Изгнанные (СИ) - Ирина Голунцова

Время за размышлениями шло быстро, поэтому девушка вскоре встретила свою механизированную кошку, вернувшуюся со встречи.

Изъяв у нее из пасти маленькую карту памяти, Кора вставила ее в гнездо на своем ручном компьютере, просмотрев полученную информацию на голографическом экране.

– Посмотрим. – Обнаружив последние новости из столицы, включающие не только количество возведенных зданий с прибывшими на новое место службы солдатами, но и некоторые выкраденные сведения, девушка связалась с Даласом. – Что ж, можешь меня поздравить.

– Все прошло без происшествий?

– Да. – Сухо ответила Кора, переключившись на другую тему разговора. – Я просмотрела добытую Камукой информацию и меня кое-что тревожит. А если быть точным, то тот факт, что в столицу завозят гораздо больше солдат и инженеров-технологов.

– Учитывая то, что город теперь похож на бетонные джунгли, я не удивлюсь, что они просто решили построить десяток другой зданий.

– Может быть. – Не стала отрицать девушка, однако ее продолжали мучить сомнения. – Но дело в том, что в отчете Камуки указано и то, что они завозят неимоверное количество генераторных батарей, способных накапливать большой заряд энергии. Один такой может питать целый район города несколько часов.

Вот теперь, казалось, Далас начал понимать, к чему постепенно клонила разговор Кора, и это ему не пришлось по душе.

– Это невозможно. Они не смогут использовать ДжеТа, как бы ни пытались ее перестроить. Она безвозвратно запрограммирована на ДНК Каи Шиин, а девушки, насколько я знаю, давно нет в живых. К тому же ДжеТа стояла без работы больше двадцати лет… и слава Богу.

– И все же. – Настаивала на своем Кора, не желая никак угомониться. – Что если они найдут способ ее активировать?

– Это не возможно, я тебе говорю. Это чисто физически…

– И все же!

– Что ж. – Не знал Далас, хотела ли действительно собеседница услышать эти слова, ведь она и так прекрасно знала, что будет в том случае, если Союзу удастся привести «ДжеТа» в рабочее состояние. – Если такое случится, то нас никто уже не спасет.

6

Союз

Что обычно чувствуют люди, когда разочаровываются в своих надеждах, ожиданиях, поступках? С чем можно сравнить ту боль, которая в один миг лопается как мыльный пузырь и оставляет после себя только пустоту? Такое ощущение, будто бы ты бродишь по дремучему лесу и не можешь найти дорогу, которая вывела бы тебя из этой обители тьмы и холода. Но ты понимаешь, что выбраться невозможно, особенно в тот момент, когда забредаешь в болото, и чем сильнее ты пытаешься сопротивляться той трясине, что затягивает тебя, тем хуже становится. Смириться? Принять все как есть?

– Нет, нет…

Но есть ли другой выход? Когда не хочется тонуть, не хочется идти ко дну, с которого ты всегда так яро пытался выплыть, увидеть проблеск надежды в лучах солнца. И что тогда? Тогда ты просто понимаешь, что вместо яркого теплого дня тебя все это время ждала холодная ночь.

Лиса пыталась держать все в себе, отказываясь верить услышанному, она выбежала из комнаты и бежала по темному коридору куда глаза глядят, не желая останавливаться. Жар и духота с каждым моментом сильнее терзали легкие от нехватки кислорода, но эта тупая боль была только на руку девушке. Спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, бывшая контрабандистка просто бежала, но не знала куда. Пыталась ли она скрыться от правды или же от собственных мыслей, или просто не хотела видеть Сирко, потому что боялась еще каких-нибудь сюрпризов? Нет, она опасалась не этого. Ей нужно было не это, она искала вовсе не такие ответы.

Когда жжение в груди не подлежало никакому терпению, Лиса остановилась и только тогда осознала, что практически задыхается. Каждый вдох раздирал ее легкие и в то же время приносил облегчение. Цепляясь руками за неровную поверхность каменной стены, девушка согнулась в приступе кашля, ощущая себя полностью раздавленной. Глаза ее начинали резать слезы, смывающие черную тушь по щекам маленькими капельками.

Упав на колени, бывшая контрабандистка обреченно свесила голову. Рыжие волосы скрыли ее покрасневшее лицо, но прятать свои слезы она не хотела, не видела в этом смысла. К чему привела ее вся эта суета, ребяческое желание отыскать правду о родителях? Неужели оно того стоило? Вместо того чтобы ответить самой себе на эти вопросы, Лиса просто закричала. Собственный крик, отразившись от узких стен коридора, оглушил ее слух, но не воспаленное чувство реальности.

А чего она собственно ожидала? Узнать, что ее родители были простыми тружениками народа, погибшими во время нападения Союза или сумевшими удариться в бега, чтобы прожить остаток жизни на задворках цивилизованной жизни? Ее родная мать неспроста отдала ее на воспитания Тайгеру, контрабандисту и преступнику, посчитав, что так будет для нее намного безопаснее. Стоило догадаться, что реальность куда менее сказочная, чем ее предыдущая жизнь в кругу контрабандистов. Ей ли удивляться тому, каков ее настоящий отец, который в первую их встречу пытался убить ее?

От этих размышлений Лисе стало еще хуже, но по крайней мере слезы перестали течь ручьем, да и кричать уже не хотелось так сильно. Облокотившись спиной о прогретый камень стены, девушка, тяжело дыша, уставилась в пустоту. Необъяснимый приступ усталости завладел ее телом, не давая и шелохнуться, а вместе с тем в голову вновь полезли вопросы.

Почему сейчас? Хотя, Сирко же сказал, что на протяжении двадцати лет отправлялся в Шаяки, чтобы разыскать ее. И учитывая тот факт, что группировка Тайгера перебралась с Центрального материка на Южный тринадцать лет назад, ему пришлось бы искать ее очень долго. Если бы не просьба Бэя – отвезти его в Шаяки, – то кто знает, может быть Сирко продолжал бы бесперспективно скитаться по городу.

И на какое-то мгновение Лиса задумалась. Двадцать лет, целых двадцати лет этот мужчина искал свою пропавшую дочь. Каждый день цепляться за возможность, что она появится, что, быть может, он узнает ее, и все надежды обращались в пепел каждый день. Не так много на этой планете людей с рыжими волосами, а особенно девушек, любящих задерживаться в таком опасном городе, как Шаяки. Вполне понятно, что Сикрко, только увидев ее, как с цепи сорвался. За такое время и с ума сойти не долго. Что, вероятнее всего, и произошло.

– Отец-психопат, заведующий тюрьмой для особо опасных людей. Молодец, ван Реван, на этот раз я официально заявляю, что за всю свою жизнь ты так крупно никогда не вляпывалась.

На место злости и истерии пришло необъяснимое чувство покоя, но не того, когда можно было с облегчением вздохнуть полной грудью и радоваться жизни. Здесь складывалось впечатление, словно на сердце повесили сумку, набитую до краев холодным гневом и обреченностью. Лиса не хотела никуда уходить, ее вполне устраивало это темное сырое место, в котором никто ее не трогал и не беспокоил. Вот только она не знала, где находилась, как отсюда выбраться. Страх и ужас унесли ее так далеко от той комнаты управления, что она и не запомнила дорогу обратно.