Конь бледный - Андрей Чернецов

Опрокидин подошел к поверженному монстру, поглядел на него, покачал головой и вперил в сталкера пытливый, какой-то потусторонний взор. Зрачки его словно исчезли, и точно голубое небо глянуло из глаз. Казалось, что и батюшка исчез, и только один этот взгляд остался. Шиз отвел глаза, а затем бочком выскользнул из комнаты.

Чадов, ничего не замечая, подхватил на руки легкую как пушинка девочку.

— Нюшка… Нюшечка!

Тщетно.

Ребенок не отзывался. Маленькая грудка тяжело поднималась и опадала, придавленная тяжестью большого уродливого камня, формой напоминающего человеческое сердце.

Степан хотел оторвать эту мерзость, сбросить ее с тела ребенка, но у него ничего не получилось. Камень прирос к детской плоти, словно был ее частью.

— Не трогай! — окрикнул отец Иоанн. — Это опасно и для тебя, и для девочки.

Справа от журналиста что-то щелкнуло, и в стене открылась до того невидимая дверь. Оттуда возникла нога в черном туфле, а затем рука и половина человеческого корпуса, облаченного в белый халат.

— Поспешите, Док, кажется, дорога свободна!

В комнату вошел молодой человек в очках. Заметив Степана с девочкой на руках и Опрокидина, он попытался было скользнуть назад, но оказался в цепких батюшкиных руках.

— Постой-ка, чадушко, — елейным голосом прошептал ему на ухо пастырь. — Исповедоваться не хочешь? Степан, глянь-ка, что у нас там…

Пройдя в потайную дверь, Чадов оказался в просторном кабинете, уставленном полками с теснящимися на них книгами на русском и иностранных языках. Несколько больших плазменных экранов на стенах, огромный стол, покрытый зеленым сукном. На столе навороченный компьютер, те же книги, блокноты, пара каких-то непонятных приборов.

И человек в белом халате, при виде журналиста плюхнувшийся в глубокое кожаное кресло, приставленное к столу.

Отчего он так пристально рассматривает Степана? И почему его пухлое лицо с характерным горбатым носом, обрамленное черными кудрями, кажется знакомым?

— Ну, здравствуй, Степа, — вяло помахала рукой бледная фигура.

— Борька, ты?!.

Тот страшный день их с Чадовым рыбалки навсегда врезался в душу Бориса Шермана, резко изменив его судьбу.

Когда утлая лодчонка перевернулась и Боря стал тонуть, он вдруг отчетливо увидел в мутной воде перед собой страшный лик Смерти. Он был бледен и печален. Старуха с длинными усами, огромным зубастым ртом и такими же большущими, без век глазами-блюдцами в упор смотрела на гибнущего мальчика, как бы ожидая от него чего-то.

«Мишка Гамми», не будучи в состоянии вслух спросить ее, чего она хочет, послал Смерти мысленную мольбу. Думал, не услышит и не откликнется.

Как же. И услышала, и отозвалась.

«Служи мне, приноси жертвы и будешь жить долго-предолго», — предложила глазастая старуха.

«Клянусь!» — всем сердцем пообещал задыхающийся мальчуган.

Усатая уродина взмахнула рукой, напоминающей рыбий плавник, и Шерман-младший сразу почувствовал, что его тело устремляется вверх. Через мгновение в легкие ворвался живительный воздух.

— Слава Богу! — раздался знакомый голос телохранителя Петра. — Как вы себя чувствуете, Борис Александрович?

— Где она? — игнорируя его вопрос, принялся оглядываться по сторонам мальчик. — Где?

Он, конечно, имел в виду Смерть, но «бодигард» и одноклассник не поняли, думая, что речь идет о рыбе. Глупцы! Сдалась она ему.

С той поры Борис Шерман стал верным слугой Большеглазой.

Он долго думал, как ему лучше пригодиться страшной Владычице, перебрав множество комбинаций. В конце концов решил остановиться на карьере биолога, занимающегося разработкой психотропного оружия. Именно эта стезя, как подсказывало ему извращенное сознание, способна была привести к максимальному выполнению молчаливого Договора, заключенного между ним и костлявой. Благо, задатки у Бориса к естественным наукам имелись. Плюс финансовая поддержка отца и его же связи в министерстве обороны.

Когда полгода назад Борису Александровичу Шерману, уже доктору наук и профессору, предложили возглавить секретную лабораторию в Зоне, он, поразившись открывающимся перспективам, тут же дал согласие. Ведь это было такое открытие, такое открытие, что за него десятка Нобелевских премий мало! Если бы Нобеля, конечно, давали за достижения в искусстве истребления рода человеческого…

— А зачем тебе понадобилась конкретно Нюшка? — скрипнув зубами, перебил Степан бредовые излияния бывшего однокашника. — Мало подопытного материала было?

Ученый кивнул головой в сторону двери.

— Ты не понимаешь! — брызжа слюной, восторженно забормотал Шерман. — Это уникально! Абсолютная сочетаемость с «сердцем Смерти»! Она прирожденный симбионт, питающий артефакт своей энергией! Жаль, что маловата. Ненадолго хватит. А ведь какая замечательная батарейка!..

— Заткнись, ублюдок! — вне себя от ярости гаркнул Чадов.

Если бы не девочка, лежащая у него на руках, он бы, наверное, задушил это мерзкое, похожее на жабу чудовище.

— Лучше скажи, как ее избавить от этого твоего «украшения»!

— Но зачем?! — откровенно удивился ученый. — И вообще боюсь, что это невозможно! Симбионт не выживает после контакта с «сердцем Смерти»…

— Это мы еще посмотрим, — сказал, входя, отец Иоанн, услышавший последнюю реплику Шермана. — Есть тут у меня одна мысль…

При виде священника Шерман широко распахнул глаза и испуганно вжался в кресло.

— Но как?! — прохрипел он. — Этого не может быть!..

Вдруг лицо его налилось кровью, рука схватились за горло, яростно рванула воротник. Борис вытянулся в кресле, хватая воздух широко раскрытым ртом, потом обмяк. Голова склонилась набок, изо рта на подбородок потянулась струйка слюны.

Пастырь подошел к нему, взглянул в глаза, пощупал пульс.

— Все кончено, — констатировал. — Он мертв…

— Что ж, — процедил сквозь зубы Чадов, — в данном случае без сожаления скажу: собаке собачья смерть…

— Не могу не согласиться, чадо. Аминь!

Глава семнадцатая. В логове смерти

Секретная лаборатория в НИИ «Агропром»

Через пару часов после начала штурма секретной лаборатории операция по ее уничтожению была завершена. Это был блицкриг, о котором в свое время мог только мечтать бесноватый фюрер. Люди и мутанты действовали в каком-то едином порыве, откликнувшись на Зов, посланный крохотной девочкой, находящейся в бессознательном состоянии.

Небольшой, всего пару взводов, гарнизон, состоявший, как выяснилось, преимущественно из контрактников, был полностью истреблен. Равно как и ученый персонал в белых халатах. «Пленных не брать!» — таков был негласный девиз этой акции. Султан, руководствуясь требованием своего неизвестного нанимателя, переданным на ПДА, попробовал было сохранить жизнь парочке вояк, особенно добровольно сдавшемуся в плен полковнику, в чем нашел поддержку большинства «крестоносцев», однако не преуспел в этом начинании.

Не позволили монстры, томившиеся в плену у служителей Смерти. По-видимому, у представителей фауны Зоны выработался условный рефлекс против своих мучителей. Военный камуфляж и белые халаты действовали на мутантов подобно тому, как действует красный плащ тореадора на быка. Пленные были бесцеремонно отбиты у почти не оказывавших сопротивления «союзников» и уничтожены на месте.

Чудищ можно было понять. Когда «затоновцы» и сталкеры принялись обследовать захваченную территорию на предмет сбора трофеев, то были шокированы даже видавшие виды ветераны Зоны. Эксперименты, проводившиеся в этом логове смерти, были воистину чудовищными. Казалось, воплотились в жизнь кошмарные предвидения писателей-фантастов, начиная от Герберта Уэллса с его доктором Моро и Александра Беляева с живой головой профессора Доуэля, предупреждавшие о необходимости нравственной ответственности ученых за свои исследования и открытия.

Расчлененные тела с вживленными искусственными органами. Банки и склянки, в которых плавали разнообразные органы с подсоединенными к ним проводками и датчиками. Бьющиеся сердца, подрагивающие и, казалось, грозящие пальцы, тяжело дышащие легкие… Смотреть на все это без содрогания просто не было сил. А ведь помещений, где размещались подобные экспонаты, в этой жуткой кунсткамере было очень много. Причем в некоторых из них находились свидетельства того, что опыты проводились не только над мутантами, но и над самыми обычными людьми. И бандиты, и сталкеры с ужасом обнаружили нескольких довольно известных персон, по слухам, пропавших без вести или погибших после встречи с Конем Бледным.

В одном из помещений Стылый с Болидом нашли прозрачную капсулу, напоминающую хрустальный гроб сказочной Мертвой царевны, где покоилось тело страдальца Ромеро. Сталкер был как живой. Лежал, спокойный и умиротворенный, с застывшей на устах легкой улыбкой. В соседнем боксе была еще парочка подобных «гробов», но рассмотреть их обитателей сталкерам не позволил отец Иоанн, категорически воспротивившийся тому, чтобы к капсулам совались зеваки-непрофессионалы. Еще повредят чего-нибудь, а ведь страдальцам, лежащим в этих саркофагах, наверняка можно как-нибудь помочь.