Командир субмарины - Бен Брайант

Следующий полученный нами приказ предписывал как можно быстрее отправляться на восток: поступили сведения, что к линии фронта движется немецкий танкер. Восьмая армия уже захватила Эль-Аламейн, но еще не дошла до Бенгази. Наши подлодки держали Роммеля на голодном пайке в отношении горючего. Нет сомнений в том, что нехватка горючего всегда оказывала очень серьезное влияние на результат сражений, и Германия рассчитывала на нашу увлеченность высадкой десанта в Алжире, надеясь под шумок провести свой шкипер.

В обычных условиях в этом районе никто не стал бы днем подниматься на поверхность. Однако, полагая, что все вокруг очень заняты своими делами, мы храбро вывесили итальянский флаг и, вооружившись итальянскими же опознавательными сигналами, уже очень скоро мчались по поверхности воды на восток. Механику Харрису вместе со всем машинным отделением пришлось извлекать из дизелей максимально возможное число оборотов.

Следующим утром, на заре, мы приближались к Рас-Али в северо-восточной части залива Сидра, когда заметили судно, направлявшееся на север в сторону Бенгази. Без сомнения, это был тот самый танкер, который мы искали.

Должно быть, о нашем появлении уже сообщили многочисленные транспортные самолеты, позиция была сверена с расположением субмарин противника, а флаг распознан как фальшивый. Мы пустились в погоню. Нужно было обогнать танкер, чтобы атаковать, держась ниже линии горизонта, а затем погрузиться и выжидать. Погоня оказалась захватывающей; дело происходило недалеко от линии фронта, вокруг летали различные самолеты, и, как и следовало ожидать, скоро появился германский бомбардировщик "Юнкерс-88" - специально чтобы разобраться с "Сафари".

Нам пришлось довольствоваться тем, что мачты танкера выделялись на фоне горизонта; время от времени четко проявлялось "воронье гнездо" наблюдательный пункт на мачте. Но это уже означало, что с танкера могут точно так же видеть и нас. Танкер двигался зигзагом, и, судя по изменениям в положении двух заметных мачт, иметь с ним дело было бы не просто. На счету оказывалась каждая минута: порою казалось, что мы все делаем правильно, но вдруг изменение курса танкера в один момент стирало все наши успехи.

Позднее я узнал, что командование на базе, на острове Мальта, следило за ходом операции по немецким сигналам. Танкер имел жизненно важное значение для немцев, полностью загруженный цистернами с бензином. Обнаружив неизвестную подлодку, он стал просить о помощи, но итальянский флот в это время находился где-то в другом месте. Танкер получил сообщение о нашем присутствии и от авиации; поэтому мы не могли позволить себе тратить время на погружение при виде каждого из бесчисленных транспортных самолетов противника.

Наконец ближе к полудню, как раз когда мы собирались погрузиться и идти под водой, танкер вдруг развернулся.

Почти два дня машинное отделение творило чудеса, выжимая из двигателей полную мощность, и вот сейчас все оказалось сведено к нулю. Появились противолодочные корабли; мы уже не могли продолжать погоню и были вынуждены погрузиться. Я решил, что танкер направится обратно в Рас-Али, где на пустынном пляже имелся маленький каменный причальный пирс. Пустынный берег Северной Африки - не самое уютное место для ночных прогулок; он слишком низок, и отмели заходят далеко в море.

Взошла луна, и, выбрав время, когда она окажется на юге и сможет нам помочь, мы подошли к берегу. Глубина моря стала уже слишком маленькой, и мы не могли погрузиться, но, спрятавшись в тени песчаных дюн, нашли свою жертву. Она занимала довольно неудобное положение, и, чтобы получить возможность выстрела, нам пришлось подойти достаточно близко к берегу. Оказалось, что танкер окружен немецкими торпедными катерами, в лунном свете выглядящими маленькими темными тенями. А в слишком мелких водах, где нельзя нырнуть, встреча с ними не сулит ничего хорошего. Однако выстрел состоялся, и торпеда ушла в заданном направлении, оставляя за собой на воде серебряную ленту.

Прежде чем уйти, мы должны были выяснить, попала ли торпеда в цель. Внезапно вокруг стало светло, словно днем. Танкер взорвался, в небо взметнулся столб пламени, и субмарина оказалась видна как на ладони, возле вражеского берега на мелководье перед торпедными катерами противника. Я приказал дать полный ход, и корма затрещала от резкого поворота штурвала. В мелкой воде лодка плохо слушалась руля, и при этой роскошной иллюминации мы чувствовали себя поразительно одинокими и беззащитными.

Самое интересное и приятное во всей этой кутерьме заключалась в том, что на самом деле никто не обратил на нас ни малейшего внимания, и волноваться нам было не о чем. Корабли, которые мы приняли за торпедные катера, оказались всего лишь десантными катерами.

Я вспомнил о нашем пленнике, который, без сомнения, чувствовал себя сейчас весьма скверно.

Он жил в захламленной каморке радиста и проводил свои дни во сне, причем спать ему приходилось под столом. Я решил, что немного свежего воздуха и пиротехнических забав смогут его развеселить, тем более что он не питал любви ни к Германии, ни к немцам. Я пригласил его выйти подышать свежим воздухом. Но его депрессия оказалась слишком глубокой, и развеять ее оказалось непросто. Выяснилось, что основной его проблемой в данное время оказались желудочные проблемы. Конечно, языковой барьер мешал ему объясниться, но, как оказалось, все можно выразить знаками. Его депрессия продолжалась. Нашему пленнику предстояло ждать квалифицированной медицинской помощи, которая могла быть оказана только на базе; а тем временем он продолжал спать под столом.

Когда мы вернулись, итальянского капитана отправили в штаб на допрос, а через пару дней я встретил работавшего там офицера и поинтересовался настроением своего приятеля. Тот сказал, что поначалу от пленного не могли добиться никакой информации, он только просил слабительного.

Когда, наконец, проблема была решена, он вновь явился на допрос; по заведенному правилу его спросили, как с ним обращались.

Он ответил:

- Командир был ко мне очень добр; относился как джентльмен к джентльмену.

В следующую пару дней развлечение нам доставили германские десантные катера. Самые большие из них назывались "паромами Зибель" и были хорошо вооружены. Некоторые имели 88-миллиметровые орудия, а кроме этого, все несли автоматические малокалиберные скорострельные орудия - смертельное оружие, даже несмотря на то, что в калибре оно уступало нашим 3-дюймовым (75-миллиметровым) орудиям. К тому же эти орудия были на четверть века моложе наших. Десантные баржи отличались небольшой высотой и малой осадкой, потому заметить их, а тем более поразить, было трудно. Мы с ними имели достаточно оживленный артиллерийский диалог. Их автоматические орудия, предназначенные для защиты от авиационных налетов, использовали определенного типа взрыватель, который срабатывал на расстоянии примерно 2500-3000 ярдов. Приходилось держаться от них подальше. Между нами и ними пролегала полоса сверкающих шаров - от разрывов снарядов закипала вода.