Начало всех начал - Тина Вальен

Я, как интердевочка из знаменитого фильма, всегда переодевалась в скромный костюм перед возвращением домой, что давно надоело. Двойная жизнь не для меня, это было ясно с самого начала. Пора было заканчивать возложенное на меня Петром Ивановичем рекрутство. Сегодня мы могли позволить себе остановиться. Связи со спонсорами и шефскими организациями постоянны и крепки, даже взаимовыгодны. Мы нашли способ рассчитываться.

— Так и приеду, если отвезёшь. Три часа ночи. Надеюсь, конфликт исчерпан? Обещаю замуж не выходить, потому что уже, то есть ещё замужем. А если честно, то не знаю точно.

— С тобой не соскучишься, я каждый раз обалдеваю. Моя газета питается твоими идеями, проблемами, безумными замыслами. Не исчезай, пожалуйста.

Скоро выйдет статья Гены «Достоинство». С этого понятия начинается становление человека. Мой умный и верный друг написал не статью, а поэму с эпиграфом: «Не жди, не бойся, не проси!» Постулат Булгакова с несколько изменённым смыслом. Статья начиналась с истории беспризорности, её корнях и подводных камнях. «Сегодня армия беспризорных рабов поит и кормит преступную мафию, получая взамен иглу, бутылку, тюрьму». Дальше приводились реальные истории и факты.

«Не жди, что жизнь будет лёгкой… Не бойся, есть силы, способные поддержать и помочь. Не проси милостыню — это унижает!»

Домики, дома. Со строительством с первого дома помог Арсен, который когда-то при помощи своих связей спас от захвата маленький лесокомбинат. Подробности не знаю до сих пор, но именно с этим комбинатом Арсен рекомендовал заключить договор. Они работали «под ключ». Архитектурным фантазиям выпускников, для которых эти дома предназначались, не суждено было сбыться. Сколько иллюзий будущих пар было разбито типовым проектом, зато утешали скорость и качество.

И только пятую часть выпускников не манила такая приземлённая перспектива, потому что их заветной мечтой становилось высшее образование. Значит, не зря трудился в поте лица весь наш коллектив. Мои коллеги, друзья и соратники! Бог послал мне на помощь свою лучшую гвардию, имена которых выбиты навечно в моей памяти. Губы растянулись в улыбке, рука потянулась снять шляпу.

А ведь я вернулась в прошлое, чтобы ответить на вопрос, куда ушёл весь мой юношеский пыл. На первом курсе энергия меня едва не разрывала. С тех пор прошли тысячи веков… А, я всё живу. «И жить не хочется, и застрелиться лень». Кто это говорил? Столько лет одиночества… Какое к чёрту одиночество, когда я не могла ни на секунду остаться наедине с собой?! Если бы я осталась тогда в Москве? Да ни за какие «если бы, то…» я не променяла такое «одиночество». Это и был мой Тулон, моя победа. Победа во всех смыслах. Как, без личного счастья? Без любви? Теперь я точно знаю — с ней. Глубоко в сердце она жила к единственному человеку на всём земном шарике. И это счастье, что она вообще случилась. И сегодня я смогу накопить энергии и вспыхнуть лампочкой Ильича… — хихикнула, вспомнив продолжение анекдота. Пока мой биокомпьютер зависает, голова нуждается в прополке. Но я уже прошла очередной перекрёсток и выбрала новую дорогу… Осталось решить, пойти по ней только с сыном или ещё и с Сергеем? Очень трудно поверить, что он ещё любит меня…

«Нет, я не заплачу…» — запел внутри голос Эдит Пиаф, моего музыкального идола, и я заплакала, как всегда. Рефлекс собаки Павлова. Я помню тот день и час, когда он впервые сработал — предательство, боль, семья Крокодильчиков, состояние зомби. Тотоша ставит на допотопный проигрыватель пластинку с песнями Пиаф, именно на этой песне плотина рушится, водопад слёз спасает от сумасшествия. Никто никогда больше не видел моих слёз, такого отчаянного их выплеска. Когда душа начинала неприлично стонать, я глухой ночью призывала на помощь певицу и освобождала это эфемерное существо от тоски. Потом я узнала точный перевод «Нет, я ни о чём не жалею». И этот правильный перевод поставил последнюю точку в моих сомнениях. Только к утру я уснула.

В выходные мы провожали родителей. На прощальный ужин пригласили Крокодильчиков, Машу с Костей. Серёжа привёз свою маму. Моя душа просто таяла, глядя на собравшихся родных мне людей.

Ёжик с Женей скрытно подготовили концерт, и все смеялись до самого вечера. Потом пели песни под баян, играли в фанты, но всё хорошее кончается. Родителям надо было уезжать в десять утра. Посадили в такси семейство Кира Ниловича, остальные остались на ночь у нас: место нашлось всем. Серёжа с Костиком пошли укладывать малыша, а мы с Машей проболтали почти до утра. Заходили на огонёк наши мужья, и Серёжа доложил пожелание нашего ребёнка: «Как хорошо, когда много народа, пожалуй, попрошу-ка я вас с мамой прикупить мне парочку пацанов. Будет круто! К Новому году!» Иначе обещал сбежать на Алтай к друганам — это уже серьёзно. Я ещё понимаю игру в дурака, но шантаж?!

— Это круто! — проорали мы все вместе.

Потом сморились и мужчины, а мы с Машей продолжили прерванный разговор.

Проблема Маши была трагична: бесплодие.

— Моя бесшабашная юность. Ещё в Одессе школьницей я влюбилась, — начала свой рассказ Маша. — Благословенный край вечной любви, особенно в летний курортный сезон. Мать сдавала полдома, потому что мы жили рядом с Лузановкой, песчаным пляжем Одессы. Однажды поселились к нам москвичи, мать с сыном моего возраста. Я стала его гидом, и в результате в девятый класс я должна была прийти беременной. Поняла это, когда любимый уехал. Узнай об этом мать, просто выгнала бы из дома. Она мечтала, что я стану артисткой, потому что в школьном драмтеатре я играла все главные роли. Мне прочили прекрасное будущее. Моя преподавательница по вокалу в музыкальной школе возила меня на все конкурсы. Вот со своей бедой я и пришла к ней. Золотая баба! «Ты агрегат, Дуся, ты агрегат…» Мощная телом и энергией, продвинутая во всех отношениях, она могла говорить на любые темы и с юмором не подкачала, правда несколько грубоватым. Я ей в рот смотрела. Друзей у неё было половина Одессы, она ставила голос даже оперным певцам. Выслушав меня, она изрекла: «Не оригинально! И не реви, все на ошибках мучаются». Узнав, кто виноват, она резюмировала:

— Ему жениться рано, не по Хуану сомбреро. Выход один: всё генитальное — простынь, для тебя только больничная… С матерью советовалась?

Я с ужасом посмотрела на неё.

— Знаю! Но поговорить с ней придётся, только на себя я грех не возьму.

Спасибо ей, спасла меня и от гнева матери — уж не знаю, какие она нашла слова — и от беременности. Когда я поступила в институт, зашла к ней. На прощанье она посоветовала: «Не отвлекаются, любя! От презервативов!» Но первый аборт, как оказалось, и как предупреждали, стал причиной бесплодия. Лечусь уже четыре года, боюсь показаться на глаза Колобкам. Костик им ничего не сказал, всё отшучиваемся. Женя, сколько слёз я пролила! Я так завидую вам с Олей.