Тень победы - Виктор Суворов

Картинная галерея Лидии Руслановой — 132 картины великих русских мастеров: Шишкина, Репина, Серова, Сурикова, Васнецова, Верещагина, Левитана, Крамского, Брюллова, Тропинина, Врубеля, Маковского, Айвазовского и других. Просто интереса ради, я зашел в Британскую национальную галерею на Трафальгарской площади и начал отсчитывать первые от входа 132 картины. Решил прикинуть, какую площадь стен надо иметь, чтобы развесить столько картин. Картины бывают разных размеров: малые, средние, большие. Так вот, какие картины ни бери, хоть самые малые, все равно требуется весьма большая площадь стен, чтобы развесить 132 картины. Всем желающим рекомендую мой опыт повторить. У Лидии Руслановой площади стен вполне хватило, чтобы все эти сокровища развесить на радость гостям и домочадцам.

Лидию Русланову «Красная Звезда» ласково называет социалистической соловушкой. Где только эта соловушка денег столько нагребла?

Ларчик открывался просто. Деньги не требовались. Было много путей сбора сокровищ без денег. Огромные ценности были сосредоточены в Ленинграде. А в Ленинграде во время блокады — людоедство. Интересно, что сразу после войны существовал музей Блокады Ленинграда, и в нем несколько залов были отведены теме людоедства. Но вскоре после войны эта тема была закрыта, экспонаты спрятаны, а то и вовсе уничтожены. Оно и понятно: не мог же один советский человек съесть другого советского человека. Такого не должно было быть. А раз не должно, значит, и не было.

Деньги в блокадном Ленинграде, да и во всей стране цены не имели. Зачем вам деньги, если вы умираете от голода? Вам нужен хлеб, а его на деньги не продают. Хлеб выдают по карточкам. Так вот, в блокадном Ленинграде расцвел небывалым цветом черный рынок. Самая твердая валюта блокадного Ленинграда — американская тушенка. В осажденный город по льду Ладожского озера непрерывной вереницей шли машины. Они везли хлеб, сало, мясо, крупы, сахар. «В те времена за кружок „Краковской“ можно было получить Левитана, Кандинского, Сомова… За кило шпика — рублевскую икону получить было можно.» (Ю. Алешковский. Рука. Повествование палача. Нью-Йорк. Руссика. 1980. Стр.74)

Тысячи тонн продовольствия кто-то распределял. Если распределяющий мог повернуть налево машину ЗИС-5, груженую ящиками с тушенкой или копченой колбасой, то хороший предприниматель за такой груз мог рассчитаться не только полотнами Нестерова или изумрудами из царских коллекций, он мог вам доставить, все что прикажете.

Только пожалуйста не подумайте плохого. Я не говорил, что командующий Ленинградским фронтом, а впоследствии — заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков разворачивал машины с продовольствием налево. Я даже не намекаю на такое. Я просто говорю, что у Жукова на войне такая возможность была, а у подружки Жукова Лидии Руслановой в ходе той же войны вдруг появились несметные сокровища. И у самого Жукова — тоже. Ясное дело, нет и не могло быть никакой связи между сокровищами Руслановой, Крюкова, Жукова и тушенкой, которую поставлял добрый дядюшка Сэм и распределял добрый дядюшка Жуков. Четко установим: сокровища отдельно, тушенка — отдельно.

Но неясность сохраняется: а откуда же тогда сокровища?

5.

Объясняют, что Лидия Русланова концерты давала, и на свои трудовые денежки покупала шедевры. Этому мы не поверим.

Причин много. Прежде всего, свободного искусства и свободного творчества у нас не было. Все творческие работники были объединены в соответствующие союзы и коллективы. Над всеми творческими коллективами и союзами возвышались стройные государственные структуры. Во время войны (и во время мира — тоже) артисты выполняли государственную волю: отвлекали широкие народные массы от нехороших настроений. Артист был государственным служащим. А государство наше прижимистое. Вот пример. Олег Попов. Самый выдающийся клоун ХХ века. А книга рекордов Гиннеса не делает даже и таких ограничений. В этой книге просто сказано: самый смешной клоун мира. Без указаний, в каком веке. Олег Попов обладал поистине планетарной популярностью. Его знали все. Он нес по миру славу своей Родины и приносил государству доходы во многие десятки миллионов долларов. На арене цирка он провел полностью всю вторую половину ХХ века, прямо начиная с 1950 года. Он много раз обошел всю планету, от Мельбурна до Торонто, от Рима до Пекина, от Каракаса до Сиднея. Он выступает и в новом тысячелетии. В благодарность за все это наше родное государство ограбило его до нитки и вышвырнуло, определив ему нищенскую пенсию. Впору идти просить милостыню.

Лидия Русланова не имела и сотой доли успеха Олега Попова. За рубежами нашей страны ее знали только в Монголии. Никаких долларов она в казну не несла. Тем более, что во время войны ни солдаты на фронте, ни раненые в госпиталях, ни работяги на военных заводах, ни колхозники на полевых станах за концерты денег не платили. Для подъема боевого духа широких народных масс концерты в своем подавляющем большинстве были бесплатными. Их организовывало наше родное государство, потом скупой государственной рукой рассчитывалось с артистами — хлебными карточками и деньгами, на которые все равно ничего купить было нельзя. Потому получить много денег артист не мог.

Но если бы и получил, то все равно во время войны народ в деньги не верил. Народ еще помнил Гражданскую войну: в ее начале на рубль гуляешь по полной программе, а очень скоро за миллион тех же рублей не купишь щепоть соли. Сегодня — деньги с орлами и коронами, а завтра — керенки, деньги Временного правительства. После них — первые коммунистические деньги со свастиками. Если кто помнит: до изобретения серпа и молота, был молот и плуг, а до них — наша родная коммунистическая свастика. Гитлер свастику потом у Ленина перенял.

Так вот, не верили люди в деньги. Сегодня они цену имеют, а завтра — инфляция. Или денежная реформа. Потому во время войны шел по стране натуральный обмен. Тот, кто умирал с голода, отдавал за хлеб все, что имел. Тот, кто распределял хлеб и сало, внезапно и стремительно богател. За деньги нельзя было купить даже корку хлеба. Потому путь Лидии Руслановой к сокровищам не мог быть вымощен ее трудовыми сбережениями. Но если предположить, что этот путь к сокровищам не был вымощен и банками с тушенкой, то тогда — чем?

Объясните мне, непонятливому, как огромные ценности из блокадного Ленинграда могли попасть во дворцы Лидии Руслановой, если за деньги они не продавались?

6.

Было у Руслановой и ее покровителя Жукова много путей к сокровищам. Вот еще один. Гитлеровцы грабили наши музеи и награбленное добро вывозили в Германию. Потом в Германию пришли освободители и награбленное ценности присвоили. Некий товарищ из «Литературной Газеты» (5 августа 1992) считает такую практику естественной: «В некоторое оправдание замечательной певицы Руслановой отмечу не только ее хороший вкус, но и то несомненное обстоятельство, что привезенные ею из Германии „132 подлинных живописных полотна“ принадлежали в своем большинстве кисти выдающихся русских художников (Репина, Левитана, Айвазовского, Шишкина и других), которые в свою очередь, вывезены нацистскими оккупантами из России и Украины».

Вот так. Если гитлеровцы увезли из наших музеев сокровища, следовательно, они мародеры. А если после того Русланова присвоила украденное гитлеровцами достояние Украины и России, то эти ценности считаются уже «отмытыми» и потому как бы уже и не ворованными.

Меня только вопрос интересует: за какие такие заслуги командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков незаконно награждал социалистическую соловушку боевыми орденами да еще и позволял ей рыскать по хранилищам трофейного имущества, забирать все, что нравится, и беспрепятственно вывозить на свои многочисленные квартиры, дворцы и дачи?

Сам Георгий Константинович Жуков тоже не терялся. Он сам был большим знатоком и ценителем искусства. Он тоже был собирателем. В его коллекции были картины из собрания Дрезденской галереи. Тут уж, ясное дело, обошлось без тушенки. После войны Жуков — хозяин покоренной Восточной Германии. Посему: вон ту голую бабу в золоченой раме — в мои покои! И вот эту — тоже!

Между тем, весной 1942 года, когда подружка Жукова отоваривалась в блокадном Ленинграде, во 2-й ударной армии генерал-лейтенанта А. А. Власова, свирепствовал голод. Армия прорывалась к осажденному Ленинграду, но никто ей навстречу не прорвался, и соседи тоже отстали. 2-я ударная армия оказалась в одиночестве в глубоком тылу противника. Армию надо было отводить назад, но товарищам в Кремле жалко было оставлять территорию, которую 2-я ударная армия уже отвоевала. Потому был приказ держаться, хотя никаких возможностей снабжать 2-ю ударную армию не было. Тут повторился тот же сценарий, весны 1942 года, когда Жуков загнал 33-ю армию в глубокий тыл противника и бросил на погибель: снабжать армию не могу, а отходить не разрешаю!