Стреляй, напарник! Дилогия - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он хочет тебе сказать, – ответил за Тимохина один из боевиков, делая пару шагов вперёд, – что в стволе зарядов не осталось.
– Какой пассаж! – протянул Ашас, подражая, сам того не ведая, коллеге Долгорукову.
Дабы убедиться, что враг не врёт, он направил ствол в ногу боевика и нажал пуск. Негромкий щелчок показал, что противник перед ним относительно честен. Относительно, потому как драться по-честному, один на один, наёмники явно не собирались. Размахивая «рэпом» и «осой», как кастетами, бывший эмиссар предпринял попытку прорваться к выходу и проявить наименьшую из доблестей, то есть слинять.
Но противники попались умелые, грамотно отрезали ему пути отступления. Словно пойманная в сети рыба, Ашас метался между ними, уворачиваясь от сокрушительных ударов и коварных захватов. Он понимал, что долго так продолжаться не может и его всё равно достанут. Поэтому при очередном финте с уклонением он швырнул РПР в лицо одному из противников. Не попал. То есть не попал в лицо врага, но попал в лежащего Александра, а это и была цель.
Теперь Ашасу требовалась вся его ловкость и сноровка, чтобы отвлечь боевиков на себя и не дать им раскусить его замысел. Издав вопль американского индейца, он стал ещё яростней махать руками и ногами и даже плеваться, лишь бы противники сосредоточились именно на нём. Но вот удар под дых, болевой захват, и эмигрант из тёмного мира рухнул на колени не в силах не только сопротивляться, но и просто пошевелиться.
«Вот же непруха», – пронеслась досадная мысль. Его схватили за воротник и резким рывком выпрямили. Руки при этом остались в том же надёжном и болезненном захвате. Три парня держали его, не давая сопротивляться, а четвёртый, стоя прямо перед ним, показушно разминал пальцы.
– Ну что, комитетчик! – проговорил четвёртый, заглядывая ему в глаза. – К тебе всего пара вопросов. От скорости и чистоты ответов на них зависит, как – сильно или не очень – будет тебе больно.
Он грубо схватил Ашаса за горло и, подтянув к себе, жёстко спросил:
– Где майор со своей группой и когда их ждать? Отвечать! Быстро!
Резкий удар под ребро сопроводил последнюю команду. На глазах Ашаса навернулись слёзы – такой боли он не чувствовал за свою короткую жизнь. Драка с охранником Лёней, потасовки с монстрами на складе и даже избиение его змееглавом показались детскими забавами по сравнению с той хладнокровной жестокостью, с которой ему врезал наёмник.
– Тим… ммо… ин… – сквозь боль и слёзы пробормотал несчастный эмигрант из тёмного мира. – Ск… коре… ее.
– Что?! – грубо встряхнул его боевик. – Что ты там бормочешь?
Ещё один чудовищный удар, от которого Ашаса чуть не вывернуло наизнанку. Занятые допросом наёмники не расслышали первый щелчок – звук вставленной обоймы. Но второй, более громкий щелчок от передёрнутого затвора не услышать было невозможно.
– Сволочь… – Отпустив свою жертву, мужики бросились врассыпную.
Одному не повезло. Тимохин предположил, куда тот отпрыгнет, и выстрелил из положения лёжа на опережение. Очень метко.
– Минус один… – злорадно пробормотал он, видя, как избивавший Ашаса мерзавец рухнул с простреленным боком.
Отомщённый эмиссар на удивление быстро оправился и вывел из драки второго наёмника, бросившись ему в ноги. Два оставшихся боевика оказались в одном секторе обстрела, что было на руку Тимохину. Но они не стояли на месте, прыгая из стороны в сторону, сбивали прицел и неотвратимо приближались.
«Маятник качают», – сообразил Александр, вспоминая учебку и занятия по огневой подготовке. Он выстрелил ещё раз на опережение, но в этот раз неудачно. Не расходуя больше патроны и не тратя силы на попытку подняться, стал ждать приближения противника, так как понимал: для верности придётся стрелять в упор.
Но вдруг яркий трассёр, сопровождаемый грохотом выстрела, прилетел в спину одного из наёмников. С криком боли тот рухнул на пол, а его напарник, не разбираясь, кто вмешался в ход схватки, бросился бежать, прыгнув в ближайший коридор. Из-за дверного косяка показался ствол пистолета и краешек головы.
– Варя! – радостно прохрипел Тимохин, узнав спасительницу.
Между тем наёмник, которого свалил Ашас, умело освободился от захвата эмиссара, перекатом поднявшись на ноги, и также бросился к лестнице, ведущей на выход. Тимохин постарался поймать его в прицел, но лейтенант его опередила. Боевик, прошитый насквозь, споткнулся и по инерции прокатился до самой лестницы, к которой так стремился. На её верхней ступени он и замер.
Покинув свою огневую позицию, Варвара стремительно шагнула к проходу, в котором скрылся последний уцелевший наёмник. Став сбоку от дверного проёма, она бросила взгляд в коридор, оценивая обстановку, и, разглядев убегающего противника, стрельнула ему вслед. Вскрик и шум падения подсказали, что стреляет товарищ лейтенант просто снайперски.
– Ну, Варвара Андреевна! – восхищённо простонал Ашас, поднимаясь с пола. – Ваша потрясающая способность лечить от жизни наводит на мысль, что вы – роковая женщина! В хорошем смысле этого слова…
– Может, и тебя вылечить? – предложила Воронюк, покачав в руке РПР. – А то что-то ты много болтаешь в последнее время.
– Я больше не буду!
Девушка оглядела поле боя и подошла к всё ещё лежащему на полу Александру.
– Где Долгоруков?
– Не переживай за него, – попытался подняться Тимохин. – Он не убит и не ранен. Просто пошёл в ресторан, вас искать.
Но эти слова почему-то не успокоили, а, наоборот, встревожили Варвару.
– В ресторан? – Она обменялась нервными взглядами с Ашасом.
– Надеюсь, – заговорил тот, – Ведерников не отправит его за нами в казино. Иначе судьба нашего лопоухого друга окажется весьма незавидной.
Чертыхнувшись, девушка схватила избитого внештатника под локоть и потянула, помогая ему подняться:
– Вставай быстрее, надо идти его выручать.
Но вместо того, чтобы встать, Саша вдруг побледнел и с придушенным всхлипом вновь растянулся на полу.
– Ты чего? Тимохин! – ошарашенно уставилась на него лейтенант.
Ашас поспешил ответить за своего «близнеца»:
– Вы бы, Варвара Андреевна, не трогали его пока, пускай он отлежится, отдохнёт. А то эта банда, – он обвёл рукой фойе, указывая на тела наёмников, – из него боксёрскую грушу сделала и футбольный мяч по совместительству.
На личике Варвары разом отразилась целая гамма чувств: понимание, сострадание и досада. Ей было жалко Александра, не хотелось
