Книга о хорошей речи - Ирина Голуб

С наибольшей определенностью наш слух улавливает повторение согласных, стоящих в предударном положении и в начале слова. Учитывается повторение не только одинаковых, но и сходных по какому-то признаку согласных. Так, возможна аллитерация на д — т или з — с и т. д. Например:

Марш!Чтоб времясзадиядрами рвалось.К старым днямЧтоб ветромотносилоТолькопутаницу волос.

Аллитерации на р в первой части этого отрывка, чеканный ритм, отрывистое звучание этих строк не оставляют сомнения в назначении звукописи, которой поэт стремится передать музыку марша, динамику борьбы, преодоления трудностей…

В иных случаях образная символика звукописи более отвлеченна. Так, только воображение поможет нам почувствовать в аллитерациях на ж — з леденящий холодок металла в отрывке из стихотворения Н. Заболоцкого «Журавли»:

А вожак в рубашке из металлаПогружался медленно на дно,И заря над ним образовалаЗолотого зарева пятно.

Звуковой символизм до сих пор оценивается исследователями неоднозначно. Однако современная наука не отрицает того, что звуки речи, произносимые даже отдельно, вне слов, способны вызывать у нас незвуковые представления. В то же время значения звуков речи воспринимаются носителями языка интуитивно и поэтому носят довольно общий, расплывчатый характер. Как утверждают специалисты, фонетическая значимость создает вокруг слов некий «расплывчатый ореол» ассоциаций. Этот неопределенный аспект знания нами почти не осознается и лишь в некоторых словах проясняется, например сравните: репей, хрыч, мямля, балалайка — арфа, лилия. Звучание таких слов заметно влияет на их восприятие.

В художественной речи, и прежде всего в поэтической, сложилась традиция деления звуков на красивые и некрасивые, грубые и нежные, громкие и тихие. Употребление слов, в которых преобладают те или иные звуки, может стать в поэтической речи средством достижения определенного стилистического эффекта.

Органическая связь звукописи с содержанием, единство слова и образа придают звуковой инструментовке яркую изобразительность, однако восприятие ее не исключает субъективности. Вот пример из стихотворения Асеева «Заплыв»:

Легши на бок,напрягши плечо,Я вперед уплываюеще, —постепенноволной овладев,по веселойи светлой воде.И за мной,не оставив следа,Завиваетворонки вода.

Нам представляется, что аллитерации на ш — п передают скольжение по волнам; настойчивое повторение звука в в последних строчках вызывает представление о замкнутой линии, круге, что ассоциируется с воронками на воде. Вы можете с этим не согласиться…

Установление такого «звукосмыслового подобия» может опираться на довольно сложные ассоциации. Например, в строчках Пастернака:

Свой сон записывал ШопенНа черной выпилке пюпитра —

можно увидеть фантастические очертания сна в прихотливом рисунке звуковых повторов и в необычном для русской фоники сочетании звуков в слове «пюпитр».

В стихотворении С. Маршака «Словарь» изобразительна таская строка: В его столбцах мерцают искры чувства. Здесь дважды повторенное сочетание ца как бы изображает «мерцание».

Независимо от образного осмысления звукописи ее использование в поэтической речи всегда усиливает эмоциональность и яркость стиха, создавая красоту его звучания.

Аллитерация — самый распространенный тип звукового повтора. Это объясняется доминирующим положением согласных в системе звуков русского языка. Согласные звуки играют в языке основную смыслоразличительную роль. Действительно, каждый звук несет определенную информацию. Однако шесть гласных в этом отношении значительно уступают тридцати семи согласным. Сравним «запись» одних и тех же слов, сделанную при помощи только гласных и только согласных. Вряд ли можно угадать за сочетаниями еаи, аюо, уи, еао какие-либо слова, но стоит передать те же слова согласными, и мы без труда «прочитаем» фамилии русских поэтов: Држвн, Бтшкв, Пшкн, Нкрсв. Такая «весомость» согласных способствует установлению разнообразных предметно-смысловых ассоциаций, поэтому выразительно-изобразительные возможности аллитераций очень значительны.

Другим, также распространенным, видом звукового полтора является ассонанс.

Ассонансом называется повторение гласных (Пора, пора, рога трубят… — А. Пушкин). В основе ассонанса обычно оказываются только ударные звуки, так как в безударном положении гласные часто изменяются. Поэтому иногда ассонанс определяют как повторение ударных или слабо редуцированных безударных гласных. Так, в строках из «Полтавы» Пушкина ассонансы на а и на о создают лишь выделенные гласные: Тиха украинская ночь. Прозрачно небо. Звезды блещут. Своей дремоты превозмочь не хочет воздух. И хотя во многих безударных слогах повторяются варианты этих фонем, переданные буквами о, а, их звучание не влияет на ассонанс.

В тех случаях, когда безударные гласные не подвергаются изменениям, они могут усиливать ассонанс. Например, в другой строфе из «Полтавы» звучание речи определяет ассонанс на у; поскольку качество этого звука не меняется, и в безударном положении у подчеркивает фонетическое сходство выделяемых слов: Но в искушеньях долгой кары, перетерпев судеб удары, окрепла Русь. Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат (в последних двух строках ассонанс на у соединяется с ассонансом на а), В одном и том же тексте различные звуковые повторы часто используются параллельно. Например: Мело, мело по всей земле во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела (Б. Пастернак). Здесь и ассонанс на е, и аллитерации на м, л, с, в; повторяются сочетания согласных: мл, вс — св. Все это создает особую музыкальность поэтических строк.

В художественной речи часто подчеркиваются средствами звукописи те или иные образы произведения. Говоря о слове-образе поэтического текста, Е.Г. Эткинд привел стихотворение Пушкина «Обвал»: «Читая всю строку, мы словно слышим «тяжкий грохот», гул медленно падающей «огромной глыбы»; грохот этот звучит в повторяющихся слогах: вал — вал — пал — скал — вал». Слово-образ отражается в аллитерациях и ассонансах строфы:

Оттоль сорвался раз обвал,И с тяжким грохотом упал,И всю теснину между скалЗагородил,И Терека могучий валОстановил.

Звуковую организацию речи в этом стихотворении подчеркивает и его заголовок — «Обвал», который настраивает нас на восприятие звукописи. Все это приводит к тому, что фоника стихотворения воспринимается как своеобразная музыкальная пьеса, которая отражает звуковую тему центрального художественного образа.

Звуковая инструментовка может усиливать не только те художественные образы, которые реально связаны со звуковыми впечатлениями (как обвал), но и вообще любые образы, которые становятся объектом художественного описания. Например, в стихотворении Пушкина «Демон» аллитерации на д — н, пронизывая все произведение, неизменно напоминают звуковое выражение центрального образа — Демона, раскрывая внутреннюю связь слов, взятых для его характеристики:

В те дни, когда мне были новывсе впечатленья бытия —И взоры дев, и шум дубровы,И ночью пенье соловья, —Когда возвышенные чувства,Свобода, слава и любовьИ вдохновенные искусстваТак сильно волновали кровь, —Часы надежд и наслажденийТоской внезапно осеня,Тогда какой-то злобный генийСтал тайно навещать меня.Печальны были наши встречи:Его улыбка, чудный взгляд,Его язвительные речиВливали в душу хладный яд…

Слова: гений, чудный взгляд, хладный яд, свобода, вдохновенье, надежда, наслажденье и т. п., — объединенные общим звучанием и повторяющие доминирующие во всем тексте аллитерации, получают в этом случае особый художественный смысл. Это свидетельствует о том, что последовательное использование одних и тех же аллитераций и ассонансов становится основой целого звукообраза. Звукообразом называется усиление идейно важного образа произведения средствами звукописи.