Гид по чаю и завтрашнему дню - Лора Тейлор Нейми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это действительно была сеньора Кабраль, – со смехом говорит Пили, вернувшись из торгового зала. – У нас уже две недели висит предупреждение о том, что мы закрыты, но ты знала, что она его проигнорирует.
Поэтому перед закрытием я заморозила для нее припасы. Я киваю Пили.
– Никакое телешоу не встанет между этой женщиной и ее pan Cubano.
– Я даже денег с нее брать не стала. Зачем запускать систему ради одной булки? – Пилар подтягивает коробку с фартуками к себе, заглядывает внутрь и подносит к глазам полосатую ткань. – Qué bueno, – говорит она, прежде чем отправиться обратно в кабинет.
Уже два дня. У меня не было возможности позвонить Ориону по FaceTime, но он все понимает. Все мое время было занято едой, приготовлением меню, плюс стрижки для Пилар, мами и меня, плюс маникюр, окрашивание бровей, семейные посиделки и контролирование подтяжки лица пекарни. Я была так занята, что у меня даже не было времени подумать, насколько страшно мне должно быть.
В дверь снова кто-то стучит. Сеньора Кабраль вернулась за pastelitos, которые я тоже заморозила?
– Я открою! – кричу я.
Выхожу в торговый зал, но никого нет. Развернувшись, краем глаза замечаю серебристую фольгу на пустом стеллаже для хлеба.
Я резко подхожу к сервисной зоне и едва успеваю разглядеть мешочек из фольги с логотипом «Максвеллс», на котором написано «Черный с ванилью», как за спиной раздается голос:
– Жуткая неудача ждет того, кто взял последний кусок хлеба, но не поцеловал пекаря.
Dios mío.
Сердце выскакивает из груди, я поворачиваюсь очень медленно, потому что это не может быть правдой. Не может быть, что Орион стоит на пороге моей пекарни в моем городе. Он здесь, и я бегу к нему со всех ног.
Орион едва успевает поднять руки, чтобы поймать меня. Наши приветствия и объяснения тонут в сумасшедшем поцелуе. Он горячий – слишком горячий, – словно мы целуемся посреди сауны. Орион весь соленый, в поту и пышет паром, и я не променяю его ни на что на свете.
Наконец мы отстраняемся друг от друга, я замечаю его глаза – более голубые и яркие, чем помню, – затем влажные взъерошенные волосы, мятую черную футболку и потертые джинсы.
– Как? Что ты… – выдавливаю я, но шок крадет остальные слова.
Он целует меня в лоб и улыбается так, что на щеках появляются ямочки. Его лицо становится серьезным.
– Ты забыла кое-что в Винчестере.
Я снова бросаюсь к нему, зарываясь в его груди. Вскоре я хихикаю.
– Ты похож на…
– На британца, которого чуть не хватил удар от лета в Майами? – Из его груди вырывается раскатистый смех.
– Что ж… Ты бежал сюда или что?
Он прижимает меня к себе, но наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Я вышел из автобуса на одну остановку раньше и решил пройти остаток пути пешком. В приложении было сказано, что дорога займет пятнадцать минут, но уже через пять я осознал свою смертельную ошибку. Боже, здесь как в жерле вулкана.
– Bienvenido a Miami, Орион, – говорю я сквозь смех, который исчезает во вздохе неверия. – Ты правда здесь.
– Типа того, – говорит он, проводя пальцами по моим волосам. – Отец уже собирался утопить меня в реке. Сказал, что я повел себя как, цитата, «жалкий подлец». Я рассказал ему обо всем и что мне нужно приехать сюда. Сказать то, что я не успел сказать. Но он решил, что мы уже давно не ездили всей семьей в отпуск. Он тут же попросил дядю последить за магазином, и сегодня мы приземлились. Флора уже обмазалась солнцезащитным кремом SPF 50 и лежит у бассейна в отеле. Ей не терпится тебя увидеть.
Я вскидываю голову.
– О, она тоже здесь?
Я обхватываю его лицо ладонями, встаю на цыпочки и снова целую.
Он садится на один из стульев и усаживает меня на мое любимое место – себе на колени.
– В Англии я не хотел быть «тем парнем». Я не мог просить тебя оставить свою семью, свой бизнес, свою страну ради меня. – Он гладит мое плечо. – Поэтому я хотел, чтобы ты выбрала будущее, которое принадлежит тебе и только тебе. Чтобы ты не была моей. А чтобы ты была со мной. Я просто не знал, как это выразить.
Я задыхаюсь, затем с трудом втягиваю воздух.
– До сих пор не знаю, как мы сможем жить, ты здесь, а я там, но я не сдамся. – Его голос надламывается. – Я тоже ошибался. Иногда нужно желать большего, чем то, что нам дано. И вот я здесь, желаю чего-то столь невозможного и неземного, как ты.
Он склоняет голову, но я не позволяю ему опустить ее. Мои руки заставляют его встретиться со мной взглядом.
– Ты был великолепным гидом, но кое-что упустил.
Он наклоняет голову с настороженной улыбкой.
– Что?
– Твое созвездие. Чтобы исправить это, я должна буду увидеть пояс Ориона на холме Сент-Джайлс вместе с тобой. Будет зима, я надену твой кардиган и самое большое теплое пальто в своей жизни. Мы, скорее всего, задержимся там допоздна. И на следующее утро я буду зевать в поезде всю дорогу до Лондона. – Я убеждаюсь, что он видит, как я произношу следующие слова. – В школу. Вот мое будущее. Вот мой выбор.
Он судорожно недоверчиво вздыхает, но я киваю, подтверждая свой секрет.
– Правда? Зимний семестр в «Ле Кордон Блю»?
– Для начала. Я отправила свою анкету и подала этим утром документы на студенческую визу. Перед твоим приходом я придумывала, как лучше рассказать тебе об этом по FaceTime. Но так в тысячу раз лучше. – Я широко улыбаюсь, сцепив руки у него за шеей. – Однако я возвращаюсь в Англию не только ради кондитерских курсов. Я делаю это для того, чтобы ни одна другая девушка не готовила для тебя кубинские сэндвичи и лимонные бисквиты, не ездила с тобой на Милли и не ходила на пробежки. Никто, кроме меня.
Он на секунду замирает, позволяя нам обоим запечатлеть мои слова в памяти. Затем фанатично целует меня.
– Идем, посмотришь «Ла Палому» и познакомишься с моей семьей. – Я вскакиваю и тяну его за собой. – Подготовься к трем кубинским обморокам или как минимум драматично-притворным потерям сознания.
Он следует за мной в просторную кухню.
– Кстати, твоя семья уже, наверное, знает, что я здесь. – У меня широко распахиваются глаза, и он добавляет: – Я, э-э-э, говорил с Пилар. Она помогла мне провернуть мой небольшой сюрприз. Убедиться, что ты
