Тень Уробороса. Эпоха лицедеев - Василий Шахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элинор кивнул и повернулся к бесшумно возникшим у двери женщинам-«синтам».
Мозг послушника нашел лазейку: чувствовать себя не-человеком неприятно, однако же, компенсацией служило то, что у него, фаустянина Зила Элинора, был выбор. Это не означало, будто Зилу понравилась мысль об убийстве. Просто приятно сознавать простую истину: в случае чего ты сможешь выбирать.
* * *— О, боже мой! Как я сегодня устала! — посетовала Сэндэл, поднимаясь в спальню и на ходу вынимая из ушей изумрудные серьги.
Антарес отложил газету на одеяло и не без интереса уточнил:
— Ну, как тебе наш юный друг?
— Он неглуп. Все схватывает налету…
— А главное, дорогая, главное?!
— Макси, по-моему, ты извращенец!
— О, и еще какой! Кстати, ты совершенно зря ляпнула ему о его происхождении. Это вышибло парня из колеи и подпортило романтичность момента.
— Ты не говорил, что я не должна этого делать.
— Забудь, чепуха. Пусть сразу знает свое место… Так и что? Он тебя заводит? Можешь не отрицать: заводит. Я видел, что с тобой творилось, когда ты им вертела! Ты была готова прыгнуть с ним в постель прямо после этого вашего… т-танца. Гм!
— Снова шпионишь за мной? Ой, и перебью я все твои «Видеоайзы», черт побери!
— Попробуй. И не надо так возмущаться: нам и нужно, чтобы он чувствовал эти твои флюиды. Но только будь добра, помучай его подольше, раззадорь. Он должен прикипеть к тебе…
— Тьфу! Ты говоришь об этом, как о случке двух…
— Да прекрати! Не утрируй, дорогая! Это важно для пользы дела. Кроме того, я твержу не только о физиологической стороне дела. Для мужчины, пусть это даже его первый опыт, пустой секс — ничто. Привари его к себе сердцем и душой, вот тогда ты поймешь, что такое святая преданность неиспорченного дурачка. Любовь, любовь, а не секс — это то, чем твои предшественницы испокон веков управляли нами. Весь мир держится сама знаешь на чем…
Сэндэл набросила на себя полупрозрачный сиреневый пеньюар, вскарабкалась на кровать и села на ноги мужа поверх одеяла:
— Макси! Я уже не могу терпеть! Ну пожалей меня! — она замурлыкала и стала ластиться к Антаресу, шепча всякие глупости и постанывая. — У меня уже в печенках сидят эти разговоры о фаллических культах и прочем дерьме! Я хочу этого в реале! Вспомни древнюю пословицу: соловья баснями не кормят!
— Сэндэл! Немедленно прекрати! Запомни: он чует все! Твой голод — это крючок, на который ты поймаешь его тем скорее и крепче, чем будешь хотеть с ним близости сама. Хотеть искренне! Только тогда он будет готов ради тебя на любое безумие…
— Но я не могу хотеть близости с «синтом»!
— Угу, я видел!
— На это я могу сказать одно: тогда он не «синт»! Я же не извращенка, чтобы меня интересовал мужчина-биоробот!
— Мне еще раз повторить рассказ о мастерстве создателей Зила, или вспомнишь самостоятельно?
— Мне не верится. Ну скажи правду: он не «синтетика»?
— Иди к черту, дорогая, — мило улыбнулся Антарес. — Я хочу спать. Не желаешь присоединиться?
— Иди туда же, дорогой!
— Я куплю тебе обезьянку, чтобы ты не скучала.
Это была их семейная шутка. Когда Максимилиан хотел, чтобы жена оставила его в покое, он обещал купить ей обезьянку.
Антарес ничего не добавил и отошел ко сну. Сэндэл угрюмо посмотрела на немую спину супруга, приказала системе погасить свет и, отодвинувшись, погладила ладонью свою крепкую, идеально слепленную хирургами-пластиками грудь. В памяти возник мальчишка-фаустянин — живой, искренний, настоящий. Не то, что Максимилиан и его фальшивое окружение!
Грудь налилась жаром, истома дрожью покатилась от сердца к животу. Молодая женщина тихонько застонала и прогнулась, слегка раздвигая ноги. Пальцы ее заскользили вниз по телу, догоняя мучительно-сладкую волну. Горячая кожа покрылась испариной…
Внимая тихим вздохам и всхлипам, что издавала супруга у него за спиной, «спящий» дипломат ухмыльнулся. Но, конечно, в темноте этого не зафиксирует даже система слежения.
Погасив в подушке последний стон, Сэндэл бессильно уронила руку на матрас, пружинисто отвернулась от Антареса и уснула.
5. Эксперимент
Директор орвиллского института физики, академик Ивен Азмол, завершила свой доклад, как обычно. То есть, залпом выпила приготовленный стакан воды.
— Очень хорошо, — Антарес взглянул на часы. — Значит, через неделю проведем испытание. С моей стороны все готово.
— Вы, господин А-а-антарес, наш-шли добровольца? — воодушевилась госпожа Азмол.
Всегда, стоило директору вот так воодушевиться, у нее появлялось заметное заикание. Во всем остальном она была безупречна. Хотя, к сожалению, очень немолода. Дипломат не желал признаться даже самому себе, что питает к Ивен слабость почти амурного характера. Жаль, опоздал родиться лет на двадцать. А вот мезальянсов Антарес не признавал. Таким образом, Ивен была единственной женщиной, способной устроить привередливого политика во всех отношениях. Да только годилась она ему в матери.
— Да, госпожа Азмол, нашли мы добровольца. Только он еще не знает о том, что он доброволец, — Максимилиану нравилось шутливо подтрунивать над нею: академик начинала так забавно переживать, но никогда на него не обижалась.
На этот раз Азмол нахмурилась. Казалось, даже ее голограмма потускнела и помрачнела:
— Как — не з-знает?! Мы не можем обходиться так д-даже с «с-с-синтами»! Это… негуманно. Он должен знать, на что идет, у него д… — (тут она подавилась воздухом и, по-рыбьи беспомощно открывая рот, долго собиралась с силами, чтобы закончить фразу.) — …д-должен быть выбор!
Выбор… Антарес усмехнулся. Он прекрасно читал мысли в человеческих глазах, даже если это была трансляция отслеживающей системы. Просматривая три дня назад запись общения жены с будущим «добровольцем», посол угадал настроение Элинора. Узнав о том, что не имеет аннигиляционного гена, мальчишка явно ощутил свое превосходство над «простыми смертными». Великолепная черта! И, кстати, еще одна зацепка.
Главное — подарить тому, кого намереваешься использовать, иллюзию свободы. Повернуть все так, будто тот выбирает сам. Затем у парня включится тщеславие, гордыня, жажда жить красиво, эксплуатируя свои неординарные способности…
Все по плану. С местными этот номер не прошел бы, а вот с наивным фаустянином прокатит как нельзя лучше. Кусок глины — лепи, что хочешь.
— Не беспокойтесь, Ивен. С «синтом» мы разберемся. У вас все?
Азмол пролепетала что-то невразумительное. Расценив это как согласие, Антарес наскоро попрощался и отключил связь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});