Месс-Менд, или Янки в Петрограде - Мариэтта Шагинян

Все вскинули глаза кверху и повскакали с мест. Огромная черная туча надвигалась на их коттедж. Она ползла, закрывая горизонт и спускаясь все ниже да ниже. Вскоре из тучи посыпались странные звуки, напоминавшие раскаты хохота.

- Вороны! - закричал Дот. - Мы погибли! Они снижаются, они засыплют все наши огороды, поля, сады! Стучите, кричите, бросайте в них камнями!.. Люди, сюда, сюда!

Он неистово заорал на ворон, бросая в них чашкой, тарелкой, шапкой, стульями, зонтиком мисс Мильки - всем, что только попадало ему под руку.

- Нничего, нничего! Нне ббойтесь, друзья мои, - лепетал безмятежный старец, спокойно глядя на ворон. - Птички!

- Хороши птички! - взвизгнул Дот. - Поймите вы, безумный человек, что это наше разорение! Их больше, чем саранчи! Ни за что на свете нельзя допустить их снизиться!.. Туск! Черт возьми, да куда же вы делись?

Мистера Туска среди них уже не было.

- Он побежал в коттедж, - прошептала Юнона.

Дот сорвал скатерть и, вскочив на стол, принялся неистово ею размахивать в воздухе. Слуги, сев на корточки, устроили настоящий кошачий концерт. Они выли, визжали, скулили, свистели, били в импровизированные барабаны.

Животные безмятежного старца подняли адскую кутерьму: сука лаяла и кидалась в воздух с ощетинившейся шерстью, попугай раз сто подряд раздирающим голосом вопил "гудбай", морж стонал, как исступленный, но ничто не помогало: вороны все снижались да снижались.

Первые из них, отделившиеся от тучи, были уже отчетливо видны. Страшное карканье и свист от взмаха крыльев переполняли воздух. Дышать было трудно от ветра и запаха перьев. Еще десять, пятнадцать минут - и страшное черное полчище обрушилось бы на коттедж.

В эту минуту на террасе появился Туск. Он держал в руках ружье, поднял его и выстрелил по воронам:

Бац-бац-бац!..

Туча дрогнула, края ее рассыпались в разные стороны черным кружевом. Секунда - и полчище ворон стало снова подниматься, держа свой путь в направлении Чикаго, а сверху, кружась и белея, что-то начало падать вниз.

- Я стрелял холостыми зарядами, - отрывисто произнес Туск. - У добрейшего мистера Мильки в целом доме не нашлось ничего похожего на пулю... Ай, что это падает?

Медленно кружась в воздухе, сверху продолжало падать нечто, пока на колени к старцу не упало в виде плотного белого конверта.

Туск быстро схватил его, издал восклицание и, отойдя в сторону, без всяких разговоров распечатал свою находку.

Он прочитал следующее:

ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ ШТАТА ИЛЛИНОЙС

Господин прокурор!

Опасаясь за свою жизнь, прошу вас быть начеку. Я держу в руках нити загадочного происшествия. Если меня убьют или я исчезну, прошу вас немедленно вынуть конверт из тайника в моей комнате на Бруклин-стрит, 8, двенадцатый паркетный кусок от левого окна, прочитать его и начать судебное расследование. Пишу именно вам, а не кому другому, так как вы отличаетесь любовью к уголовным тайнам.

Стряпчий Роберт Друк.

- Последнее звено! - пробормотал Туск со странной улыбкой и, вытащив из портфеля пачку бумаг, быстрыми шагами подошел к столу. - Друзья мои! воскликнул он повелительным голосом. - Прежде чем мне уехать, выслушайте несколько слов. Эй, слуги! Лучших бутылок из погреба и стаканы!

Изумленное общество, только что оправившееся от вороньей угрозы, не возражая, приняло по бокалу хорошего шампанского. Дот влил безмятежному старцу в рот его порцию. Все глаза устремились на Туска.

- Друзья мои! - повторил он с бокалом в руках. - В первую ночь моего пребывания я услышал в саду, не станем говорить от кого и как, подробную историю некоей шутки. Дело шло о фельетоне относительно детективных способностей присутствующего здесь мистера Мильки. Шутка хотела быть только шуткой. И что же? Беспомощный старец, скованный страшным недугом, не двигаясь с места, ничего не читая, ни о чем не зная, распутал самое таинственное преступление нашего века! Да, милые мои друзья, вот в этой пачке собраны почти все звенья страшного дела, раскрытие которого навеки прославит имя мистера Мильки. И знаете ли вы, чем он достиг такого результата? Любовью к животным, черт возьми! Мистер Мильки отдал бессловесным тварям все свое сердце. Он любит их с нежностью, достойной подражания. И что же мы видим? Первое звено этого дела доставляется ему на собаке, - мистер Туск потряс в воздухе конвертом, - второе звено извергается к его ногам из желудка моржа, - мистер Туск потряс в воздухе пачкой желтых листов, - третье звено приезжает к нему на корзинке с кроликами, - мистер Туск махнул вторым конвертом, - и, наконец, четвертое, и последнее, доставляется ему великим переселением ворон! - Мистер Туск поднял последний конверт и бокал. - Выпьем, друзья мои, в эту прощальную минуту за здоровье достойного мистера Мильки и его бессловесных любимцев, а также за торжество справедливости, которая добивается своего, джентльмены, через посредство всего живого и мертвого!

С этими словами Туск осушил свой бокал, поклонился и вскочил с чемоданом и портфелем в поджидавший его кабриолет.

51. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР ШТАТА ИЛЛИНОЙС В ПОИСКАХ ДРУКА

Экспресс доставил Туска в Нью-Йорк без четверти девять утра. Спустя несколько минут он уже был на Бруклин-стрит, 8 и поднимался по лестнице в квартиру бывшего стряпчего Роберта Друка.

На его стук долго не отворяли. Наконец раздалось кряхтенье, и старушка в чепце приотворила дверь.

- Проведите меня в комнату вашего сына, - отрывисто произнес пожилой джентльмен, снимая шляпу и входя в кухню. - Я намерен у вас остановиться.

- Великий боже, сэр! - воскликнула старушка. - Вы не агент полиции?

- Я друг вашего сына, - ответил гость, положил чемодан и шляпу на стул и сделал движение, чтоб пройти дальше.

- Был тут один такой... - задумчиво ответила старушка. - Только он был, сэр, весь голый, за исключением чресел, как говорится в библии, и сверху донизу вымазан дегтем. "Я друг-приятель вашего сына, - сказал он мне и скушал, бедняжка, кусочек пудинга, - даром что, говорит, в таком виде". Уж не вы ли это, переодевшись и помывшись?

- Я самый, - спокойно ответил Туск и проследовал внутрь квартиры.

Старушка провела его в комнату Боба, где все сияло чистотой и, казалось, поджидало своего хозяина. По пути она сообщила ему, что со дня смерти своей кошки Молли она замкнулась в своем горе и, если он согласен, может разомкнуться для него на часок-другой, между растопкой печки и варкой обеда.

- Не размыкайтесь! - перебил ее Туск. - Кроме того, у вас нет причин для горя. Роберт Друк жив, он через месяц, а может быть, и через день, будет дома.

Старушка вскрикнула. Но Туск, в свою очередь, замкнулся перед самым ее носом и, оставшись в запертой комнате, немедленно приступил к делу. Он нашел левое окно, отсчитал паркетные плиты, пустил в ход перочинный нож. Паркетная плита была вынута без всякого труда, а под ней лежал конверт, на котором было написано: