Реальное волшебство. Заговор в империи - Софья Лямина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Никакой фантазии у мага. – хмыкнула я и, не найдя ничего лучше, чем просто подвинуть ее в сторону, начала ждать открытия кармана.
Кто же знал, что откроется он прямо подо мной и я, не успев и пискнуть, провалюсь прямо под пол, устремляясь вниз с невероятной скоростью. Приземление могло бы быть крайне неприятным, даже травмоопасным, если бы я не выпала прямиком в руки к Ланфорду, который хоть и не ожидал такого упавшего на него счастья, а все же удержал, даже не поморщившись от нелегкой ноши. Хотя, пожалуй, я бы предпочла упасть и ушибиться, нежели вот так вот попасться споличным на месте преступления.
– Госпожа Залесская, – хмыкнул Ланфорд, взглянув на меня со смесью раздражение и смеха. – ничуть не сомневался, что встречу вас сегодня здесь.
– Ну что же, разочаровывать ожидания я не привыкла. – отозвалась я и, отпустив шею мага, за которую ухватилась для большей надежности, мягко соскользнула на пол с его рук.
– Мы так и поняли, – раздался голос императора из-за моей спины.
Помимо него были здесь и Томас, и даже Грейсток, непривычно хмурый и напряженный, в одной рубашке с закатанными рукавами, без пиджака или привычного кителя. Он стоял и, не глядя на присутствующих, всматривался в высокое, во всю стену, стекло, за которым располагалась небольшая комната, которая, пожалуй, по комфорту не уступила бы и императорским покоям. Высокая, большая кровать с балдахином, несколько прикроватных столиков, диванчик с резными ножками, пара кресел, ваза с цветам, картины и ковры – там было все для комфорта за исключением, пожалуй, только окон. Вот тех там не было.
А на диванчике, поджав колени к груди, в своем безупречном лом платье сидела ведьма, глядевшая пустым взором четко перед собой, не шевелясь и словно не дыша.
– Она?… – хотела было вопросить я, но оказалась перебита.
– Жива и здорова, – отозвался император. – впала в какой-то транс и не реагирует ни на кого. Она и лучше, не будет лишнего сопротивления, когда мы вскроем ее сознание и вытащим всю информацию.
Остальные, как ни странно, молчали. Даже Ланфорд предпочел воздержаться от комментариев, стоя рядом с братом безмолвной тенью поддержки. Сам Грейсток нахмурился в ответ на слова отца, но не возразил, словно понимал, что это нужно сделать, пусть и не желал.
– Я хочу поговорить с ней. – произнесла я.
– И что вы скажете? – хмыкнул император.– Она не реагирует на вопросы.
– Значит, придется начать. – отозвалась я. – Потому что есть у меня вопрос, ответ на который я уже знаю.
И, не став дожидаться разрешения, я толкнула вперед стекло, за которым находился вход. Такие стекла, по сути своей, были порталами, за которыми, в свое время, скрывали большие тайны. Потом, со временем, их перестали использовать. Не то у существ не осталось тайн, не то появились способы прятать их лучшим образом.
По ту сторону было значительно теплее и даже пахло чем-то приятным, лавандой и старостью. Но не той, что хочется выкинуть, а запах отмыть с хлоркой, иной – как пахнет обычно в библиотеках или музеях. Благородной старостью. Оставалось только гадать, как использовалась эта комната до появления здесь ведьмы. Кто еще был местной пленницей?
Почему-то казалось, что здесь была заточена именно девушка. Не выглядел этот карман темницей для мужчины или незнакомого существа, пойманного и изолированного. Казалось, что этот карман и был создан для такой же, как она, предавшей, но некогда любимой. Это место выглядело как перевалочный пункт, где держали тех, кого не могли бросить в подземелья, но и кому не могли доверять.
Боюсь представить, как сейчас чувствовал себя Грейсток. Должно быть ему было до невероятного больно осознавать, что его любимая, его невеста, его надежная поддержка использовала его в собственных целях самым подлым из возможных образов.
– Владислава, – тихо, практически шепотом произнесла ведьма, подняв голову с колен и обернувшись на меня с вызовом и утонченностью, не свойственным пленникам. Впрочем, эта ведьма себя таковой и не считала. – пришла закончить наш разговор? Или, наконец, осознала свою ошибку и решила ступить на путь истинный?
– Путь злобы и мести никогда не был и не будет истинным, – отозвалась я, опускаясь в кресло напротив нее. – это путь в никуда, прямиком в пропасть, Безымянная.
– О, ты так и не узнала мое имя. – усмехнулась ведьма, опустив ноги на пол и подавшись вперед, упиревшись рукой в столик между нами. – ОНА не назвала тебе его?
– У тебя больше нет ведьмовского имени. – покачала я головой. – Ты лишилась его в тот день, когда посчитала правильным решением пуститься по пути злобы. Геката лишила тебя твоей силы, ноты сама отобрала ее часть – ведьмовское имя. Отныне среди других ведьм ты Безымянная.
– Да и плевать, – пожала плечами ведьма. – у меня есть нечто большее, чем одобрение богини. У меня есть собственный Ковен, иного порядка, нежели твой. Ты и не представляешь, каким могуществом обладаем мы все. Это сила не сравнится даже с влиянием богини, это чистейшее зло, настоящий апофеоз мрака. И все это в наших руках.
– Бедняжка, – произнесла я, взглянув в ее черные глаза, ставшие такими не просто так, а в ходе не то ритуала, не то регулярного, частого взаимодействия со злом. Ее сосуд, чистый от природы, был отравлен так, как может быть река от попавших в нее отходов. – ты и правда веришь в могущество, которое дарует тебе зло.
– Так и есть. – упрямо заявила она, покачав головой.
– Тьма ничего не дает, она лишь забирает. – ответила я. – Разве ты не видишь, она уже забралась внутрь тебя, захватила. У тебя уже нет сил, твоя душа почернела, а ты уже лишь безвольная марионетка, выполняющая приказы…кого? Ковена? Они используют тебя. Ты здесь, лишенная свободы, из-за них!
– Нет! – воскликнула она, поднимаясь на ноги и закипая. Уверенна, будь у нее силы, она бы начала искрить и переливаться ею. – Мой Ковен единственный, кто всегда был со мной, в любой момент моей жизни, в моменты слабости! Они дали мне силу, дали власть, дали могущество!
– Они лишили тебя всего прочего. – покачала я головой. – Те ведьмы, о которых ты говорила, что нашли тебя в том лесу, они использовали тебя. Они пробудили в тебе тьму, лишили тебя выбора, лишили тебя семьи и права быть чем-то большим, чем одним звеном в
