Звёздный прилив - Дэвид Брин

Кта-Джон взревел в ответ и бросился за ним.

Вот их разделяет два корпуса, вот только один, вот половина. Кипиру знал, что в его распоряжении мгновения. Зияющие челюсти сразу за ним.

«Где-то здесь, – подумал он. – Должно быть здесь!»

Тут он увидел расселину и узнал это место.

Кта-Джон взревел, видя Кипиру в ловушке перед островом.

Медленно, медленноили быстро, быстро —Пора кормить меня – кормить меня!

– Я тебя скормлю, – выдохнул Кипиру, ныряя в каньон с узкими стенами. По обе стороны, как от прилива, раскачивались водоросли.

Пойман! Пойман!Ты мой...

Кта-Джон удивленно закричал. Кипиру выскочил на поверхность, стараясь опередить ветви. Вынырнул и глубоко вдохнул, держась ближе к стене.

Закипела и вспенилась вода. Кипиру смотрел и слушал: Кта-Джон сражался в одиночку, без доспехов и воздуха, вырывал клочья водорослей челюстями, бился, а они плеть за плетью окутывали его огромное тело.

Кипиру тоже был занят. Он заставлял себя сохранять спокойствие и пользовался только доспехами. Сильные клешни механических рук разрезали плети, тянувшиеся к нему. Чтобы мыслить на англике, он повторял таблицу умножения, расправляясь со стеблями поодиночке.

Полукасатка посылала в небо потоки воды и обрывков растений. Поверхность покрылась розово-зеленой пеной. Вызывающе прозвучал охотничий клич.

Но проходили минуты. Все реже тянулись нити к Кипиру. Все больше и больше опускалось их на борющегося гиганта. Снова послышался охотничий крик, уже слабее, и теперь в нем звучало отчаяние.

Кипиру смотрел и слушал. Битва начала стихать. И его охватила странная печаль, он словно жалел о таком конце.

Я ведь сказал – я тебя скормлю...

И он медленно запел умирающему существу внизу:

Но не сказал, кому —Кому я тебя скормлю...

75. ХИКАХИ

С ночи она искала укрывшихся в убежище, вначале медленно и осторожно, потом с возрастающим отчаянием. Наконец, забыв об осторожности, послала сонарный луч.

Ничего! Где-то были фины, но они не реагировали!

Только углубившись в лабиринт проливов, она уловила звук. И тут поняла, что один из финов безумен, что оба они заняты ритуальным единоборством и отгородились от всей вселенной до завершения битвы.

И это больше всего ошеломило Хикахи. Ритуальное единоборство? Здесь? Какое отношение это имеет к молчанию «Стремительного»?

У нее было нехорошее предчувствие, что единоборство будет идти не на жизнь, а на смерть.

Она поставила сонар на автоматику и предоставила скифу возможность идти самостоятельно. Немного поспала, переведя сначала одно полушарие, потом другое в альфа-ритм, а маленький корабль скользил по узким проливам, держа курс на северо-восток.

Ее разбудил громкий звонок. Скиф остановился. Инструменты показывали, что впереди, у самой стены острова, китообразное. Медленно плывет на запад.

Хикахи включила гидрофоны.

– Кто ты? – загремел в воде голос. – Немедленно приблизься!

Послышался слабый звук, усталый свист:

– Сюда, идиот! На мой голос!

Что-то показалось в узком проливе между островами. Хикахи включила прожекторы. Серый дельфин замигал в ярком свете.

– Кипиру! – ахнула Хикахи.

Тело пилота в синяках, сильный ожог на боку, но он тем не менее улыбнулся.

Ах, мягкие дожди —Дорогая, ты пришлаИ спасла меня...

Улыбка погасла, как залитый костер, глаза закатились. И потерявшее сознание тело чисто инстинктивно поднялось на поверхность и плыло, пока Хикахи не приблизилась к нему.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

«ТРОЯНСКИЙ МОРСКОЙ КОНЕК»

Черные полумесяцы поднимаются

Из воды, где начинается полусвет,

Куда они идут, к каким берегам,

Дельфины? Дельфины?

76. ГАЛАКТЫ

Би Чохуан проклинала скупость своих начальников.

Если бы Синтианское Верховное Командование послало наблюдать за битвой фанатиков материнский корабль, она смогла бы приблизиться во флиттере – они достаточно малы и можно было рассчитывать остаться незамеченной. А так она вынуждена пользоваться большим кораблем, чтобы проходить через пункты перехода и гиперпространство. Но он слишком большой, чтобы незаметно подобраться к сражающимся, и в то же время слишком мал и слаб, чтобы успешно защищаться.

Она чуть не выстрелила в крошечный шар, который показался из-за астероида и подкрался к ее убежищу. Но вовремя узнала разведчик вазуна. Нажала кнопку, открывающую шлюз, но вазун держался на расстоянии, посылая серию лазерных сигналов.

«Ваша позиция раскрыта, – сообщали сигналы. – Снаряды приближаются...»

Би изрыгала самые страшные проклятия. Каждый раз, как только она приближается настолько, чтобы послать сообщение землянам, ей приходится бежать от какого-то параноидально-случайного щупальца битвы.

– Быстрее возвращайся на борт! – прощелкала она приказ вазуну. И так погибло уже слишком много этих малышей.

– Ответ отрицательный. Беги, Би. Вазун отвлечет...

Би рявкнула от такого неповиновения. Три оставшихся на полке вазуна съежились и уставились на нее большими глазами.

Шар-разведчик полетел в ночь.

Би закрыла шлюз и включила двигатели. Осторожно пробиралась между глыбами первобытных скал, подальше от опасного района.

«Слишком поздно, – подумала она, глядя на приборы слежения. – Снаряды приближаются слишком быстро».

Неожиданная вспышка сзади рассказала ей о судьбе маленького вазуна. Усы Би взъерошились, она думала о том, как сведет счеты с фанатиками при первой же возможности.

Тут появились снаряды, и она оказалась слишком занята даже для таких приятных мыслей.

Два снаряда она превратила в пар своей пушкой, стреляющей заряженными частицами. Два других выстрелили в нее, но их лучи отразили защитные поля корабля.

«Эх, земляне, – размышляла она. – Вы даже не узнаете, что я была здесь. Вам кажется, что вселенная забыла о вас.

Но не останавливайтесь, волчата. Сражайтесь! Рычите на преследователей! А когда отказывает оружие – кусайтесь!»

Би уничтожила еще четыре снаряда, но пятый разорвался слишком близко, отправив ее разбитый горящий вращающийся корабль в пыльную галактическую тьму.

77. ТОШИО

Ночь влажная, время от времени накрапывает дождь. Широкие гладкие листья неуверенно раскачиваются на ветру, который дует отовсюду, словно не может выбрать направление. Когда две маленькие китрупские луны пробиваются сквозь облака, глянцевитая листва начинает блестеть.

На крайней южной оконечности острова грубая тростниковая крыша пропускает дождь медленными ручейками. Капли падают на корпус маленького космического корабля. Вода собирается лужицами на его поверхности, потом стекает. К стуку капель по крыше присоединяется шум воды, текущей по глине под цилиндрической машиной.

Ручейки огибают гребни поля стасиса. Текут, оставляя следы, по иллюминаторам, темным или светлым в перемежающемся свете лун.

Ручейки находят щели вокруг шлюза, и вода капает на поверхность.

Послышалось негромкое механическое гудение, чуть громче шума дождя. Щели вокруг немного расширились. Соседние ручейки устремились в новые русла. Под люком образовалась лужа.

Дверь немного приоткрылась. Ручейки словно стремились ворваться в корабль. Поток устремился из нижней щели. Он обрушился на поверхность, потом так же неожиданно прекратился.

С глухим вздохом бронированный щит отошел в сторону. Несколько капель дождя упало в отверстие.

На пороге, не обращая внимания на дождь, стояла темная фигура в шлеме. Она посмотрела налево, направо, потом вышла и зашлепала по луже. Люк снова закрылся с гудением и негромким щелчком.

Фигура склонилась в поисках тропы.

Дэнни села, услышав звук шагов. Прижав руку к груди, она прошептала:

– Тошио?

Клапан палатки откинули. На мгновение показалась темная фигура. Негромкий голос произнес:

– Да, это я.

Пульс Дэнни начал замедляться.

– Я боялась, что это кто-то другой.

– А кого ты ждала, Дэнни? Чарли Дарта? Думаешь, он пришел похитить тебя? А может, одного из кикви? – Он посмеивался, но не мог скрыть напряжения в голосе. Снял комбинезон и шлем и повесил у двери. Потом залез в свой спальный мешок.

– Где ты был?

– Нигде. Спи, Дэнни.

Дождь продолжал неровно стучать. Дэнни сидела, глядя на Тошио в слабом свете, который пробивался сквозь дверь. Она видела только белки его глаз, которые словно смотрели в пустоту.

– Пожалуйста, Тош, расскажи мне. Когда я проснулась, а тебя в спальном мешке не оказалось... – Она смолкла, и он повернулся взглянуть на нее. Перемена, происшедшая с Тошио Ивашика за последние несколько недель, заметнее всего была в напряженном выражении глаз.

Наконец он ответил:

– Ну, ладно, Дэнни. Я просто ходил к баркасу. Забрался внутрь и огляделся.