Ярослав Галан - Анатолий Елкин

— Надо будет кокнуть одного «Совета»! — озираясь но сторонам, шепотом сказал Славко, — так велел «проводник». Но убивать его будешь ты, Ромко, а я буду заговаривать ему зубы…

— Да, я это знаю, — глухо признался Ромко. — «Буй-Тур» сказал то же самое.

Он передал своему чернявому напарнику с длинной, как у гусака, шеей пистолет, или, как его называли в этих краях, «сплюв», и черную ребристую гранату-лимонку.

Другой пистолет и еще одну гранату Ромко оставил себе.

Оба они поднялись из парка по крутой тропинке на взгорье, пересекли линию Детской железной дороги и, свернув на Стрыйское шоссе, стали спускаться по Гвардейской.

По тому, как уверенно шел чуть впереди Славко, можно было судить, что он уже не раз проходил здесь. Спросить его об этом Ромко не решался. Условия конспирации запрещали быть любопытным. И, зайдя во двор высокого каменного дома, дверь его Славко открыл тоже уверенно, как человек, многократно бывавший здесь, и, не глядя на номера квартир, стал быстро подниматься на четвертый этаж, так что его спутник едва поспевал за ним.

У двери, над которой виднелась цифра 10, Славко задержался и прислушался. Чуть слышно за дверью прозвенел звонок. Славко прижался ухом к двери. За ней послышался женский голос. Дверь открыла домработница.

— Писатель дома?

— Нет, но скоро будет. Заходьте!..

Посетители вошли и, не разговаривая друг с другом, присели на стулья.

Вскоре раздался звонок, и в прихожей появилась жена писателя, Мария Александровна.

— А, это вы! — сказала она, узнавая в молодом человеке по кличке Славко знакомого. — Чего ж вы здесь сидите? Заходите в квартиру!

Ромко зашел вторым и, заглянув в соседний кабинет, вздрогнул. Там перед уже тронутым красками холстом сидел, углубившись в свою работу, невысокий человек. Довольно быстро сообразив, что это художник и рисует он портрет хозяина квартиры, Ромко несколько успокоился. Как это выяснилось значительно позже, он тогда подумал: «Значит, убивать будем большого человека, раз его портреты рисуют…»

В это время раскрылась наружная дверь и в комнату вошел Галан. На поводке у него была черно-белая овчарка карпатской породы.

— Добрый вечер! — увидев гостя по кличке Славко, сказал Галан. — Что-нибудь снова случилось?

— Случилось, — поспешно ответил Славко. — Придирается ко мне снова директор института Третьяков за то, что я пожаловался вам на него…

— Как так — придирается? — удивился Галан.

— Ну, подкопы ведет всякие. И я боюсь, как бы он не отчислил меня… Нельзя ли на него управу найти?

— Конечно, можно, — засмеялся писатель. Он спустил с поводка овчарку.

Собака, разъезжаясь на лапах по скользкому, хорошо натертому паркету, подбежала к сидевшему в кресле Ромко и стала обнюхивать его карман, в котором лежал пистолет.

Ромко отшатнулся.

— Она не кусается? — испуганно спросил он жену Галана.

— Нет, он добрый пес. Джим… Только не любит тех, у кого есть оружие.

— Все равно, прошу, пани, уберите собаку! — взмолился напарник чернявого.

Хозяйка увела Джима в кухню. Славко решил продолжить беседу:

— А вы, пане письменник, напишите про нашего директора в журнал «Перец».

— Зачем? Это слишком мелкое дело для журнала.

— Лучше бы написать. Директор будет лучше относиться к студентам, — канючил Славко, подмигнув своему напарнику.

Тот понял: сегодня диверсия не состоится.

— Извините, хлопцы. Меня ждет художник. Мария, напои ребят чаем, а я пойду.

Мария Александровна принесла чай и печенье, присела к столу. Еще недавно она сама была студенткой одного из художественных институтов Москвы и понимала, что значит для студента, живущего на стипендию, лишний завтрак.

Перед тем как попрощаться, Ромко зашел в кабинет писателя, оглядел его.

А на улице, когда они шли вниз по Гвардейской к трамвайному парку, поглядывая с опаской на серое здание областного Управления Министерства государственной безопасности, Славко тихо и со злостью сказал:

— Что сдрейфил? Ты никогда не убивал?

— Приходилось… Но как же здесь убьешь без шума? Видел, сколько людей было? Придется в другой раз…

На углу улицы они расстались.

Так избежал на этот раз уготованной ему смерти Ярослав Галан.

Сейчас можно назвать подлинными именами, убирая кавычки и раскрывая псевдонимы, назначенных националистическим подпольем убийц Ярослава Галана, хотя продолжительное время по условиям конспирации сами они не знали подробностей друг о друге.

Кличка «Славко» была присвоена сыну греко-католического священника, бывшему воспитаннику Львовской духовной семинарии Илларию Денисовичу Лукашевичу, который еще с 1944 года был связан с националистами.

Уже в 1946 году под влиянием Гринчишина семнадцатилетний попович, на вид такой кроткий и смиренный, дает согласие вступить в организацию украинских националистов. Гринчишин организует ему встречу с «проводником» ОУН по кличке «Буй-Тур» и опытным бандитом-террористом по кличке «Лебидь». Попович Илларий становится активным участником националистического подполья. Несколько раз он распространяет антисоветские листовки в селе Збоища, в котором тогда проживал: листовки призывали население сорвать выборы в Верховный Совет Украины.

Осенью 1947 года Илларий тем не менее поступает учиться во Львовский сельскохозяйственный институт, чтобы получать образование на средства народа и той самой Советской власти, которая была ему ненавистна. И здесь сказалась двуличная, иезуитская натура молодого волонтера ОУН.

Щепанский («Буй-Тур») передает Илларию через его старшего брата Мирона задание — собрать нужные бандитскому подполью сведения о профессорско-преподавательском составе и студентах сельскохозяйственного института. Делается это неспроста. Зарубежные центры националистов требуют от своей агентуры, оставленной гитлеровцами в западных областях Украины, вести борьбу за каждую юную душу, отрывать молодежь от всего того нового, что принесла Советская власть, запугивать молодых людей и их воспитателей любыми способами и прежде всего слухами о неминуемой третьей мировой войне, в которой украинским националистам «помогут англичане и американцы».

Молодого поповича хвалят. Он получает задание собрать самые подробные сведения о писателе Ярославе Галане. Илларий обращается к давней приятельнице их семьи, литератору Ольге Дучиминской, расспрашивает ее о том, как живет Галан, каковы его привычки, получает у Дучиминской номер его телефона. Именно от Дучиминской Илларий узнает, что Ярослав Галан по натуре человек добрый, отзывчивый, всегда помогает людям и к нему как к депутату городского Совета попасть не трудно. Тогда и рождается у поповича та фальшивая легенда, по которой он потом проникает в дом писателя.