Одни несчастья - Карина Пьянкова

Ему повезло, он оказался достаточно гибок и хитер, чтобы слиться со смертными, стать одним из них, не вызвать даже тени подозрений. Если уж Арчи, сын фейри, не смог понять, кем же является на самом деле его старый друг, то можно сказать, что маскировка удалась на славу.

Вот только себе звавшийся Биллом Саммерсом признавался, что пусть никто не смог его разгадать, однако же хорошего разведчика из него не вышло, слишком сильно фейри притворился человеком, слишком многое принял к сердцу. Как сейчас. Какое ему дело до бед Джулии Беннет и влюбленного в нее юноши? Или же до убитых девушек-дизайнеров? А ведь именно из-за Джули и Такео бывший Биллом Саммерсом раскрыл себя перед напарником. Он видел прежде этих двоих вместе на столичных улицах, и не раз. Кровь его народа, которая проявилась в девушке, притягивала взгляд к этой паре. Молодые, красивые… и такие влюбленные, что глаза слепило. Не многое в мире смертных могло действительно тронуть душу фейри… Взаимная любовь — могла.

Успокаивало подменыша лишь то, что нельзя было давать изгнаннику войти в полную силу, ведь, пошумев в тварном мире, он бы непременно двинулся назад, на родину, в Тир Тоингире, прекрасную Страну Холмов. Он наверняка жаждет отомстить за годы среди людей, за вырванные глаза и получить то место, которое считает по праву своим.

Следовало остановить мерзавца до Белтайна. Если он получит глаза Джулии Беннет в священный день Прихода, то его уже не остановить… Второй раз отступник не позволит свершиться казни. Он слишком хитер для этого, и слишком сильны сейчас его муки.

Значит, надо как-то суметь убить могущественнейшего мага дивного народа… А ведь с ним из последних сил справилась Благая Королева, к которой ради такого случая присоединился сам Неблагой Король, забыв о распрях между Дворами.

— Нам нужны ветви рябины, — начал давать указания фейри своему нанарнику-чсловеку. — И эта новомодная «музыка ветра»… Она даже мне покоя не дает… И непременно веревка с навязанными на нее узлами, крупа…

Забавно оказалось учить человека бороться с себе подобными. Хотя нет, он бы, конечно, не купился на такие штучки, фейри Благого Двора вообще устойчивей к простонародным методам борьбы, чем неблагие или те, кто был изгнан в мир смертных за совершенные преступления.

— Как с вампирами, честное слово, — прокомментировал наставления Генри, слушавший с исключительным вниманием.

— Вампиры — это люди, которые частично попали на ту сторону, поэтому да, общее есть, — согласился подменыш, почесывая затылок. Совершенно человеческая привычка, приобретенная здесь и сперва безумно раздражающая. Потом стало ясно, что люди сотканы из таких мелких особенностей, из манеры говорить, жестикуляции, пристрастий, того, что так или иначе диктует тело. Поэтому бороться с новыми обыкновениями тот, кто изображал человека так хорошо, что сам порой себе верил, в конце концов, не стал.

— По ту сторону? Странный адрес. Это где?

Фейри озадаченно нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова. Как растолковать такое элементарное понятие смертному, он прежде не думал.

— Это не здесь… — медленно и неуверенно сказал он, пытаясь объяснить словами то, что прежде никто словами не объяснял. — Не там, где живут люди, но и не там, где находится Страна Холмов. Это место между тварным миром и миром фейри, место, где наши дороги. Там нет света и тьмы, только мгла. И вампиры — это смертные, которые могут ходить по той стороне. Но за все приходится платить. Вампиры платят своей человеческой природой.

Дивный двигался по комнате, будто в танце. Все движения были обычными, будничными, вот он коснулся шторы, вот передвинул стул, поправил волосы… Ничего привлекающего внимание, ни одного показного жеста, но теперь казалось, что для фейри звучит никому больше не слышимая музыка, которая ведет его. Генри начал понимать, откуда взялось название «дивный народ».

— Нужно подготовить ловушку, — задумчиво протянул Билл, переставший мельтешить и оседлавший задом наперед стул. — Этот фейри слишком силен даже сейчас, нам не справиться с ним в открытой драке. Да и никому не справиться.

— Кто сумел… победить его в прошлый раз?

В голосе Генри особой надежды не было. Он совершенно точно предполагал самое худшее.

— Королева. И Неблагой Король. Вместе, — решил сказать правду Саммерс. Вообще, иногда лгать бывает просто невыгодно.

Люди порой не представляют себе, какими же силами должны обладать правители дивного народа. Но О’Нил представлял. И даже слишком хорошо, судя по тому, как кровь отлила у него от лица. Веснушки, которые прежде были практически незаметны, теперь стали казаться темными.

— И ты предполагаешь… О боже… — Полицейский сцепил руки. Пальцы побелели. — Это верная смерть.

— Это в любом случае верная смерть, — пожал плечами с непонятной улыбкой фейри, сохраняя спокойствие. — Так что большой разницы не будет. Вот только если выберем мой вариант, у нас хотя бы появится какая-то возможность маневра.

— И ты думаешь, он не поймет, что для него приготовлена западня? — истерично расхохотался Генри. — Древняя чертовски сильная тварь! И ты решил ее просто обмануть?!

— Это древняя чертовски сильная спятившая тварь, — твердо поправил друга Саммерс. — Если мерить его понятиями людей… то он одержим навязчивой идеей. И идет к исполнению своего желания напрямик. Сейчас у нас есть шанс воспользоваться его одержимостью. Дэниэлс-старший придет за Беннет, тут нет сомнений. К тому же он считает себя невероятно могущественным.

— И это правда, — мрачно вставил рыжий. Он не хотел ни умирать сам, ни становиться причиной чьей-то смерти.

— Правда, — и не подумал спорить Билл. — Но знаешь, могущество — это еще не гарантия непобедимости. Иначе бы люди давно стали рабами фейри.

В зеленых глазах мелькнуло что-то древнее, жестокое и страшное, как сама погибель. Дивные по природе своей являлись нечистью, и об этом нельзя было забывать, какими бы восхитительными они ни казались.

— А что главное? — задал вопрос полицейский.

Билл Саммерс подмигнул приятелю.

— А главное, старик, — это любовь. Жаль только, что она не поможет нам победить… Или поможет. Думаю, что Ватанабэ перевернет ради своей феи весь мир, если это понадобится. На то и ставлю.

О’Нил только и мог, что рассмеяться. На что им еще оставалось надеяться? Лишь на удачу, слепую, как и их противник. И на любовь Ватанабэ Такео и Джулии Беннет. Будет чертовски обидно, если красивая история о хорошем мальчике и хорошей девочке закончится только потому, что кому-то приспичило получить глаза Беннет.