Синее Пламя - Дмитрий Воронин

— Я уж, почитай, сколько лет лекарским делом занимаюсь, — скрипела, как несмазанная телега, старуха, — и не только травками да отварами, а и… гм, кое-чем иным. И знаю, что лекарь, буде осторожности не проявит, сам первым и ляжет. А этот дурень…

— Не называй его дурнем! — Голос Синтии задрожал от возмущения.

— Цыц, чудище! — рявкнула в ответ старуха. — На кого голос повышаешь, отродье Тьмы?

— Кто тут отродье, еще вопрос, — сбавив тон, отпарировала девушка. — Ведьмы тоже… не создания Сиксты. А дурнем его не называй, он же не для себя…

— Знаю, что не для себя, — мрачно заметила старуха. — Да только голову-то на плечах иметь надобно? Магия, она ж силы требует, да еще побольше, чем просто так железками махать. Он ведь и помереть мог.

— Не… магия… — с трудом разжав непослушные губы, выдавил из себя темплар.

— Гляди ж ты, очухался! — восхитилась старуха. — А крепок ты, паренек, ничего не скажешь. Лежи, лежи, тебе сейчас отдыхать надо, я вот тут еще отварчику приготовлю, да твоя… гм… подруга тебя натрет. А что до магии, так ты еще веришь в эти сказки, что ваши Знаки вам Сикстой дарованы?

— Это… Дар… Света…

— Угу, как же. Так же, как моя лекарская волшба есть дар Тьмы. Поживешь с мое, сосунок, многое поймешь… если доживешь, конечно. Все одна магия, суть лишь, для чего ее пользуют. Ладно, а сейчас спи!

И сознание, только обосновавшись на привычном месте, снова с готовностью куда-то умчалось.

Второй раз он пришел в себя позже — и сразу почувствовал, как чьи-то сильные руки ворочают его тяжелое, непослушное тело, растирают, разминают, да с таким азартом, что из-под узких — он даже догадывался чьих — ладоней идет самый настоящий жар, приятно согревающий тело.

Он попытался открыть глаза, вспоминая, что в прошлый раз это так и не удалось. Но веки поднялись легко, как у человека, который хорошо выспался. И тут же уперся взглядом прямо в глаза Синтии. Девушка выглядела бледной… или же прекращалось действие очередной порции эликсира.

— Ну, наконец-то! — выдохнула она и провела рукой по вспотевшему лбу. Руки были чуть не по локоть перемазаны в какой-то отвратительного вида гадости буро-зеленого цвета, в нос ударила волна запаха… в нем тоже приятного было мало.

На лбу Синтии остались грязные разводы, она тут же это почувствовала, взглянула на пальцы, коротко, но смачно ругнулась — от кого только набралась, от солдатни, что ли, — и принялась вытирать лицо какой-то тряпкой, Грязь больше размазывалась, чем устранялась.

— Что… что со мной случилось?

Губы двигались еще с трудом, но в целом подчинялись. Не то что в прошлый раз, когда каждое слово приходилось буквально выдирать силой.

— А сам что помнишь?

— Я? — Он задумался.

Перед глазами проплыли оскаленные лица, окровавленное оружие… Штырь, то ли раненый, то ли просто весь перемазанный в крови. Потом… а что потом?

— Помню штурм, — с трудом выговорил он. — Мы вроде отбились. Дальше ничего не помню.

Она поджала губы, затем с некоторой неохотой протянула:

— Это я виновата. Ты как раз зарастил себе рану на руке, этим вашим Знаком, будь он неладен. Я сдуру и ляпни, мол, раненых много, занялся бы делом.

Он попытался вспомнить, не смог, но все же растянул губы в жалком подобии улыбки.

— Правильно сказала. И что?

— И ты, как был, весь в крови и мозгах… чужих в основном, потащился пользовать увечных. Подлатал почти два десятка раненых, а потом сломался. Упал мордой в грязь, да так и остался лежать. Бабка Эллина говорит, что просто перестарался. Нельзя, говорит, колдовать без отдыха, а ты… в общем, два дня уже пластом лежишь. Вчера вот только несколько слов из себя выдавил, а потом она тебя опять усыпила.

Девушка говорила неспешно, а сама в это время продолжала разминать его тело.

— Отвар вот приготовила, говорит, пить его не надо, а вот на кожу — самое то. А еще, Шенк, я уже три часа держаться могу.

— У тебя кожа… белеет.

— Да, я знаю. Плохо, что эликсира осталось не так много, хватит только на декту, если все время пить. Ну, ночью не надо, значит, на полторы декты.

— Я думал, его хватит надолго.

— Ну, кто же знал, что мы в крепости застрянем. Приходится глотать эту мерзость постоянно… Все-таки Унтаро человек умный, но нехороший. О, если бы ты знал, какой у него отвратительный вкус!

— У магистра?

— У зелья…

Он вышел из палаты, опираясь на прихваченное специально для этих целей копье. Тело еще слушалось неважно, но сила постепенно возвращалась, и каждый следующий шаг получался чуточку тверже предыдущего. Меч его, очищенный от крови, заточенный — все как подобает, — остался стоять у лежака. Синтия постаралась, нашла… Он почувствовал, как в глубине души возникло какое-то особо теплое чувство. Как все же хорошо иметь друга…

Темпларам редко удается обзавестись друзьями. Их путь — путь одиночек. Часто есть слуга, но слуга не бывает другом, а став другом — тут же перестает быть слугой, Да, ему повезло — пусть их связала данная девчонкой второпях клятва, от которой она не могла теперь отступить. А хотела ли? Спросить — скажет, что иного и не желает. И возможно, даже будет искренна — вдвоем всегда легче, чем одному, тем более вампирочке, в которой всяк видит угрозу. Не из-за дел ее, из-за одного только вида. И всяк сразу обидеть норовит… хотя ее обидишь, как же.

Темплары — одиночки. Их путь — по городам и весям, в поисках несправедливости и беззакония. Алый плащ ко многому обязывает, но обязанности эти привычны, а потому и не тяготят. А вот крепость эта — тяготит. Шенк с тоской подумал об извилистой дороге меж высоких, затмевающих небо сосен, о чарующем запахе бора, о новых местах, которые можно увидеть, о людях, которым можно помочь, раз никто другой помочь не в силах. Сколькие из темпларов доживают до седых волос?

Хотя седыми волосами он и сам обзавелся — виски покрылись изморозью после этого лекарства. Сам не видел — Синтия рассказала. Можно было бы поискать зеркало, взглянуть, но так ли уж это важно?

По двору деловито сновали люди, в основном — воины, хотя было здесь немало и просто слуг, горожан, идущих куда-то по своим делам, беженцев, ищущих, к какому делу приткнуться. Обычная жизнь обычного города — словно там, за стенами, и не собралось нешуточное войско сопредельной страны, жаждущее раскатать и эти стены по камешку, и людей… в лепешку.

Из рассказа Синтии он понял, что, порядком обжегшись на первом, скоропалительном и бестолковом штурме, мингская армия окружила город-крепость кольцом и принялась готовиться к штурму правильному, а потому и куда более опасному. Появились у них и стенобитные орудия, девушка сама видела со стены и катапульты, и даже пару требучетов — с ума сойти, как же они их сюда дотащили? Или разве что на месте собрали, из отдельных частей. Что там Фран говорил насчет кейтианских мастеров? Осадные орудия в Кейте делали лучше, чем кто-либо другой, да и неудивительно — это здесь, среди лесов, часто стены строят из дерева, а у них дерево дорого, так что все из одного камня. Не подожжешь такие стены, и сами не сопреют, не сгниют. Значит, ломать их надо — а где есть надобность, там и мастерство быстро появится.