Спящая кукла - Джеффри Дивер

Пелл вспоминал то, что произошло восемь лет назад на суде по делу Кройтонов, когда он повернулся и взглянул своими голубыми, как лед, глазами на прокурора Джеймса Рейнольдса, чтобы запугать его, вызвать растерянность. Но Рейнольдс не отвел взгляд, а посмотрел Пеллу прямо в глаза и… рассмеялся, затем повернулся к присяжным, подмигнул им и прибавил какую-то соленую шуточку.

И они тоже рассмеялись.

Все его усилия были потрачены впустую. Его чары не сработали. Пелл был с самого начала уверен, что ему удастся добиться оправдательного приговора, что он заставит присяжных поверить, что убийцей был Джимми Ньюберг, а он, Пелл, – одной из жертв. И все его действия были следствием самообороны.

И вот Рейнольдс смеется, словно Пелл – ребенок, строящий рожи взрослым.

Да еще называет сыном Мэнсона…

Управляет мной!

А это уже непростительный грех. Нет, не то что он был обвинителем Пелла. Таковых в жизни Дэниэла имелось много. Но то, что он управлял им, обращался с ним как с марионеткой на потеху публике.

Вскоре после того председатель коллегии присяжных зачитал вердикт. И Пелл потерял все: свою вожделенную горную вершину, свободу, независимость, «семью». Все! Вся его жизнь рухнула из-за одного презрительного смешка.

И вот теперь Рейнольдс – угроза для Пелла, не менее серьезная, чем Кэтрин Дэнс – конечно же, скроется. Его будет очень сложно отыскать.

Пелл аж задрожал от ярости.

– С тобой все в порядке, детка?

Пелл рассказал Дженни о Рейнольдсе, рассказал все, что тогда произошло в суде, – историю, которая никому не была известна.

И как ни странно, она не сочла ее такой уж необычной.

– Ужасно! Моя мать часто поступает так: смеется надо мной в присутствии других людей. И иногда даже бьет. Но думаю, что когда над тобой прилюдно смеются, это гораздо хуже. Намного, намного хуже.

Пелла искренне тронуло ее сочувствие.

– Да, любимая… Ты прекрасно держалась сегодня вечером.

Она улыбнулась и сделала характерный жест – крепко сжала кулаки.

– Я горжусь тобой. Ну, пошли в номер.

Однако Дженни продолжала сидеть. Ее улыбка исчезла.

– Я кое о чем подумала. И поняла.

– И что же?

– Как он все понял.

– Кто?

– Тот человек сегодня вечером. Рейнольдс.

– Просто, наверное, разглядел меня в глазок и узнал.

– Нет, не думаю. Мне показалось, что сирены завыли до того, как ты постучался в дверь.

– Вот как?

– Да.

Кэтрин… Глаза такие же яркие, как у меня, только у меня голубые, а у нее зеленые, короткие розовые ногти, красная каучуковая лента в косе, кольцо с жемчужиной на пальце и полированная раковина на шее. Мочки ушей проколоты, но сережек нет. У него в памяти ее образ запечатлелся во всех деталях. Порой ему даже казалось, что он чувствует рядом с собой ее тело. Пелл вновь ощутил физическое возбуждение.

– Да, ты права, наша главная проблема – женщина-полицейский.

– Расскажи мне о ней.

Пелл поцеловал Дженни и провел рукой по ее худой спине, дошел до резинки слаксов, коснулся кружев трусиков.

– Не здесь. Пойдем в номер. Я расскажу тебе о ней в номере.

Глава 37

– Мне это надоело! – провозгласила Линда Уитфилд, кивнув на экран телевизора, на котором снова и снова повторялись сообщения о Дэниэле Пелле.

Она прошла на кухню, приготовила кофе без кофеина и чай, затем принесла чашки, молоко, сахар и несколько пирожных. Ребекка взяла кофе, но отставила его и снова стала потягивать вино.

– Ты очень хорошо сказала тогда, за обедом, – заметила Саманта.

Она имела в виду молитву, которую Линда прочитала перед обедом. Линда явно импровизировала, но сделала это хорошо и убедительно. Саманта в Бога не верила, но ее тронули слова Линды о душах людей, загубленных Дэниэлом Пеллом, и, конечно, просьба о скорейшем разрешении трагической ситуации, благодаря которой они собрались здесь. Даже Ребекка и та растрогалась.

Еще совсем маленькой девочкой Саманта очень хотела, чтобы родители отвели ее в церковь. Многие ее подруги ходили туда вместе с семьей, и Саманте казалось, что так должны поступать все родители. Впрочем, девочку вполне бы устроило, если бы вместо церкви ее взяли с собой в магазин или прокатились с ней в аэропорт посмотреть, как взлетают и садятся самолеты, подкрепляясь хот-догами. Ведь так поступали родители Элли и Тима Швиммеров, жившие по соседству с родителями Саманты.

Саманта, я бы очень хотела пойти погулять с тобой, но ты ведь знаешь, насколько важно собрание, на которое я собираюсь. Речь идет не просто об Ореховом ручье. Вопрос касается всего Контра-Коста. Ты тоже должна чем-то пожертвовать. Ведь ты, в конце концов, не пуп земли…

«Как отвратительны эти воспоминания, – подумала Саманта. – Хватит с меня!»

За ужином они говорили обо всем, что приходило в голову: о политике, погоде, о Кэтрин Дэнс. Ребекка, подвыпив, попыталась разговорить Линду, узнать, почему она стала такой религиозной. Но Линда – так же как и Саманта – сразу почувствовала, что в вопросах Ребекки содержится вызов, и потому отвечала уклончиво и неопределенно. В «семье» Ребекка была самой независимой из всех трех и по сей день оставалась самой грубой и бестактной.

Тем не менее Линда все-таки рассказала подругам о своей жизни. Она руководила приходским центром. Как поняла Саманта, она кормила бездомных, а также помогала брату и его жене с приемными детьми. Из слов Линды, да и по жалкому внешнему виду можно было понять, что с деньгами у нее туго. Тем не менее она настаивала, что в духовном смысле слова жизнь у нее «богатая» – фраза, которую Линда повторила несколько раз.

– Ты по-прежнему не общаешься с родителями? – спросила ее Саманта.

– Нет, – тихо ответила Линда. – Брат иногда с ними видится, но я никогда.

Саманта вспомнила, что отец Линды вскоре после ее ареста баллотировался на какой-то пост и проиграл, так как его соперник в своих выступлениях заявлял, что если Лайман Уитфилд не способен поддерживать порядок в собственной семье, хорошего руководителя из него никогда не получится.

Линда добавила, что она встречается с мужчиной из их общины.

– Очень милый, – ограничилась она краткой характеристикой. – Работает у «Мейси».

Линда не стала углубляться в подробности, и Саманта так и не поняла, какие у них отношения – любовные, или они просто хорошие друзья.

Ребекка была гораздо более откровенна о своей личной жизни. «Женская инициатива» процветала. У Ребекки было четверо сотрудников, работавших полный рабочий день, и она жила в кондоминиуме с видом на залив. Что касается ее любовной жизни, то она не преминула сообщить о своем последнем бойфренде, ландшафтном дизайнере почти на пятнадцать лет старше ее, но красавце и очень богатом. Ребекка хотела выйти за него, но, как поняла Саманта, для их брака существовала масса препятствий, и бойфренд Ребекки еще не развелся с предыдущей женой. Кроме него, Ребекка упомянула еще нескольких своих возлюбленных.

Саманта ей даже позавидовала. После выхода из тюрьмы она сменила имя и внешность и переехала в Сан-Франциско, где надеялась затеряться в безликих толпах большого города. Саманта избегала завязывать новые знакомства, боясь что кто-то узнает ее, несмотря на все ухищрения пластической хирургии.

В конце концов одиночество начало по-настоящему тяготить ее, и Саманта стала заводить знакомства. Ее третий по счету знакомый, Рон Старки, был выпускником инженерного факультета Стэнфордского университета. Он был очень мил, застенчив, очень неуверен в себе – типичный «ботаник». Прошлое Саманты его практически не интересовало. По сути дела, его вообще мало что интересовало, за исключением авианавигационного оборудования, кино, ресторанов и в последнее время их сына.

Совсем не тот мужчина, на которого клюнуло бы большинство женщин, но Саманта решила, что именно такой муж ей и нужен.

Через шесть месяцев они поженились, а еще через год родился Питер. Саманта была очень довольна. Рон оказался хорошим отцом и надежным мужем. Единственное, о чем она немного сожалела, было то, что она познакомилась с ним так скоро. Ей хотелось поднакопить чуть больше жизненного опыта, нехватку которого Саманта постоянно ощущала. Она чувствовала, что из-за связи с Дэниэлом Пеллом в ее жизни образовалась огромная дыра, которую нечем заполнить.

Линда с Ребеккой пытались разговорить Саманту, но та всячески уклонялась от расспросов. Ей не хотелось, чтобы вообще кто-то, а тем более эти женщины что-то знали о ее жизни в образе Сары Старки. Если до Рона дойдет слух о том, кто она такая, он ее бросит. Наверняка. Он едва не порвал с ней на несколько месяцев после того, как она со слезами на глазах призналась ему в том, что якобы участвовала в преступной растрате. Если он узнает, что Саманта была связана с Дэниэлом Пеллом и все годы их совместной жизни лгала ему, он просто уйдет и заберет с собой ребенка.