Гораций - Михаил Евгеньевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первая книга элегий содержит 22 стихотворения, из которых 8 непосредственно обращены к Кинфии[745], а остальные — к друзьям поэта. Так, в первой, шестой, четырнадцатой и двадцать второй элегии Проперций обращается к своему другу Туллу, племяннику консула 33 года до н. э. Луция Волкация Тулла; в четвертой — к ямбическому поэту Бассу; в седьмой и девятой — к эпическому поэту Понтику; в пятой, десятой, тринадцатой и двадцатой — к другу Галлу; в двенадцатой — к безымянному другу. Тем не менее даже в тех элегиях, которые обращены к друзьям, Проперций всё равно продолжает говорить о своей любви к Кинфии. Лишь в шестнадцатой элегии повествование ведется от лица двери, которая служит препятствием для неудачливых поклонников, а двадцать первая и двадцать вторая элегии посвящены теме гражданской войны.
Первая книга элегий Проперция имела большой успех среди римской читающей публики. Молодой поэт привлек внимание Мецената, который ввел его в круг своих ближайших друзей. Благодаря Меценату Проперций обосновался в небольшом доме на Эсквилинском холме[746], очевидно, близ дворца своего высокого покровителя. Поэт познакомился с членами литературного кружка Мецената, но подружился лишь с Вергилием, о творчестве которого с восторгом отозвался впоследствии[747].
Меценат предложил Проперцию прославить в стихах Римское государство или создать эпос о подвигах Августа, но получил поэтический отказ. Поэт, ссылаясь на отсутствие таланта, категорически заявил, что единственным его призванием является любовная поэзия («Я же всегда говорю о битвах на узкой постели»)[748]. Тем не менее, Меценат не оставлял своих попыток уговорить поэта, и поэтому во второй книге элегий, сочиненных Проперцием в 26–24 годах до н. э., уже заметно движение к расширению тематики. Например, в десятой элегии поэт впервые восхваляет Августа и дает торжественное обещание изменить жанр своих произведений («Прежде я милую пел, войны теперь воспою»)[749]. Следует также отметить замечательную тридцать первую элегию, посвященную описанию великолепного храма Аполлона на Палатине, построенного по приказу Августа.
Всего вторая книга содержит 34 элегии, из которых 23 посвящены Кинфии[750], а остальные обращены к Меценату («краса и зависть всех всадников наших»[751]), к поэту Линкею, к друзьям, к богам Амуру, Юпитеру и Персефоне[752]. Однако по сравнению с первой книгой тон элегий, посвященных Кинфии, несколько меняется. Теперь поэт часто упрекает свою любимую в неверности и непостоянстве, жалуется на страдания и боль, которые она причиняет ему. При этом не только Кинфия изменяет Проперцию, но и сам он сходится с другими женщинами. Они бесконечно ругаются и мирятся.
Обещание поэта «петь войны» и славить подвиги императора осталось невыполненным. Поскольку уговоры Мецената сочинить эпос об Августе становились, вероятно, всё более настойчивыми, в третьей книге элегий, созданных в 23–22 годах до н. э., Проперций лукаво заявляет, что бог Аполлон как покровитель искусств запрещает ему становиться эпическим поэтом, а муза поэзии Каллиопа прямо велит сочинять только лирические стихотворения[753]. В девятой элегии этой же книги он отказывается восхвалять Августа, ссылаясь на недостаток таланта, и обращается к Меценату с упреком, что тот сам, будучи ближайшим другом императора, избегает славы и почета, постоянно находится в тени и довольствуется малым[754].
Тем не менее в третьей книге элегий поэт уделяет внимание не только своей любви к Кинфии, но и другим сюжетам. Из двадцати пяти стихотворений этой книги Кинфии посвящены только десять[755], а остальные касаются различных мифологических, исторических и бытовых сюжетов[756] или обращены к Меценату и друзьям[757]. Любовь поэта к Кинфии постепенно угасает, и тон обращенных к ней элегий теряет свою чувственность и страстность.
По содержанию третьей книги видно, что характер творчества Проперция постепенно меняется, и он начинает обращаться к «официальным» сюжетам. Так, например, четвертая элегия повествует о будущих военных подвигах Августа. Поэт именует императора богом и упоминает о его предках — богине Венере и Энее. Одиннадцатую элегию третьей книги Проперций посвящает женщинам и их власти над мужчинами. При этом основное внимание он уделяет борьбе Рима против царицы Клеопатры и восхвалению военных побед Августа[758]. Двенадцатая элегия рассказывает о любви римлянки Галлы к своему мужу Постуму, отправившемуся в дальний военный поход. Поэт восхваляет супружескую верность, что можно рассматривать как отклик на семейную политику императора. Восемнадцатую элегию Проперций специально посвящает памяти скончавшегося в 23 году до н. э. в курортном городе Байи юного Марцелла, племянника, зятя и приемного сына Августа.
Последняя, двадцать пятая элегия третьей книги — самая патетическая. Она посвящена разрыву отношений с Кинфией. Поэт заявляет, что отрекается от своей былой возлюбленной, поскольку из-за нее пережил слишком много страданий и разочарований:
Сил у меня набралось пять лет прослужить тебе верно:
Ногти кусая, не раз верность помянешь мою.
Слезы не тронут меня: изведал я это искусство, —
Ты, замышляя обман, Кинфия, плачешь всегда.
Плачу и я, уходя, но слез сильнее обида.
Нет, не желаешь ты в лад нашу упряжку влачить!
Что же, прощайте, порог, орошенный слезами молений,
Гневной рукою моей всё ж не разбитая дверь.
Но да придавит тебя незаметными годами старость,
И на твою красоту мрачно морщины падут!
С корнем тогда вырывать ты волосы станешь седые —
Но о морщинах тебе зеркало будет кричать!
Будешь отверженной ты такое же видеть презренье
И о поступках былых, злая старуха, жалеть[759].
Последняя, четвертая книга элегий Проперция вышла в свет около 16 года до н. э. Она состоит из одиннадцати элегий. В основном это так называемые «римские элегии» (IV.1, 2, 4, 9, 10), излагающие древнейшие римские сказания и легенды, например о происхождении древнего божества Вертумна, о происхождении названия Тарпейской скалы, о возникновении святилища Юпитера Феретрия, о борьбе Геркулеса
