История Португалии - Жозе Эрману Сарайва

74. Независимость Бразилии

Когда в 1821 г. Жуан VI вступил на корабль в Рио, чтобы плыть в Португалию, сепаратистские настроения уже господствовали во всех интеллектуальных и экономических кругах Бразилии, и движение к независимости стало необратимым.

В это время в Бразилии уже насчитывалось три с половиной миллиона жителей, не считая индейского населения; за сорок лет численность населения возросла на полмиллиона человек. Оно почти полностью состояло из португальцев, большинство которых родились еще в Португалии, поскольку во второй половине XVIII в. поток эмигрантов из страны был очень высоким. Это время стало периодом расцвета бразильской экономики, составлявшей контраст с приходившей в упадок экономикой Португалии. Существовала идея о превосходстве Бразилии над стареющей метрополией: Педру говорил, что не Бразилия должна присоединиться к Португалии, а Португалия, «третьеразрядная неимущая держава», к Бразилии, «державе первого разряда».

Все политические течения Бразилии страстно желали ее независимости. Однако, если часть населения — португальцы и их ближайшие потомки хотели союза двух королевств (по выражению Жозе Бони-фасиу, наподобие существовавшего между Англией и Ирландией или Австрией и Венгрией), то другие слои населения выступали за независимость без какой-либо связи с бывшей метрополией.

Самой выдающейся фигурой процесса освобождения Бразилии был Жозе Бонифасиу ди Андрада-и-Силва, «Патриарх Независимости». Он родился в Сантусе (провинция Сан-Паулу), получил образование в Коимбре, в течение десяти лет являлся стипендиатом в европейских странах с наиболее развитым уровнем науки. Вернувшись на родину, занимал высокие административные должности. Работая в Академии наук в Лиссабоне, он проявил решительность, отстаивая в 1813 г. принятие десятичной метрической системы, которая в Португалии была введена лишь в 1852 г. «Возможно, тугодумам покажется, что он оскорбляет национальное достоинство; однако все истинное и полезное не имеет родины». Заслугой Жозе Бонифасиу, вернувшегося в Бразилию в 1819 г., явился замысел поставить престиж института королевской власти на службу политическому единству Бразилии и не допустить ее расчленения на небольшие государства. О такой тенденции можно было судить по деятельности многочисленных местных сепаратистских движений; поддержка местных жунт Конституционными кортесами Лиссабона поощряла эту тенденцию.

Все говорит о том, что, какими бы ни были изменения в политике Португалии, Бразилия обязательно провозгласила бы свою независимость вслед за отъездом двора. Однако будущее отделение стало причиной конфликта между Педру и Учредительными кортесами.

Вернувшись в Лиссабон, Жуан VI немедленно уведомил кортесы о том, что передал наследному принцу регентство в Бразилии. Однако депутаты отказались признать за королем право назначать регентов и постановили, что Педру должен вернуться в Португалию. Власть в Бразилии должна была осуществляться провинциальными жунтами, переходящими в непосредственное подчинение Лиссабону. За этой первой мерой последовали другие: роспуск судов последней инстанции, созданных в Бразилии Жуаном VI, и, наконец, организация военной экспедиции, чтобы покончить с растущим сопротивлением, с которым сталкивались в Бразилии португальские власти. Бразилии, заявил в кортесах Боржиш Карнейру, нужен цепной пес, который бы поставил ее на место. В ответ бразильский депутат заметил, имея в виду позицию португальских депутатов: «Вот и видно, какие мы невежественные в конституционных вопросах!»

Именно получив сообщения из Лиссабона о принятии Учредительными кортесами этих документов, принц Педру объявил об окончательном разрыве с Португалией. «Независимость или смерть» — эту романтическую фразу позднее приписали ему (она стала известна как клич Ипиранги, 7 сентября 1822 г.[158]).

Вслед за заявлением о независимости последовало объявление войны. Состояние войны между двумя странами сохранялось вплоть до 1825 г. Военных действий не велось, за исключением нескольких вооруженных столкновений в Баии, которой тогда овладели португальские войска. На протяжении этих лет двусторонние торговые отношения оставались очень напряженными; в первые годы после провозглашения независимости в Бразилии доминировали антипортугальские настроения. Они глубоко укоренились и долго сохранялись в отношениях Бразилии к Португалии.

Седьмого сентября 1822 г. на берегу маленькой реки Ипиранги, обнажив меч, принц Педру якобы воскликнул: «Независимость или смерть!»

75. Возврат к абсолютизму

Эволюция политики Испании предопределила судьбу первого португальского конституционного опыта. Она заставила его появиться на свет и умереть. В 1823 г. французские войска, действуя в соответствии с антилиберальной политической программой Священного союза, проникли в Испанию, нанесли поражение сторонникам Конституции 1812 г. и реставрировали абсолютистскую монархию. Это событие не замедлило сказаться на Португалии.

В Лиссабоне сам королевский двор был оплотом реакции в отношении новых институтов. Заговорщики объединялись вокруг доны Карлоты Жуакины, сестры короля Испании и непреклонной противницы либералов. Инфант Мигел служил ей орудием в контрреволюционных маневрах. Тем временем энтузиазм в отношении чудес, ожидаемых от Конституции, шел на спад; духовенство и знать открыто проявляли враждебность к революции и парламентскому правительству, законы которого уже не оставляли сомнений в том, что их привилегии исчезнут. Буржуазия, связанная с предпринимательством, почувствовала разочарование в том направлении, которое принял бразильский вопрос.

Двадцать седьмого мая 1823 г. Мигел обратился в городе Вила-Франка с мятежным призывом: «Настало время сломать железный гнет, под которым мы позорно живем». Гнетом был либерализм. Лиссабонский военный гарнизон присоединился к бунтовщикам. Не имея сил сопротивляться, кортесы самораспустились, и король признал этот свершившийся факт, прервав действие Конституции 1822 г. и пообещав принять новый Основной закон, который обеспечивал бы «личную безопасность, собственность и работу». Этот мятеж, ознаменовавший конец первого конституционного периода, принято называть «вила-франкский переворот»[159].

Однако в Португалии, как и в Испании, противники конституционного строя были разделены на два течения — умеренное и радикальное. Король Жуан VI склонялся к умеренной фракции; министры, которых он выбрал после вила-франкского переворота, колебались между патерналистским примиренческим абсолютизмом и робким либеральным консерватизмом. Карлота Жуакина возглавляла радикалов, требовавших абсолютизма без каких-либо уступок и жесткого подавления новых идей. И через год она организовала новый переворот: Мигел, возглавив армию, объявил, что жизнь короля в опасности, арестовал министров и приготовился взять власть. Но вмешался дипломатический корпус, освободив короля из дворца, где он находился в плену, и доставив его на английский корабль, который стоял в устье реки Тежу. Там Жуан VI сумел вернуть контроль над ситуацией. Мигелу было приказано покинуть страну, и умеренное течение сохранило власть. Неудавшийся мятеж получил название «Апрельский переворот» (Abrilada), поскольку он случился в апреле 1824 г.

Однако королю оставалось жить всего два года. Карлота Жуакина пожаловалась английскому послу, что монарха отравили либералы; последние же сочли исполнителем этого преступления именно ее. С этого момента политический вопрос связывался с проблемой династической преемственности: из двух сыновей Жуана VI один, Педру, представлял конституционализм, а другой, Мигел, — абсолютизм.

При нормальной преемственности трон переходил к Педру как к старшему сыну. Но абсолютисты придерживались мнения, что, провозгласив независимость Бразилии и став сувереном зарубежной страны, он потерял не только право быть наследником трона, но даже оставаться португальцем. К этому юридическому аргументу добавлялся и другой: никто тогда не предвидел, что император Бразилии переедет жить в Лиссабон, а это означало, что правительство вновь будет действовать в Рио-де-Жанейро. Это было связано с событиями, оставившими печальное воспоминание, повторения которых никто не желал. Однако выбор Мигела тоже был сопряжен с трудностями. Его поведение во время Апрельского переворота, политическое подчинение экстремистской фракции Карлоты Жуакины вызывали не только среди либералов, но и среди умеренных нежелание видеть его на троне. Наконец, требовалось еще учитывать мнение бразильцев: разделение двух тронов было окончательным, и они не представляли себе, что суверен одной страны может быть таковым и в другой. Поэтому Педру предстояло сделать выбор: Португалия или Бразилия.