Тварь непобедимая - Михаил Тырин

– Надо подумать... Не хочешь заняться?

– Ну нет. Баюкать свихнувшихся монстров – не мой профиль.

Донской помолчал некоторое время, разглядывая Гришу.

– А ведь я серьезно, – проговорил он наконец. – Тебе бы этим заняться.

– Да чем?

– Реабилитацией пациента.

– Ты издеваешься?

– Ни капли. Ты в этой конторе единственный, кто еще не спился и не свихнулся. Спокойный, добродушный человечище, внушаешь доверие, умеешь говорить просто и убедительно. Ну? Что еще надо?

– Ты хочешь, чтоб я вошел к нему в загон и прочитал проповедь?

– Войдя в загон, Гриша, ты войдешь в историю. И не надо проповедей. Просто поговори по-человечески.

– Хм... По-человечески...

Гриша мысленно нарисовал, как садится в кресло перед рогатым дьяволом: «Здравствуйте, Иван Сергеевич! Как поживаете? Кофейку или водочки?»

– Да, по-человечески, – упрямо повторил Донской. – Понимаю – трудно, но необходимо. Возьмись за хорошее дело. Помоги нам.

– Знаешь, – тихо сказал Григорий, – у меня сейчас такое чувство, будто это происходит не со мной.

– Успокойся, тут у всех такое чувство. Будь моя воля, я бы впрыснул этой образине мышьяк в кровь, а затем повторил репродукцию.

– Не боишься, что он тебя сейчас слышит?

– Я тут уже ничего не боюсь. И между прочим, я ему же добра желаю. Ну, скажи на милость, что нам с ним делать? Даже если разберемся по-хорошему с заказчиком, куда его после этого девать? Держать в подвале, пока не сдохнет? Или выпустить в лес, в зоопарк, на вольные хлеба? А может, оформить на него паспорт, вклеить фотографию этой жуткой рожи и – отпустить с миром.

– Только не мешало бы инвалидность ему выбить, хотя бы вторую группу, чтоб пенсию получал. А то ведь на работу с такой рожей сложно устроиться.

– Шуточки хреновые, между прочим. Мне действительно придется насчет него что-то решать. Ладно, хватит об этом. Говори – берешься? Только без лирики и вздохов. Говори, да или нет. Если согласен – официально прикрепляем тебя к пациенту и, само собой, доплачиваем.

Гриша все еще колебался. Донской вдруг развернулся к нему и проговорил сквозь зубы с неожиданной злостью:

– Да что ты стоишь как столб? Понимаю, это, конечно, не твоя проблема, а моя. Но я прошу тебя – помоги. Мне помоги. Знаю, трудно. Было бы легко – сам бы сделал...

Григорий удивился этой вспышке, за которой, видимо, крылось что-то ему неизвестное.

– Берусь, – обреченно кивнул Григорий. – Конечно, берусь. Хотя все это и напоминает страшный сон, но... Придется в него поверить.

– Вот и хорошо. – Донской сразу успокоился. – Недели через две, думаю, начнем его помаленьку будить. Первые дни он, конечно, в любом случае под легким кайфом будет – чтоб не прыгал и стены не царапал. Вот тогда спокойно с ним побеседуешь. Может, и у него к тому времени голос прорежется.

– Что же я ему расскажу?

– Для начала напусти туману, да побольше. Нагороди терминов, описаний. Скажи, что будут еще исследования, много исследований. И пусть он их не пугается. Он, конечно, не поверит сразу. Но убедить его, что Сатана тут ни при чем, – в наших интересах. Ну кто лучше тебя сможет это сделать?

– Я все сделаю, Андрей.

– Тем более уже есть кое-какие соображения насчет его чудесного превращения, – добавил Донской, многозначительно посмотрев на Григория.

– Уже что-то выяснили?

– Еще не выяснили, но, кажется, напали на след. А пойдем, я тебе все покажу.

Они поднялись в коридор флигеля и вошли в помещение без окон, заставленное большими картонными коробками.

– Вот здесь держали животных, пока был карантин и дезинфекция, – сообщил Донской, обведя полукруг рукой. Затем шагнул на середину комнаты. – А вот здесь, как утверждал помощник ветеринара, неизменно паслась Софи. Та самая, что вынашивала нашу образину.

– И что?

– Сейчас поймешь – что. Я пойду в коридор и включу компрессор. А ты приложи к стене руку.

Донской вышел, и через некоторое время из-за стены донесся мерный гул. Гриша коснулся ладонью шершавой поверхности стены и ощутил, как она вибрирует.

– Чувствуешь? – спросил вернувшийся в комнату Донской.

– Стена дрожит, – безразлично пожал плечами Григорий. – Это естественно.

– Она не только дрожит, Гриша! Тут, конечно, все облазили со счетчиком радиации и ничего, естественно, не нашли. И только недавно кто-то догадался проверить место магнитометром.

– Ну и?..

– У компрессора какой-то суперкомпактный двигатель с высокими оборотами. Не знаю тонкостей, японская штучка. Так вот, он не только дрожит и греется, но и дает сумасшедшее электромагнитное излучение. При установке электрик не заземлил экран.

– И ты думаешь, что из-за магнитного поля...

– Подожди. Вспомни, я рассказывал тебе, что нам училка поведала.

– Я помню. У женщин, попавших в ненормально тяжелые условия, рождались ненормальные дети – змеи, обезьяны. Очень занимательная теория. Получается, что, если на компрессор посадить беременную девку, она воспроизведет нам такую же особь.

– Не торопись, Гриша. Софи оказалась здесь на четвертый день после имплантации. Плод только формировался, он состоял всего из нескольких клеток. И разве не могли вибрация и излучение подействовать на синтез белка?

– Но не таким же образом!

– Таким или не таким – это другой разговор. Однако в качестве рабочей версии наше предположение вполне годится.

– Версий я могу наговорить на целый доклад. Первая – произошло смешение человеческого и кабаньего генного материала. Вторая – японцы по ошибке прислали нам вместо компрессора аппарат для перепрограммирования генотипа. Третья – пациент на самом деле пришелец, одетый в человеческую оболочку...

– Хватит, Гриша, хватит. Ни рассмешить, ни удивить меня ты уже не сможешь. Я свое уже отсмеялся, да и поудивлялся вволю. От нас требуется работа. Главный будет держать меня за глотку, пока мы не дадим ответа. Но это не твоя проблема. Ты должен самую малость – установи контакт с этим пришельцем из ада. Без этого мы влипнем в такие неприятности, что... – Донской только рукой махнул.

– А разве еще не влипли?

– Ну что ты! – Донской тихо рассмеялся. – Самое интересное еще впереди.

Паровоз показался из-за желтого домика станции, лязгая и вздрагивая. За ним тащилась только одна тележка, которая тоже грохотала и подпрыгивала, словно собиралась соскочить с рельсов. До переезда со шлагбаумом оставались считанные секунды пути, как вдруг на рельсах оказался грузовик с ярко-красной кабиной и зеленым кузовом. Паровоз поддал его передком, сбив набок, а затем и сам завалился рядом, беспомощно жужжа и вертя колесами.

– Служба спасения! – воскликнул Пашка, приземляя рядом большой вертолет с уже обломанными лопастями и отодранными наклейками.