Жизнь в зеленом цвете - 7 - MarInk

Когда дело доходит до чего-то важного, книжные знания уходят, испаряются, как капли воды под палящими солнечными лучами; остаёшься ты сам - наедине с тем, что тебе угрожает; ты один - тонкая заслонка, единственная преграда между жизнью и смертью, разумом и безумием, покоем и хаосом. Можно умереть, можно сойти с ума - но нельзя не выстоять.

Ресницы отяжелели, покрывшись инеем; ещё немного, и от Гарри ничего не останется, кроме ледяной статуи - такой же, наверно, какую видит Кевин.

Пора.

Гарри выбросил руки в сторону Малфой-мэнора - вихри повиновались его движению, но с такой отдачей, что Гарри рухнул на колени. Ладони нестерпимо жгло, но Гарри не опускал рук и не закрывал глаз - он хотел видеть, как смерчи выбивают окна Малфой-мэнора, сносят двери, сметают крышу, словно листок бумаги, хотел чувствовать, как сила толчками вырывается из ладоней, в такт биению сердца, яростная, неукротимая - как давно он не давал ей воли!..

В пустой холод вплелась нотка страха - присутствовавшие в мэноре решительно не понимали, в чём дело. Гарри закусил губу, держа трясущиеся ладони на том же уровне; по подбородку потекла горячая струйка крови.

Когда он уронил ладони, весь кружившийся в воздухе снег рухнул вниз. Гарри засыпало по плечи, Малфой-мэнор, судя по грохоту, лишился верхнего этажа. Ничего, подвалы в любом случае не пострадают.

Если, конечно, Кевина держали именно там.

Гарри раскидал снег и, спотыкаясь, побрёл к покореженному зданию; мантия-невидимка липла к ногам, и он механически одёргивал её на каждом шагу. Ужас и злость стремительно пропитывали воздух; Пожиратели Смерти выбирались из мэнора с палочками наготове, желающие разобрать на отдельные кусочки того, кто обрушил дом. Вольдеморта здесь не было, о чём Гарри искренне сожалел - ведь можно было бы окончательно разобраться прямо сейчас. Но, должно быть, Вольдеморт попросту не ожидал, что Гарри явится так сразу, потратив на подготовку пять минут, да к тому же ещё и один, и отлучился по каким-то своим делам - кажется, беспорядки на юге Англии, несколько магглорожденных были категорически против того, чтобы их объявляли вне закона…

Следы Гарри были видны на снегу, но ветер тотчас же заметал их; Пожиратели искали целую армию, способную полуразвалить старинный особняк, огорожённый сотнями заклятий, и не замечали одного шатающегося мальчишку. Поэтому Гарри беспрепятственно вошёл в мэнор и двинулся к подвалам.

Дисциплина у Пожирателей улучшилась с тех пор, как Гарри побывал здесь в последний раз; во всяком случае, несмотря на непредвиденные обстоятельства, подвалы охранялись двумя Пожирателями и охранными заклятиями, которых Гарри не почувствовал. По счастью, это было сравнительно безвредное заклятие - оно только оповещало о непрошеных гостях.

- Stupefy! - нервно среагировали Пожиратели.

Гарри, не мудрствуя лукаво, отшатнулся в сторону и попытался вытянуть палочку из ножен. Но замша накрепко примёрзла к ткани, и окоченевшие пальцы плохо слушались; бросив бесполезные попытки, Гарри стянул мантию.

- Предлагаю сдаться сразу, - без особой надежды на успех сказал он. - Останетесь живы.

Пожиратели не оценили заботы и принялись пулять в Гарри разнообразными заклятиями; он уходил от ударов только благодаря бесконечным тренировкам с Эй-Пи, но долго так продолжаться не могло.

Нож вывалился из кармана, звякнув о каменный пол; Гарри рывком подобрал его и метнул в сторону Пожирателей - хотя бы отвлечь на миг… стальное лезвие плавно вошло одному из Пожирателей в живот по самую рукоятку. Пока второй, замерев, смотрел, как его сотоварищ опускается на пол со странным всхлипом, а из-под прижатых к животу пальцев выбрызгивается нереально яркая кровь, Гарри с силой рванул ножны и, неловко перехватив вылетевшую палочку, выкрикнул:

- Petrificus Totalus! Expelliarmus! Expelliarmus! - раненый будет умирать долго - при условии, что его не вылечат. Не стоит давать ему возможность кинуть Аваду в спину.

Двери темниц открывались простой Алохоморой; по-видимому, хозяин мэнора не планировал, что кто-то нежелательный доберётся так далеко.

Кевин оказался в восьмой по счёту камере. Он лежал на полу так спокойно, что Гарри на миг задохнулся: умер!.. Но сердце билось размеренно, хоть и очень медленно, и он дышал. Гарри прижал к себе неожиданно тяжёлое тело и вдруг расплакался.

- Всё хорошо, - Гарри медленно вдохнул и выдохнул. - Он жив, всё хорошо. Теперь надо только вернуться. Всё в порядке.

Глупые слёзы не желали внимать увещеваниям и всё катились по щекам, когда Гарри, обнимая безвольное тело Кевина, встал и шагнул вперёд, аппарируя.

* * *

- Нет, Гарри, я не могу ничего сделать, - за полчаса, потраченные на осмотр Кевина, мадам Помфри явственно постарела лет на десять - таким горестным был излом её губ, такими глубокими - прежде неприметные морщины. - Выходом было бы заменить всю его кровь, но разве такое можно сделать… этот яд убьёт его через несколько дней. Может быть, раньше - детский организм очень восприимчив, он и в кому не должен был впадать так быстро.

Гарри молча смотрел на мадам Помфри, никак не показывая, что вообще её слышит.

Вольдеморт не хотел оставлять Гарри даже шанса. Медленный яд без противоядия насильно влили в Кевина ещё до того, как отправили Вопиллер.

- Гарри?

- Всё в порядке, мадам Помфри, - Гарри тяжело поднялся со стула. - Вы… сумеете как-нибудь обеспечить ему хотя бы эти несколько дней?

- Да, но не больше того… а разве ты не будешь рядом с ним?

Гарри переварил её слова и покачал головой.

- Я попробую сделать что-нибудь. Я не могу просто смотреть, как он умирает.

- Но что ты можешь сделать?

- Не знаю, - честно сказал Гарри. - Побудьте с Кевином, хорошо?

Бессмысленная сама по себе просьба, тем не менее, обезоружила часто закивавшую мадам Помфри. Гарри положил зеркало связи на тумбочку, накинул мокрую, мятую мантию-невидимку и тихонько вышел из палаты - в его планы отнюдь не входили разговоры со всеми, кто может попасться на пути.

Есть на свете вещи, которых не касаются ни войны, ни праздники; к таким вещам, вне всякого сомнения, относятся заброшенные туалеты. Плакса Миртл всё так же ревела в отдалённой кабинке; всё так же пахло тиной и грязью. Гарри пустил холодную воду в одну из раковин и тщательно умыл заплаканное и избитое ветром лицо.

- Откройся!

Знакомый ход открылся незамедлительно; съезжая вниз, Гарри поймал себя на мысли о том, что Салазар Слизерин был не лишён мальчишеских черт - иначе почему не переделал вход в свою Комнату, предпочтя каждый раз со свистом скатываться по тёмной извилистой канализационной трубе? Этот сомнительный вид лихости не чужд тем, кто до старости не успевает наиграться в солдатики…