Взлет и падение третьего рейха (Том 2) - Уильям Ширер

И все-таки на Средиземном море Италия, а не Испания являлась орудием для нанесения поражения Англии в этом регионе, однако шаткой империи дуче самостоятельное решение этой задачи было не по плечу, а Гитлер не проявил достаточной мудрости, чтобы выделить в помощь ему средства, имевшиеся у немцев. Нанесение удара по Англии либо через Ла-Манш, либо через Средиземное море, как он теперь признавал, на некоторое время стало невозможным. Хотя это его и расстраивало, но само признание такого положения приносило некоторое облегчение. Теперь он мог посвятить себя вопросам, более близким его сердцу и уму.

8-9 января 1941 года в Бергхофе над Берхтесгаденом, засыпанным снегом, он провел военный совет. Горный воздух, очевидно, прояснил его ум, и он еще раз изложил своим военачальникам грандиозную стратегию, как это хорошо видно из обстоятельных записей адмирала Редера и генерала Гальдера. К фюреру вернулся его оптимизм.

"Фюрер твердо убежден, - писал Редер, - что обстановка в Европе не может далее развиваться неблагоприятно для Германии, даже если мы потеряем всю Северную Африку. Наши позиции в Европе настолько упрочились, что исход не может оказаться не в нашу пользу... Англичане могут надеяться на победу в войне, только нанеся нам поражение на континенте. Фюрер убежден, что это невозможно".

Правда, соглашался фюрер, прямое вторжение в Англию "неосуществимо, пока она не будет в значительной степени ослаблена и пока Германия не обеспечит себе полного господства в воздухе". Военно-морские и военно-воздушные силы должны сосредоточить свои усилия против английского судоходства, тем самым перерезав пути поставок в Англию. Такие атаки, считал Гитлер, "могут привести к победе уже в июле или августе". К этому времени, говорил он, "мы должны настолько укрепить свои позиции на континенте, чтобы в дальнейшем быть в состоянии вести войну с Англией (и Америкой)". Скобки поставлены в записях Гальдера, и они многозначительны. В захваченных немецких архивах это первое упоминание Америки в подобном контексте - оно свидетельствует, что уже в начале 1941 года Гитлер считался с возможностью вступления Соединенных Штатов в войну против него.

Затем нацистский диктатор коснулся положения в нескольких стратегических районах и в этой связи изложил в общих чертах свои планы и намерения.

"Фюрер придерживается мнения, - писал Редер, - что для исхода войны важно, чтобы Италия не развалилась... Он полон решимости... предотвратить потерю Италией Северной Африки... Это означало бы огромную потерю престижа держав оси... (Поэтому) он решил оказать поддержку итальянцам".

В этом месте он предупредил военачальников о сохранении немецких планов в строжайшей тайне.

"Он не хочет информировать итальянцев о наших планах. Имеются подозрения, что королевская семья передает англичанам секретные сведения!"

Гитлер объявил, что в поддержку Италии будут выделены противотанковые формирования и несколько эскадрилий люфтваффе для использования в Ливии. Более того, он направит армейский корпус в составе двух с половиной дивизий в поддержку отступающих итальянцев, которых греки загнали в Албанию. В этой связи будет приведена в действие операция "Марита" {Операция "Марита" была объявлена Директивой э 20 от 13 декабря 1940 года Она предусматривала сосредоточение немецкой армии в составе 24 дивизий в Румынии с последующим наступлением через Болгарию на Грецию, как только установится благоприятная погода. Директива была подписана самим фюрером - Прим авт.}. Переброску войск из Румынии в Болгарию Гитлер приказал начать сразу же, чтобы 26 марта можно было приступить к операции "Марита". Гитлер долго распространялся о необходимости быть готовыми к выполнению операции под кодовым названием "Аттила", которую в общих чертах он изложил в своей директиве от 10 декабря 1940 года. Операция предусматривала оккупацию остальной части Франции и захват французского флота в Тулоне. Фюрер полагал, что в недалеком будущем этот план можно было бы осуществить. "Если Франция станет очагом беспокойства, - заявил он, - то ее придется разгромить полностью". Это было грубейшим нарушением перемирия в Компьене, но ни один генерал, ни один адмирал не поднял этот вопрос - так, по крайней мере, явствует из записей Гальдера и Редера.

Именно на этом совещании Гитлер назвал Сталина "хладнокровным шантажистом" и сообщил своим командующим, что Россию следует поставить на колени как можно скорее.

"Если США и Россия вступят в войну против Германии, - сказал Гитлер, во второй раз упомянув о такой перспективе для США, - то обстановка очень осложнится. Поэтому любой повод для возникновения такой угрозы должен быть устранен в самом начале. Если русская угроза будет ликвидирована, мы сможем вести войну против Англии в течение неопределенно долгого времени. Если Россия падет, Япония воспрянет духом: это в свою очередь будет означать усиление угрозы Соединенным Штатам".

Таковы были взгляды немецкого диктатора на глобальную стратегию к началу 1941 года. Через два дня после военного совета, состоявшегося 11 января, он воплотил свои взгляды в Директиву э 22. Переброска немецких подкреплений в Триполи получила название операции "Подсолнечник", а переброска подкреплений в Албанию - операции "Альпийские фиалки".

"Мир затаит дыхание"

Гитлер вызвал Муссолини в Бергхоф на 19 и 20 января. Пребывая в подавленном настроении, чувствуя себя униженным после поражения итальянских дивизий в Египте и Греции, дуче не испытывал желания ехать к фюреру. Хмурый и нервный, по словам Чиано, садился он в свой специальный поезд, опасаясь, что Гитлер, Риббентроп и немецкие генералы проявят по отношению к нему оскорбительную снисходительность. Осложняло обстановку и то обстоятельство, что дуче взял с собой генерала Альфредо Гуццони, помощника начальника штаба, которого Чиано в своем дневнике характеризует как бездарность с большим животом и париком из выкрашенных волос и которого, по его мнению, было просто позорно представлять немцам.

К удивлению Муссолини, Гитлер снизошел до того, что покинул свое "горное гнездо" и спустился на заснеженную маленькую железнодорожную станцию, чтобы встретить его. Все происходило тактично и вежливо, и не было никаких упреков по поводу серьезных неудач на полях сражений. Дуче уловил у фюрера, как пишет Чиано, очень сильные антирусские настроения. Назавтра Гитлер свыше двух часов выступал перед итальянскими гостями и солидной группой генералов из обеих стран, и секретная докладная, подготовленная Йодлем по поводу этого совещания, свидетельствует о том, что, хотя Гитлер и был обеспокоен оказанием помощи итальянцам в Албании и Ливии, его главные замыслы были связаны с Россией.

"Я не вижу большой опасности, исходящей от Америки, - говорил он, даже если она вступит в войну. Значительно большая угроза исходит от гигантского русского блока. Хотя мы заключили очень выгодные политические и экономические соглашения с Россией, я предпочитаю полагаться на мощные средства, имеющиеся в моем распоряжении".

Хотя фюрер и намекнул на то, что намеревается воспользоваться этими "мощными средствами", но планов своих партнеру не раскрыл. Однако начальнику генерального штаба сухопутных сил, который отвечал за детализацию этих планов, они были достаточно ясны, чтобы в полном объеме представить их верховному главнокомандующему на заседании в Берлине спустя две недели.

Это совещание высших генералов ОКБ и главного командования сухопутных войск (ОКХ) длилось с полудня до 6 часов вечера 3 февраля. И хотя генерал Гальдер на этом совещании докладывал в общих чертах планы генерального штаба сухопутных войск, позднее он утверждал в своей книге, что они с Браухичем высказывали сомнения в правильности оценки советской военной мощи и в целом выступали против реализации плана "Барбаросса", считая его авантюрой, однако ни в его дневниковых записях за эти дни, ни в официальном совершенно секретном меморандуме ОКБ по поводу совещания об этом не говорится ни слова. На самом деле из этих документов явствует, что сначала Гальдер оценивал противостоявшие русские силы приблизительно как 155 дивизий, заметив, что немецкие силы насчитывают примерно столько же, но "они куда выше по качеству". Много позднее, когда произошла катастрофа, Гальдер и его коллеги поняли, что данные разведывательных служб о Красной Армии были ошибочными. Но 3 февраля 1941 года они этого не подозревали. Более того, доклад Гальдера о соотношении сил сторон и стратегии, которая будет применена в целях уничтожения частей Красной Армии {Стратегия в основном осталась такой же, как в Директиве э 21 от 18 декабря 1940 года. В своих замечаниях Браухичу и Гальдеру Гитлер подчеркивал, насколько важно "уничтожить крупные контингенты врага", прежде чем они успеют отступить. И он подчеркивал, что "главной целью является овладение Прибалтийскими государствами и Ленинградом". Прим. авт.}, показался настолько убедительным, что в конце совещания Гитлер не только выразил свое согласие с изложенным "в целом", но и, воодушевившись нарисованной начальником генерального штаба перспективой, воскликнул: "Когда начнется осуществление "Барбароссы", мир затаит дыхание и промолчит!" Он сгорал от нетерпения в ожидании начала "Барбароссы" и приказал поскорее прислать ему оперативную карту и план развертывания сил.