Ленин. Человек — мыслитель — революционер - Воспоминания и суждения современников

Значение Ленина для России и ее освобождения — ныне исторический и незыблемый факт, не подвергающийся спорам партий и классовых воззрений. Если историческим смыслом каждой революции является дать свободу и простор, уничтожая и отбрасывая пережитые и тормозящие законоположения и формы жизни для дальнейшего развития общества, то не было более радикальной революции, чем русская, не было более беспощадного уничтожения старого мира, чем через большевизм. Это целиком дело Ленина, который взял в руки могучую инициативу в октябре 1917 года, в тот момент, когда даже его друзья еще колебались; его стихийная смелость, в соединении с упорной и неотступной силой и поразительным дипломатическим искусством, преодолела все опасности революции. Это грандиозное дело имеет значение не только для России: это — часть дела освобождения всего мира. Никогда не забудется современниками и останется в сердцах пролетариев то громадное впечатление, как в октябре 1917 года, когда еще культурный мир находился в кровавых оковах войны, когда всякая надежда на прекращение бедствия была утрачена — особенно после того, как даже героический поступок Фридриха Адлера остался без последствий, — как из Петербурга в это время раздался зажигательный клич: «Ко всем», что русский пролетариат признал войну законченной и пригласил народы к мирным переговорам *. И как этот исторический акт являлся действительным духовным освобождением из величайшей безнадежности и отчаяния, так разрушение старой России означало физическое освобождение совершенно неожиданным способом всего мира, с которого, наконец, был сброшен гнет царизма, равно и империализма русской буржуазии, который еще при Милюкове и Керенском мог запятнать русскую революцию новым наступлением в угасающей мировой войне. Конечно, не по вине Ленина не была осуществлена власть пролетариата, и союз советских республик — не пролетарское государство в том смысле, что пролетариат является лишь одним господствующим классом. Власть здесь только господствует, давая подавляющему большинству населения — крестьянам — известные уступки, дает концессии и допускает теперь даже, в силу новой экономической политики, в известном смысле и буржуазию. Если противники русского большевизма, который надо резко отграничить от внерусского, хотят в этом видеть его банкротство и даже над этим насмехаются, то они вовсе не имеют понятия о различии в строении государства, рожденного из революции и стремящегося к тому, чтобы только сохранить, по возможности свое первоначальное направление, от государства, в котором вовсе не может быть такого устремления, так как такое государство насквозь контрреволюционно. Пролетариат всего мира поэтому никогда не переставал с верным революционным чутьем смотреть на российские советские республики как на драгоценнейшее и славнейшее достояния пролетарского движения на пути к социализму, как на великий форпост в борьбе против буржуазного капиталистического мира. Цепи, разорванные в России Лениным, были цепями, приготовленными и для нас, и надежды и горячее сочувствие мирового пролетариата в том, чтобы дело его было сохранено и мощно развивалось. Поэтому печаль, навеянная его смертью, была велика в пролетариате и соединялась со страхом, ибо одновременно к этому присоединялась боязнь за будущность русской революции. В этом смысле в чувстве каждого пролетария слились воедино Ленин и дело пролетарской революции.

И человек, носивший в себе такое громадное историческое значение, — это должно войти в надгробную речь, — оставался простым, скромным, почти по-мужицки живущим пролетарием, жил ли он в бедной лачуге или в царском дворце в Кремле. Он и здесь оставался символом революции: могуче распрямляясь в разрушительной и созидательной своей силе, царственно пренебрегая всей мелочностью и узостью жизни, без претензий к роскоши и оставаясь постоянно скромным в своей жизни. Под этим впечатлением Горький сказал о нем: «Его частная жизнь такова, что в религиозное время из него сотворили бы святого». Человек, который мог бы сделаться русским царем, если бы им руководили личное властолюбие и жажда славы, а не идея социальной революции, умер в комнате прислуги в загородном дворце, из многих комнат которого он хотел жить только в этой. Это не было эффектной игрой, это не была демагогия, наверняка уже чуждая смертельно больному человеку, — это был инстинкт человека, который иначе не мог поступать, ибо существу большой пролетарской идеологии, которую оа исповедовал, для которой он жил, мог соответствовать только пролетарский образ жизни. Таким был Ленин — великое единство мысли, поступков и чувств. Дух целого класса, дух пролетариата проносил и образовывал это единство, чтобы благодаря ему сделаться богаче и полным духовной силы. Поэтому Ленин останется жив не только в памяти пролетариата, но и тем более пребудет живым, чем больше пролетариат поймет и выполнит свою историческую задачу, которую Ленин оставил на примере своей жизни.

Красная новь. 1924 М 3

Л.И. АКСЕЛЬРОД

ИЗ ПРОШЛОГО

В октябре 1901 года мною была получена телеграмма из Цюриха (я жила в Берне), которой меня приглашали немедленно приехать в Цюрих. Телеграмма была подписана Г. В Плехановым. Мне было известно, для какой цели меня вызывают в таком срочном порядке в Цюрих. Дело в том, что подготовлялся съезд революционных социал-демократов с «Союзом», т. е. с так называемыми «экономистами». Перспектива быть на съезде меня очень обрадовала, несмотря на то что были некоторые основания для неприятного чувства. Трения и разногласия в среде социал-демократии, приводившие в конце концов к неизбежному расколу, вызывали всегда и во всех нас тяжелые переживания. Тем не менее я, как сказано, обрадовалась чрезвычайно возможности присутствовать на этом съезде. Я знала, что на съезд должны приехать Н. Ленин, Л. Мартов и А. Потресов, а приезд этих трех известных выдающихся людей знаменовал собою из ряда вон выходящее событие в нашей эмигрантской революционной жизни. Надобно сказать, что большинство приезжавших из России за границу социал-демократов, эмигранты и неэмигранты, коль скоро они хоть сколько-нибудь выделялись из общей среды, немедленно вступали в оппозицию к группе «Освобождение труда». Помимо некоторых глубоких причин этого явления, которых касаться здесь не место, это объяснялось еще, по-видимому, эмигрантским положением членов группы «Освобождение труда». Почти каждый из более или менее видных работников в России воображал, что он имеет большие основания и большие права на практическое и даже в некоторых пределах и на теоретическое руководство революционным рабочим движением, нежели группа «Освобождение труда», находившаяся за границей. Как бы там ни было, оппозиционное настроение всяких «молодых» являлось как бы фатальным и непреодолимым препятствием к тесному объединению социал-демократических элементов. Совершенно естественно, что все эти оппозиции оставляли весьма неприятный осадок у тех, кто к ним не примыкал.

Из всех «молодых» Н. Ленин, Л. Мартов и А. Потресов составляли исключение и в этом смысле. О деятельности каждого из них мне пришлось в течение нескольких лет слышать весьма восторженные оценки. Строго сохраняя конспирацию в отношении действовавших в России товарищей, члены группы «Освобождение труда», с которыми я встречалась часто, никогда не говорили определенно и обстоятельно об этих выдающихся товарищах. Тем не менее не помню, когда и от кого именно я все же слышала, что Ленин возглавлял группу революционных социал-демократов, так называемых «стариков», что он яркий, смелый и энергичный революционный социал-демократ, что Потресов издал книгу Бельтова (Плеханова) и имеет другие заслуги перед русским революционным движением и что младший из них, Цедербаум-Мартов, — необычайно яркий, преданный, ортодоксальный социал-демократ и талантливый публицист, подающий огромные надежды. Все это мне было известно задолго до организации «Искры» и «Зари». Статьи же их в блестящей, зажигательной «Искре» и не менее блестящей и научно солидной «Заре» являлись убедительным подтверждением всему мною слышанному до сих пор. В частности, о Ленине у меня создалось представление сильной личности с большим революционным темпераментом и выдающейся действенной энергией. Мне были, конечно, хорошо известны его произведения, поставившие его сразу в первом ряду борцов за революционно-марксистскую мысль.

А. Н. Потресова я имела случай видеть еще в 1892 году, в Женеве, в доме Плехановых, но видела его мельком и почти что ни о чем не говорила с ним. От этой мимолетной встречи у меня запечатлелся в памяти образ благородного, вдумчивого молодого человека, значительно отличавшегося по всему своему облику от других окружавших нас молодых социал-демократов.