Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

Путь в Саардос занимал две недели, и это было неспешное, небогатое событиями путешествие, единственными запоминающимися моментами которого были скрип шпангоута, треск паруса, крики морских птиц да время от времени перебранки матросов, под небом таким ясным, что оно напоминало расписную эмаль.

В команду входили и женщины, корабельные проститутки, ибо торговля не прерывалась и на время Застис. Это были видавшие виды своенравные создания, дравшиеся как дикие кошки. Волосы у них были того же самого тусклого серо-черного цвета, как и у моряков, от постоянных едких соленых ветров.

Днем Яннул с Ральднором наслаждались времяпрепровождением всех пассажиров с незапамятных времен — книгами, игрой в кости или вином — или прогуливались по палубе. На закате они ужинали за столом Дроклера, вместе с Джарлом, командиром гребцов, немногословным и грубым, и Элоном, палубным офицером, ничем не примечательным тихим человеком, который за едой изучал нескончаемые манускрипты, переплетенные в черную кожу и похожие один на другой, как близнецы.

По ночам в их каюту украдкой пробирались женщины. Яннул принимал то, что ему предлагали, а тех, которые казались ему неискусными, брался лично обучать ланнским методам. А Ральднор лежал в одиночестве, прислушиваясь к плеску воды и постанываниям, доносившимся до него со всех сторон. Их женщины были ему не нужны, а спать он не мог. Со временем он приобрел привычку по ночам бродить по кораблю. В свете луны вода казалась белой, как молоко. Он думал о разрушенном городе на Равнинах, о белом волке и беловолосой девушке. Его словно что-то вело.

Где мой дом? Неужели все-таки там, после всего того, что я сделал, чтобы сбежать оттуда? Равнины и тень Амрека. А почему нет? Меня ненавидят, как и мою землю, и считают мертвым и беззубым, как и мою землю. Ашне’е, моя мать, кладет свою призрачную руку на мой мозг и поворачивает его к югу. Тогда, возможно, моя цель — не Саардос, а Равнины. Возможно, я вернусь домой.

За день до бухты Саардоса Дроклер почтил медного бога Рорна на носу корабля фунтом ладана.

Равнодушная маска бога смотрела на них сквозь пелену сладкого синеватого дыма. Она была уродливой и грубой, лишенной как страсти и изящества заравийской Ясмис, так и жестокого величия драконоголовых икон Дорфара. Он все с той же близорукой неподвижностью взирал на длинные волны, не обращая внимания на их слова, на их присутствие, на их щедрую жертву.

Ослепительное лиловое солнце, источая пар, опустилось в море. С юга надвигались черные груды кучевых облаков, а порывы ветра, точно гигантская рука, давили на трепещущий парус.

Узкая скалистая полоска суши, которой был Элисаар, исчезла в темноте.

За обедом Джарл за столом не было.

— Скверная погода для входа в гавань, — заметил Яннул.

Ветер снова налетел на корабль, и тарелки дернулись в своих углублениях. Испуганно звякнули подвешенные на цепях люстры, роняя горячий воск.

— Рорн животом мается, — сказал Дроклер.

Клок неба, видный сквозь высокое окошко башни, налился чернотой. Корабль, точно ощущая зреющие под его днищем незримые силы, метался, словно обезумевшее от страха животное.

— Вы сможете дойти до Саардоса в такую непогоду?

— О, разумеется. Мы идем по ветру и используем еще и весла. В этом месте нет подводных скал. Не стоит волноваться. Ешьте спокойно. Или, может быть, у вас пропал аппетит?

Элон встал и отложил книгу в сторону. Не говоря ни слова, он вышел, и когда дверь на палубу открылась, каюту наполнили пурпур бушующих волн и белизна внезапно сверкнувшей молнии.

Дроклер поднялся на ноги.

— Продолжайте обед, господа.

В этот миг «Дочь Рорна» завалилась на бок жутким, но при этом почти фривольным движением. По всему кораблю послышался грохот обрушившихся вещей, которые не были закреплены. Одна из низко висящих массивных люстр стремительно качнулась и с ужасающей силой полетела прямо в висок Дроклеру. Раздался тошнотворный хруст. Капитан без единого звука рухнул на стол.

Два младших офицера, поднявшихся вслед за ним, от души  выругались. Один побежал за корабельным врачом, и оставленная открытой в непроницаемую темноту дверь захлопала на порывистом ветру.

Яннул и оставшийся офицер уложили Дроклера на полу. Он хрипло дышал, но если не считать этого, казался мертвым. Офицер принялся делать неуклюжие религиозные жесты, призванные умилостивить одно из множества суровых и равнодушных морских божеств закорианцев.

Яннул поднялся.

— Загляни ко мне попозже, — пробормотал он, проходя мимо Ральднора. — Сейчас весь мой обед достанется морю.

Наполненная ревом неистовствующей воды тьма на палубе поглотила его. Ральднор двинулся за ним следом и на пороге столкнулся с врачом, на лице которого застыло плохо скрытое выражение ужаса. Потерять капитана, находясь в плавании, было очень скверно, ибо закорианцы не забывали обо всех своих распрях и войнах даже на кораблях. Молния копьем ударила в палубу. Ральднор увидел жуткие синеватые силуэты, копошащиеся вокруг паруса, и хлопья желтой пены, летящие из-под весел.

Весла.

Джарл все еще заставлял своих подчиненных грести, даже в такую бурю. Но разве можно было еще надеяться на что-то, кроме как перенести этот шторм? Кроме того, с каждой новой волной в люки заливалось все больше и больше соленой воды, и вскоре у гребцов должны были появиться сломанные ребра, если еще не что-нибудь похуже, из-за вихляющихся рукояток весел.

Ральднор свернул и протиснулся сквозь узкое и низкое отверстие, ведущее на нижние палубы.

Зловещую затхлую тьму усугубляли почти физически ощутимый запах страха и мерцающие фонари. С шипением плескалась вода — нижние места уже заливало — скрипели стальные лопасти весел и хрустели от напряжения мышцы гребцов. Джарл сидел на помосте, словно и не замечая пены, лизавшей его ноги, беспрестанно отбивая молотком ритм для гребцов, и его лицо было уродливой застывшей маской. Он был очень похож на Ригона. Они явно были родственниками. Ральднор сделал глоток ненависти из зловонного воздуха и прокричал:

— Остановитесь! У вас течь!

Не обернувшись и не сбившись с ритма, Джарл процедил сквозь зубы:

— Опорожняй свои проклятые кишки где-нибудь в другом месте, дорфарианец! Мы идем в Саардос.

Ральднор ощутил, как его люди напрягают слух, пытаясь расслышать его слова, несмотря на то, что их жилы трещали от физического напряжения.

— Остановись, Джарл, и задрай люки, пока не утопил корабль и не погубил половину своих гребцов.

— Не тебе мне приказывать, сопливый ублюдок! Убирайся,  пока я не перебил тебе спину.