Морской разбойник. Морские разбойники - Франц Гофман

Как раз в этот самый вечер ему предстояло получить от адмирала Коллингвуда значительную сумму, которая вместе с прежде накопленными деньгами должна была обеспечить его благосостояние. На следующий день Надод собирался исчезнуть навсегда, скрыться от мести Фредерика Биорна в неизмеримых пустынях Нового Света.

Хотя в окончательном исходе борьбы нельзя было сомневаться, однако исполнить приказ Надода было вовсе не так легко. Богатырь и его два товарища занимали очень удобную позицию: они стояли, прислонясь к стене и прикрываясь большим тяжелым столом. Напасть на них можно было только спереди. Кроме того, Гуттор нашел у себя под руками грозное оружие: вдоль стены была протянута толстая железная полоса в четыре метра длиною, вделанная концами в стену. На эту полосу ставились бочки с пивом, когда в трактире устраивалось большое пиршество. Гуттор схватил эту полосу, поднатужился и вырвал ее из стены. Два обыкновенных человека едва могли бы приподнять ее, но богатырь действовал ею свободно, как дубиной.

При виде такой страшной силы разбойники, бросившиеся было исполнять приказ Надода, отхлынули прочь. Ропот удивления пробежал по всей зале. Физическая сила всегда производит большое впечатление на толпу.

Надод закусил губы от злости. Он понял, что эта полоса в руках Гуттора стала грозным орудием.

Разбойники были люди храбрые, способные пойти навстречу какой угодно опасности, но при условии, что кто-нибудь поведет их вперед, показывая пример. На этот раз Надод не хотел рисковать своей жизнью, хотя вообще он был далеко не трус.

Нужно было, однако, решиться на что-нибудь. В зале стояла глубокая тишина. Разбойники с тревогой поглядывали на своего вождя.

Теперь Гуттор имел полное право поиздеваться над разбойниками, но, не зная еще, какой оборот примет дело, он благоразумно воздержался от этого. В сущности, разбойникам стоило бы только броситься в атаку всей массой и пожертвовать десятком товарищей, и все было бы окончено в несколько минут. Но, как это всегда бывает, они ждали какого-нибудь повода, способного вызвать в них ярость.

К счастью для Гуттора и Грундвига, разбойники не были вооружены: им строго воспрещалось ходить в таверну с оружием, так как прежде ни одна сходка не обходилась, по крайней мере, без одного убийства.

Положение нескольких десятков разбойников, боявшихся начать нападение на трех человек, становилось, в конце концов, просто смешным. Надод понял это и в злобном отчаянии воскликнул:

— Разбойники! Отворяйте двери, снимайте шляпы и становитесь на колени! Дайте пройти этим людям, раз уж вы, будучи в числе пятидесяти против трех, все-таки не решаетесь с ними сразиться.

Слова, сказанные презрительным тоном, вызвали долгожданную ярость. Толпа разбойников бросилась вперед, но сейчас же на нес несколько раз опустилась смертоносная железная полоса… Несколько человек было убито наповал. Бешенство разбойников росло, и они продолжали наступать на Гуттора. Шестеро из них ухватились за железную полосу, выждав момент, когда она опустилась, совершив свое страшное дело. Гуттор, показывая опять невероятный пример мускульной силы, поднял свое оружие вместе с уцепившимися за него разбойниками и при этом встряхнул его так, что разбойники посыпались прочь и разбились кто об стену, кто об пол. Но на этот раз железная полоса выпала из рук богатыря, и он оказался безоружным.

Зала огласилась криком торжества, но затем произошло нечто уж совсем невероятное: богатырь повлек за собой облепивших его со всех сторон разбойников и, разбежавшись, ударился об стену. Затрещали кости, брызнули мозги из разбитых голов… Богатырь продолжал ударяться об стену, давя бандитов, как насекомых. Стоны, крики и вой стояли в зале.

— Неужели мы дадим ему перебить всех наших? — кричал Надод вне себя от ярости.

Собрав разбойников, еще не принимавших участия в битве, он приготовился броситься с ними на Гуттора, как вдруг ситуация изменилась: в залу ворвались человек двенадцать разбойников, вооруженных ружьями.

В честь прибывшего подкрепления грянуло бешеное «ура». Курки щелкнули. Дула ружей направились на трех героев.

Но Красноглазый, подняв руку, остановил своих подчиненных. Несколько человек еще боролись с Гуттором, и выстрелы могли их задеть.

— Все назад! — скомандовал Надод громким голосом.

Разбойники поспешили повиноваться. Еще несколько секунд — и залп должен был грянуть. Вдруг позади розольфсцев бесшумно открылась дверь, скрытая за печкой, и в отверстии появился Боб. Бледный и безмолвный, он молча указал им жестом на дверь. Они бросились туда, и дверь за ними захлопнулась.

— Бегите по прямой линии, — торопливо шепнул им Боб. — В конце коридора выход в переулок. Там вы будете в безопасности.

Три друга быстро побежали вперед в темноте. Но едва они сделали десяток шагов, как пол под их ногами опустился, и они упали в пустое пространство, не успев даже вскрикнуть.

— Трусы! — кричал Надод, видя, что его враги скрылись за печкой. — Вы боитесь взглянуть смерти прямо в глаза и прячетесь… За мной, ребята! Никому пощады!

Разбойники кинулись вслед за Надодом… Пространство за печкой оказалось пустым.

— Измена! — заревел Надод в бешенстве. — Они убежали!

Дверь за печкой снова отворилась, и в отверстии опять показалась фигура Боба.

— Успокойся, Сборг, — сказал он, — твои враги навсегда похоронены в «яме наследств».

В ту же минуту снаружи раздался громкий крик:

— Спасайтесь!.. Солдаты!..

В мгновение разбойники рассеялись по соседним переулкам, и когда в таверну «Висельник» вступила рота кэмбелевского горно-шотландского полка, расквартированного в Сити, в ней уже никого не было. Только в луже крови на полу валялись тридцать трупов. Никому бы и в голову не пришло, что это дело рук одного человека.

Во время обыска солдаты нашли под столом бледного, дрожащего человека. Это был клерк Ольдгам, который забился туда от страха. Так как он был весь в крови, то его арестовали, приняв «за опасного убийцу, принадлежащего к преступной шайке».

На другой день вышел королевский указ, повелевавший навсегда закрыть таверну «Висельник» по случаю целого ряда преступлений, совершенных в ней в последнее время. Самый дом, где помещался трактир, приказано было срыть до основания.

Несчастному Ольдгаму как уличенному на месте преступления грозил приговор о смертной казни через повешение.

— Увы! — говорил он, сидя под арестом. — Недаром мой тесть, мистер Фортескью, всегда говорил, что в моем взгляде есть что-то роковое. Оказывается, мне на роду было написано сделаться жертвой судебной ошибки, и ото только потому, что я не послушался почтенной миссис Ольдгам и вышел из дому в столь позднее время.