Дзен и исскуство ухода за мотоциклом - Роберт Пирсиг

Свою робость можно несколько ослабить, подумав о том, что нет на свете такого механика, который когда-нибудь чего-либо не напортачил. Основная разница между тобой и платным механиком состоит в том, что когда такое случается, ты просто ничего не знаешь, а только платишь дополнительную сумму, которая пропорционально распределена по всем счетам. Когда же сам делаешь ошибки, по крайней мере, чему-то учишься при этом.

Следующая ловушка для вдохновения, которая приходит на ум, это скука. Она противоположна робости и нередко связана с проблемами эго. Скука означает, что вы сбились с колеи качества, утратили свежий взгляд на вещи, «разум новичка» и тогда ваш мотоцикл в большой опасности. Скука означает, что запас вдохновения почти иссяк, и его следует пополнить тогда в самую первую очередь.

Если обрыдло, остановись! Пойди на концерт. Включи телевизор. Объяви конец рабочего дня. Займись чем угодно, только не мотоциклом. Если не остановишься, то тогда может случиться Грубая ошибка, вся накопившаяся скука в сочетании с грубой ошибкой одним мощнейшим ударом вышибет из тебя всё вдохновение, и вот тогда-то ты действительно пропал.

Моё любимое лекарство от скуки — сон. При скуке очень легко уснуть, а после длительного отдыха очень трудно скучать. Следующее средство — это кофе. Работая с машиной, я обычно включаю кофейник. Если это не помогает, то вас возможно тревожат более глубокие проблемы качества, они отвлекают вас от того, что под руками. Скука — это сигнал, что следует обратить внимание на эти проблемы, ведь этим же ты так или иначе занят, и уладить их до того, как продолжишь работать с машиной.

Для меня самая скучная работа — чистить машину. Кажется, что попусту тратишь время. И как только снова проедешься на ней, она сразу же пачкается. Джон же всегда содержит свой БМВ как с иголочки. Он всегда у него смотрится прекрасно, а мой же выглядит каким-то замызганным. В этом проявляется классический подход, внутри всё отлично работает, а снаружи выглядит неважно.

Одно из решений проблемы скуки при некоторых видах работы, таких как шприцевание, смена масла или настройка, состоит в том, чтобы превратить их в некоторого рода ритуал. При выполнении незнакомых работ проявляется одна эстетика, при работе с знакомыми вещами — другая. Говорят, что бывают два рода сварщиков: заводские сварщики, которые не любят сложных конструкций и любят делать одну и ту же операцию снова и снова, и сварщики по ремонту, которые терпеть не могут делать одну и ту же работу дважды. При этом советуют, прежде чем обращаться к сварщику, выяснить, к какому роду он относится, ибо они не взаимозаменяемы. Я отношусь к последнему виду, и возможно поэтому мне больше других нравится отыскивать неполадки и больше других не нравится чистить машину. Но когда приходится, я могу делать и то, и другое, наравне со всеми. При чистке машины я поступаю так, как ходят в церковь, не для того, чтобы открыть что-либо новое, хоть я и готов воспринять нечто новое, но главным образом, чтобы вновь пообщаться с уже знакомым. Иногда приятно пройтись по знакомым тропам.

У дзэна также есть кое-что сказать по поводу скуки. Его основное занятие, просто посидеть, должно быть, самое скучное занятие в мире, если не считать индуистской практики захоронения живьём. При этом ничем особенным не занимаешься, не двигаешься, не думаешь, не беспокоишься. Что может быть скучнее? И всё же в центре всей этой скуки и находится то самое, что стремится проповедовать дзэн-буддизм. Что же это? Чего ищете вы в самой гуще скуки?

Нетерпеливость сродни скуке, но всегда вызвана одной причиной: недооценкой количества времени, которое потребуется на данную работу. В действительности никогда не знаешь, что может всплыть, и очень немногие работы выполняются в запланированные сроки. Нетерпеливость — первая реакция при неудаче, и если не проявить осторожности, она может перейти в ярость.

С нетерпеливостью лучше всего справляться, выделяя для работы неопределённое время, в особенности для новой работы, связанной с незнакомой технологией, если обстоятельства требуют планирования, удвойте время, сократите масштабы того, что хотите сделать. Следует приуменьшить важность масштаба глобальных целей, а масштаб непосредственных задач нужно увеличить. Это требует гибкости в определении ценностей, что обычно приводит к некоторой утрате вдохновения, но на такую жертву приходится идти. Это ничуть не похоже на утрату вдохновения, которое вызвано Грубой ошибкой в результате нетерпеливости.

Моё любимое занятие при снижении масштаба — это чистка гаек, винтов, штифтов и заглушенных отверстий. Терпеть не могу, когда резьба перекошена, сбита, покрыта грязью или ржавчиной, при этом винты отворачиваются с трудом и медленно. Когда мне попадается такая, я снимаю её размеры штангенциркулем и резьбомером, достаю метчики и лерки, вновь нарезаю резьбу, обследую её, смазываю, и тогда у меня появляется новое видение выдержки. Другое занятие — чистка инструмента, которым пользовался, но до сих пор не убрал на место, и который разбросан повсюду. Это полезное занятие, ибо первым признаком нетерпеливости является раздражение, когда сразу под руку не попадается тот предмет, который нужен. Если задержаться и аккуратно разложить инструменты, то тогда найдёшь нужный из них и сбавишь своё раздражение, не тратя на это времени и не ставя работу под угрозу.

Вот мы въезжаем в Дейвилл, и я чувствую, что седалище у меня стало бетонным.

На этом можно и ограничиться ловушками для ценностей. Их, конечно же, гораздо больше. Я ведь лишь мимоходом затронул эту тему, чтобы показать, что за ней кроется. Почти любой механик может часами рассказывать вам о ловушках для ценностей, которые он открыл, но о которых мне ничего не известно. И в каждой работе вы обязательно столкнётесь со многими из них. Лучшим уроком здесь будет распознать ловушку для ценностей, когда попадёшь в нёё, и выбраться из неё, прежде чем продолжать работу с машиной.

У бензоколонки в Дейвилле, где мы ждем появления заправщика, растут большие тенистые деревья. Никто не подходит, и мы разминаем ноги под сенью деревьев, ибо всё у нас затекло и садиться на мотоцикл не хочется. Огромные деревья почти полностью скрывают дорогу. Странно как-то в этой почти пустынной местности.

Заправщика по-прежнему нет, его конкурент через дорогу наблюдает за нами и вскоре подходит, чтобы налить нам бак.

— Не знаю, куда подевался Джон, — говорит он.

Когда же появляется Джон, то он благодарит второго заправщика и с гордостью говорит: «Мы всегда помогаем друг другу в таких случаях».

Я спрашиваю его, где бы тут отдохнуть, и он отвечает: «Можете воспользоваться лужайкой у моего дома» и указывает через дорогу на свой дом, стоящий позади пирамидальных тополей диаметром в три-четыре фута.

Мы так и делаем, растягиваемся на высокой зелёной траве, и я замечаю, что лужайка и деревья орошаются из придорожной канавы, в которой течёт чистая проточная вода.

Мы проспали должно быть с полчаса, когда обнаружили, что Джон сидит в кресле-качалке рядом с нами на зелёной траве и беседует с пожарником в соседнем кресле. Я прислушиваюсь. Темп их беседы увлекает меня. Беседа не имеет никакой определенной цели, она ведётся так, для времяпровождения. Я не слыхал такого степенного мерного разговора с тридцатых годов, когда мой дедушка и прадедушка, дяди и другие старики беседовали таким образом: долгая, бесконечная беседа, без какой-либо конкретной цели и предмета. Лишь бы провести время, как и покачивание в кресле.

Джон замечает, что я проснулся, и мы заводим разговор. Он говорит, что вода для орошения поступает из «Китайского рва».

— Белого человека не заставишь выкопать такой ров, — сообщает он. — Они прокопали его восемьдесят лет тому назад, думали, что тут есть золото. Теперь такого рва больше не сыскать. Он говорит, что и деревья поэтому такие большие.

Затем беседа переходит на то, откуда мы и куда направляемся, а когда мы уезжаем, Джон говорит, что рад был познакомиться и надеется, что мы хорошо отдохнули. Когда мы выезжаем из-под громадных деревьев, Крис машет ему рукой, улыбается и снова машет.

Пустынная дорога кружит среди скалистых проходов и холмов. Здесь самая засушливая местность за весь наш путь.

Теперь мне хочется поговорить о ловушках истины и мышечных ловушках, и на этом закончить шатокуа на сегодня.

Ловушки истины относятся к сведениям, с которыми сталкиваешься в работе, и которые находятся в вагонах товарного поезда. Большей частью такие данные хорошо обрабатываются с помощью дуалистической логики беседы и научного метода, о котором говорилось выше, когда мы проезжали Майлс-Сити. Но есть одна ловушка, которая не вписывается сюда, ловушка логики «да-нет».

Да и нет… то и это… единица или ноль. Всё знание человечества построено на основе этого элементарного двоичного разграничения. Свидетельством этому является память компьютера, которая хранит все знания в форме бинарной информации. И она состоит только из единиц и нолей, ничего больше.