Государи московские. Книги 1-5 - Дмитрий Михайлович Балашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дак как, гришь, батьку звали твого? Михалко, Михалко…
– С Олександром ушел, дак ты вспомнишь ле! – подала голос матка Онфима.
Когда уже подали горячий сбитень, Онфим, покраснев, поведал:
– Вот, батя, дело у гостя. У батьки-то у егово хоромина была на Веряже… Дак как ни то ему подмогнуть в ентом дели…
– Грамотка есь! – поспешил пояснить Федор.
– Дак не дите ить! – пожала плечми Олексиха. – Сам пущай и сходит к Подвойскому!
– Ты, мать, не зазри, – мягко остановил Олекса. – Человек молодой, истеряетси тута, с нашими-то приставами да позовницами…
– Дак я сам, конешно… – начал было Федор.
– Сам-то сам, а все погодь, парень, – возразил Олекса Творимирич. – Покажи грамотку ту! – Отставив от лица подальше и щурясь, он разбирал грамотку, покивал головой. – Ето мы обмозгуем. Вот цего, Онфим! Тута Позвизда нать!
– Вота уж и Позвизда Лукича мешать, тьпфу! – снова вмешалась матка: – Потолкуй с Якуном!
– Ладно, молодечь. Приходи завтра, сделам! Мы с твоим батькой тезки.
Федя ушел окрыленный.
– Будешь всякому шестнику помогать! – не вытерпела Олексиха по уходе Федора.
– Не говори, мать. Где ни то придет еще встретитьце. Все православные люди!
– То-то, православные! Кабы ратитьце с има не пришлось! Цего Дмитрий рать собират?! На корелу?
– Корела нонь к свеям откачнулась, ее не грех и проучить.
– Ну и учили бы сами! Ярославу не дали, дак Митрию топерича…
Глава 37
В ближайшие дни Федору пришлось помотаться. От работы его никто не освобождал, и вырываться для своих дел приходилось чуть не украдом. Наученный новыми знакомыми он, однако, успел побывать в вечевой избе, вызнал и то, что отцов дом цел и что живет в нем какой-то Иванко Гюргич; упросив своего боярина, успел поговорить о доме и с княжьим тиуном, заручился у него еще одной грамотой и наконец воскресным днем, одолжив, все по той же боярской милости, коня, с некоторым замиранием сердца выехал в дорогу.
Он доскакал от Городца до Новгорода и Рогатицкими воротами проехал через весь город, мимо торга, Ивана-на-Опоках, Ярославова дворища с храмом Николы, переехал мост и, обогнув Детинец, поднялся на гору. Тут он уже начал спрашивать и дальше так и ехал, по пословице, что язык до Киева доведет.
Дорога вилась вдоль речки, ныряла в перелески, наконец с пригорка открылось селение. Серые крыши, крытые тесом и дранью, казалось, тускло отсвечивали, как вода в пасмурный день или старое серебро. Федор проехал селом, не решаясь спросить, наконец остановился у одной изгороды.
– Иванко Гюргич? А вот еговый дом! Родственник али кто? Не узнать словно?
– Дело к ему…
– А… Дома, кажись!
Федор спешился, привязал коня. Он еще медлил, оглядывая большой, на подклете, красно-коричневый дом. Как-то в голове не умещалось, что это вот и есть отцова хоромина. Их дом в Переяславле выглядел куда скромнее. Хозяин сам вышел на крыльцо.
– К кому, молодечь?
– Иванко Гюргич?
– Я буду.
– Грамота у меня… – Федор запнулся и покраснел. – На дом грамота. Мово батьки дом-от!
Новгородец глядел на него, соображая, и покачивался с пятки на носок. Федору показалось, что он сейчас оборотится и уйдет, захлопнув дверь.
– Дак вот! – сказал он, постаравшись придать строгость голосу. – Вхожу во владение!
Новгородец поглядел по сторонам, уставился на коня, снова оглядел Федора.
– Цего-то не понимаю, парень! Покаж грамоту ту!
Он долго читал и перечитывал и все не выпускал грамоты, и Федору опять показалось, что он раздумывает, как спровадить Федора, оставя грамоту у себя. Наконец спросил:
– Дак умер, Михалко-то?
– Батя умер.
– Дак чего тебе-то нать?
Федор, наконец, озлился. Решительно вырвав грамоту из рук новгородца, он возвысил голос:
– Чего нать? Свой дом получить! Али позовников покликать?
Новгородец, поняв наконец, что ему от Федора просто не отделаться, зазвал его внутрь. Женка оборотилась, разглядывая Федора.
– Цто за таков молодочь?
– Да вот, выгнать нас с тобою хочет! Не знать уж, кто и такой.
– А ты его самого выгони! – с угрозою взяв руки в боки, посоветовала женка.
– Ты вот что! – с расстановкой произнес Федор. – Грамоту чел? Я в дружине князь Митрия. Будешь тута чудить, приеду с боярином со своим, он меня послушат, да с тиуном. Тебя укоротят враз. Етова хошь?
– У, такой-сякой! Счас иди! И вон из моего дому! – начала было женка, но новгородец остановил ее:
– Ты поди-ка, поди. Мы тут сами разберем!
Она вышла, хлопнув с размаху дверью.
– Мужиков созвать да выкинуть его и из села! – проговорила она, уходя.
Стали рядиться. Новгородец упирал на то, что земля, по закону, «новогорочка» и никому из низовцев принадлежать не может. Тогда Федор, смотря в колючие глаза хозяина, возразил:
– Пущай. Землю бери, а дом не твой, дом отцов, вота. Дом очищай счас, и все!
Новгородец с усмешкой возразил было:
– А цего тоби хоромы без земли?
