Умереть, чтобы угодить - Линда Ховард

Он действовал быстро и точно, собирая туалетные принадлежности и косметику в ванной, вытаскивая белье из ящиков комода. Укладывать вещи было очень просто: у Сары они лежали аккуратными стопками. Наверное, еще не успели перепутаться в ящиках и на вешалках. Кахилл упрямо надеялся, что в один прекрасный день одежда Сары потеснит в шкафу его джинсы, и уже подумывал о просторной гардеробной. Он питал немало надежд, и все до единой были связаны с Сарой.

Наконец он перенес багаж в машину, выехал на шоссе и набрал номер сотового телефона Сары, но услышал, что абонент временно недоступен. Кахилл знал, что Сара постоянно держит телефон при себе, а на ночь ставит на подзарядку, поэтому дозвониться до нее можно в любое время. Недовольно хмурясь, он узнал в справочной номер отеля «Маунтин-Брук» дозвонился туда и попросил соединить его с Джеральдиной Ахерн.

Сара принадлежала к тем людям, которые просыпаются мгновенно, готовые к схватке, к пробежке, к приготовлению завтрака. Но в трубке уже слышался четвертый гудок, а Сара все не брала трубку. На шестом она взяла трубку, ее голос звучал тускло:

— Алло…

— Я везу тебе одежду, — сообщил Кахилл. — В каком ты номере?

Сара помедлила:

— Оставь внизу.

— Нет.

— Что?

Вот так-то лучше: голос немного изменился.

— Если хочешь получить одежду, впусти меня.

— Это шантаж?

Еще лучше. В голосе Сары уже слышалось возмущение.

— Если одежда тебе не нужна, я увезу ее к себе. Заедешь — получишь.

— Черт побери, Кахилл… — Сара осеклась и шумно выдохнула, сдерживая раздражение. — Хорошо. — Она назвала ему номер комнаты и бросила трубку.

Прогресс, несомненный прогресс. Кахилл не возражал против непродолжительной ссоры — лишь бы увидеться и поговорить с Сарой. Пока она согласна общаться с ним, пусть даже по необходимости, у него есть шанс.

В отеле он перегрузил вещи на тележку и покатил ее к лифту под бдительным взглядом администратора у стойки. Проходя мимо, Кахилл нарочно распахнул пиджак, сверкнув полицейским жетоном, и администратор отвернулся.

Должно быть, Сара стояла у двери, потому что открыла сразу, едва он успел постучать. Наверное, она услышала скрип колес тележки. Она уже протянула руку за сумкой, как вдруг заметила, что вещами нагружена вся тележка.

— Я привез все сразу, — объяснил Кахилл, понижая голос, чтобы не привлечь внимания других постояльцев. Ему чудом удалось вспомнить о правилах приличия: Сара открыла ему дверь, кутаясь в покрывало. — Решил, что ты больше туда не вернешься.

— Да. — Ее передернуло. — А как же…

— Остальное получишь потом. — Воспользовавшись ее замешательством, Кахилл взял два чемодана и шагнул вперед. Саре пришлось посторониться, пропуская его. Кахилл поставил чемоданы и повернулся за остальными вещами. Быстро разгрузив тележку, он вернулся в номер и закрыл за собой дверь. Сара сделала все возможное, чтобы обстановка не выглядела интимной, — зажгла все лампы, даже оправила постель.

Но одеться она не успела. Под покрывалом она была обнаженной. Интересно, понимает ли она, что этим выдает себя? В любом другом случае Кахилл ответил бы утвердительно, но после всего, что пережила сегодня Сара, понимал, что ей все равно.

Она покрепче вцепилась в покрывало и вскинула подбородок.

— Спасибо. А теперь уходи.

— Прямо девственница викторианской эпохи, защищающая свою честь, — усмехнулся Кахилл.

Сара по-прежнему была бледна, ее лицо выглядело осунувшимся, но после его слов она зло прищурилась и слегка покраснела. А она неплохой стратег, подумал Кахилл: заподозрив, что он намеренно злит ее, она сдержала возмущение.

— Уходи.

Он шагнул к ней. Если повезет, она разозлится и бросится на него с кулаками. Но для этого ей понадобится избавиться от покрывала.

— Попробуй выгони.

— И не подумаю. — Сара покачала головой. — Если понадобится, я позвоню твоему начальству и обвиню тебя в домогательствах. Все кончено. Ничего у нас не вышло. Конец истории.

— Нет, — не согласился он. Однажды Шеннон сказала. что он мог бы давать уроки упрямства, и не ошиблась. — Сара, я люблю тебя.

Она вскинула голову, в ее глазах блеснула ярость.

— Нет. Не любишь.

Он прищурился:

— Мне виднее.

Сара шагнула к нему, придерживая покрывало одной рукой и указывая на него пальцем.

— Ты даже не знаешь, кто я такая! — гневно выпалила она. — Если бы знал, ты обращал бы на меня внимание, не только когда тебе хотелось потрахаться, и никогда, ни на одну секунду не поверил бы, что я убила человека — да не кого-нибудь, а Мэрилин, которую я искренне любила! — У нее задрожал подбородок. — И судью я тоже любила, — дрогнувшим голосом добавила она, стараясь не расплакаться. — Но любить можно только того, кого знаешь, а я для тебя — чужой человек.

Теперь дрожал не только ее голос: ее всю била крупная дрожь. У Кахилла в груди что-то сжалось. Слова Сары больно задели его: ему не понравилось ни выражение, которое она выбрала, ни то, что оно подразумевало. Да, они занимались страстным, бурным, приземленным сексом. Но это был не только секс. Они предавались любви, а не трахались.

Сара вдруг сжалась и метнулась к нему. Выругавшись, Кахилл подхватил ее, прижал к себе, без труда отразив попытку ударить его в грудь. Сара безудержно и горько разрыдалась.

Кахилл сел на кровать и усадил ее к себе на колени, шепча слова утешения и упрекая себя за то, что не сделал этого утром. Сара цеплялась за его одежду, покрывало сползло с ее груди. Кахилл сбросил пиджак и снова прижал к себе Сару.

Он упал на постель, уложив Сару на спину, приподнялся над ней и окончательно убрал мешающее покрывало. Плачущая Сара попыталась удержать покрывало, но он отстранил ее руку, одновременно целуя ее, поглаживая обнаженную грудь и скользя вниз, до нежных складок.

Ее губы были солеными от слез. Дерзкие ласки сначала вызвали у нее протест, но прошло несколько секунд, и она сама прильнула к нему и обвила его шею рукой. Кахилл лег между ее ног, направляя орудие в цель. Внутри было недостаточно влажно, поэтому он проник туда не сразу.

Сара всхлипнула и затихла, глядя на него сухими глазами.

Кахилл плавно задвигался у нее внутри. Обычно Сара откликалась на любое его движение, не отставала от него ни на тренировках, ни в любви, но сейчас была уязвима и беспомощна. Возможно, он совершил ошибку, набросившись на нее именно сейчас, но он не мог придумать другого способа разрушить возникшую между ними стену. Он спешил вновь создать плотские узы — не просто секс, а единство двух тел, самое древнее утешение и надежное спасение от одиночества.

Если бы понадобилось, он утешал бы ее всю ночь. Чувствуя приближение оргазма, он останавливался, некоторое время лежал неподвижно, а потом неторопливо возобновлял движения. Он постоянно целовал ее, ласкал, уверял, что любит, надеясь услышать ответное признание. Никогда прежде он не сосредоточивался на женщине так, как сейчас на Саре, замечая каждый глубокий вздох, взмах ресниц, шевеление ног. Таким наблюдательным и ласковым он еще никогда не был. Он понимал, что от этого зависит, выживет ли их любовь.