Заупокойная месса - Станислав Пшибышевский

Бронка Ты — мой, мой, мой… Говорят, что девушка перед венцом должна плакать, убиваться. А я не плакала… я только кричала от счастья, кричала от радости, что скоро твои санки, запряженные дикой тройкой, повезут меня к тебе, в твой дом.

Тадеуш Помнишь ту январскую ночь?.. Небо искрилось, искрился замерший снег, а лошади неслись и были все в пене.

Обнимает ее все сильнее.

Бронка О, прижми меня к себе, прижми так, как тогда… Помнишь, ты всю меня спрятал в свою шубу. (Вдруг отодвигается от него) Скажи мне, почему, когда мы уже приехали к тебе домой, глаза твои вдруг засверкали таким холодным, стальным блеском?

Тадеуш Я ставил крест над своим прошлым.

Бронка Над прошлым? Какое же у тебя было прошлое?

Тадеуш Какое прошлое?.. О… большое, и страшно печальное прошлое… Целая Голгофа мучений и боли, целая геенна борьбы с самим собой, падений, разочарований, отчаянья, презрения и к себе и ко всему миру.

Бронка Ты любил когда-нибудь?

Тадеуш Я и сам не знаю, была ли это любовь. Может быть, мне только казалось, что это была любовь. Не хочу я пускаться в теории, что такое любовь, и что — не любовь, только думается мне, что в каждой любви должна быть гордость, царственная уверенность и в себе и в той, кого любишь, а эту уверенность я почувствовал только подле тебя.

Бронка гладит его Тадек, скажи мне откровенно… Я сегодня много говорила с Казимиром об Еве…

Тадеуш удивленный, слегка нахмурившись Об Еве?

Бронка Да, об Еве. Чего же мой повелитель так нахмурился?

Тадеуш Нет, ничего, я только вспомнил, как тебе в первые недели после нашей свадьбы хотелось похвастаться перед нею нашим счастьем… А мне ничего не надо, только бы быть с тобой, с одной тобою, потому что счастье любви — оно такое бесконечно нежное, хрупкое, — какой-нибудь пустяк, мелочь может разбить его.

Бронка боязливо Какой пустяк?

Тадеуш По большей части, присутствие постороннего человека. А знаешь, Ева очень изменилась… Казимир, тихий и печальный, действует на тебя, сказала ты, как осеннее солнце, а она, она — точно кратер, угасший после извержения, но который с минуту на минуту грозит новым извержением.

Бронка Откуда ты ее так хорошо знаешь?

Тадеуш Откуда? Ведь ты помнишь, я иногда встречался с нею. Я заинтересовался ею, вот как Казимир еще недавно интересовался всем неведомым, каким-нибудь экзотическим экземпляром цветка или растения.

Бронка робко и боязливо Тадя! Тадя!

Тадеуш удивленно Что, деточка, что?

Бронка Видишь ли, я слышала, что когда люди всегда бывают вместе, их любовь ослабевает, что им нужно иногда расставаться, и тогда их любовь сохранится во всей своей силе; нужно, чтобы они почувствовали тоску друг по другу и тогда опять бежали один к другому… Не знаю, откуда у меня эта мысль, но я хотела бы, чтобы ты ездил на охоту, бывал у соседей… и вместе с тем, я знаю, я не могла бы сидеть так целыми днями одна, ждать тебя…

Девятое явление

Те же и Ева Тяжелая портьера на двери в соседнюю комнату раздвигается и в дверях показывается Ева. Бледна, как мертвая, смотрит на Тадеуша и Бронку с выражением жестокой тоски. Они сидят лицом к камину и не видят ее.

Бронка Что же, права я, Тадя, скажи мне, а? Ведь так?

Тадеуш Да откуда у тебя, детка дорогая, такие мысли? Разве может кто-нибудь любить сильнее, чем я тебя люблю… после года жизни вместе, больше рваться к любимой женщине, чем я к тебе?

Бронка Ах, Тадя, твои письма, твои дорогие, полные любви письма… Твое последнее письмо, такое очаровательное… Оно и сейчас у меня вот здесь, на груди.

Вынимает письмо из-за корсажа и горячо его целует.

Ева на минуту ушла за портьеру в соседнюю комнату, где зимний сад, ходит там несколько раз взад и вперед, нервно и беспокойно. Вдруг начинает говорить Я слышу здесь голоса, но ваши ковры слишком мягки, и вы не слышите моих шагов.

Тадеуш вскочив Кто это? Кто это?

Бронка Тадек, что с тобой? (Смотрит на него пристально и идет к двери.) Входи, Ева, входи! Ах, как Тадеуш обрадуется!

Широко раздвигает портьеру. Тадеуш смотрит, точно видит все это во сне. Ева входит. В это время занавес падает.

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Та же комната. Зимние сумерки. За окном искрится белый саван снега. В камине огонь. Сцена некоторое время пуста. Затем входят Тадеуш и Ева.

Первое явление

Ева и Тадеуш

Ева подбегает к камину и греется у него У, как мне холодно, холодно! А я думала, что согреюсь около вас…

Тадеуш Ты нигде не согреешься.

Ева Как? Да ведь я же для того и приехала сюда, чтобы подле вашего счастья согреть свое сердце.

Тадеуш с иронией Чтобы согреть сердце, надо прежде всего иметь его.

Ева растягивая Во-о-т как?

Тадеуш Да. Но оставим это… Почти всю нашу прогулку, а она продолжалась часа три (смотрит на часы), — мы все время только и говорили друг другу такие комплименты… Не поговорить ли о чем-нибудь другом?..

Ева Что ж, начинай… Только раньше вели зажечь огонь. Эти сумерки, меланхолический огонь в камине… искрящийся блеск снега за окнами и эти мягкие ковры, портьеры… Это опасно… Это будит тревогу, поднимает какую-то тоску… (Задумчиво, озираясь кругам) Ты сам обставлял квартиру?

Тадеуш Сам.

Ева И вполне сознавал, что ты делаешь?

Тадеуш Вполне.

Ева А ты знаешь, что твоя квартира — точная копия с моей?

Тадеуш Знаю.

Ева Зачем же ты это сделал?

Тадеуш Хотел испытать свои силы, хотел убедиться, что я уже отвык, забыл, подавил в себе воспоминание об этом кошмаре.

Ева усмехаясь И для этого-то повесил у себя в кабинете мой портрет, который я сама рисовала и подарила тебе?

Тадеуш Ты была в моем кабинете?

Ева Да, почти целую ночь накануне твоего приезда.

Тадеуш Что же ты там делала?