Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

Даже самые недалекие и подслеповатые видели: малые Орудия Ночи учиняют свои бесчинства гораздо чаще, чем раньше.

– Мы приглядываемся друг к дружке, словно пара мастифов, – сказал Титус Хекту.

Он, безусловно, говорил об альтен-вайнберговской знати. Вместе с ним за столом сидели Предводитель Войска Праведных, Хаган Брокк, Драго Прозек и Клэй Седлако. Торжественный ужин устроили в честь Бюля Смоленса, который прибыл днем в сопровождении тридцати двух недовольных, покинувших вместе с ним патриаршее войско. Хект был еще слишком слаб, но уже мог немного ходить.

– Они, конечно, воротят носы, – продолжал Консент, – но про нас такое рассказывают, что действуют вельможи весьма осторожно.

– Воротят носы? – переспросил Смоленс, сложив руки на животе.

Бывший главный помощник Хекта не отличался особой словоохотливостью, но сегодня хотел наверстать упущенное – обо всем рассказать и расспросить.

Хект наблюдал за ним и никак не мог понять, чего же Бюль хочет на самом деле.

А еще спрашивал себя, не слишком ли сильно разыгралась у него паранойя. Это за ним водилось в последнее время.

Смоленс очень изменился. Он поправился, хотя и казался, как и прежде, подтянутым, лицо округлилось, волосы поредели, исчезла изящная ухоженная бородка, которую Бюль носил многие годы.

А еще его трясло.

Это было не очень заметно, происходило не постоянно, и определить, что именно вызывает у Смоленса дрожь, Пайпер не смог. Приступы длились не дольше нескольких секунд.

Все это видели и молчали, но Смоленс понял, что его секрет раскрыт.

– Ладно, – сказал он и глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться. – Все вы меня подозреваете, потому что я ушел из патриаршего войска, хотя служил в Кройсе с младых ногтей. Многие, наверное, считают меня шпионом.

– Такая мысль приходила мне в голову, – признался Консент.

– Пинкус Горт, конечно, неотесан и груб, но служить под его началом не слишком трудно, – заметил Хект.

– Дело не в главнокомандующем. Здесь безопасно? Или вас не волнуют чужие уши?

– Как только речь зайдет о том, что я не хотел бы разглашать, я вас остановлю.

– Ладно. Вы правы: служить под началом главнокомандующего не очень трудно. Проще, чем под вашим. Столь многого от своих подчиненных он не ждет. Дело не в нем, а в людях, которые вокруг него собрались, причем против его же желания: охотники на ведьм и жуткие типы из Конгрегации, – характер у них не улучшился, после того как старый патриарх их запретил. В последнее время стали появляться еще и колдуны, но не из особого ведомства. Даже и не прикидываются, что служат Господу нашему. Расхаживают повсюду и приветствуют друг друга таким манером: «Покоритесь воле Ночи». У всех грамоты от Безмятежного. Он нацелился покорить Коннек, даже если для этого придется прибегнуть к помощи ворога. Вот я и не выдержал.

– А Пинкус?

– Главнокомандующий предпочитает заливать свою совесть крепким вином. Злодеи, конечно, этому не рады, но сделать ничего не могут. Солдаты все еще преданы Горту, потому что братья из Конгрегации очень уж нагло себя ведут.

Хекту страшно захотелось, чтобы их в этот момент подслушивал Девятый Неизвестный, а еще лучше – принципат Делари. Муньеро Делари иногда так ловко вставлял Бронту Донето палки в колеса.

Быть может, тут-то и кроются причины их размолвки в катакомбах.

– Дай человеку повод и оправдание, мигом проявится его истинная природа, – пробормотал себе под нос Консент.

– Я услышал, как монахи из Конгрегации обсуждают планы на весну, и решил уехать, – продолжал Смоленс. – Хотел рассказать главнокомандующему, но он и слушать не стал. После оставаться я уже не мог.

– Подробности мы обсудим в более уединенном месте, – прервал его Хект. – Добро пожаловать назад.

– У вас найдется для меня работа?

– Я же говорил, что найдется. Только не та, что была у вас раньше. Ваши прошлые обязанности поделили между собой Хаган, Клэй и Титус. Хагану досталось все самое трудное. Вы будете отвечать за порядок в городе. У нас слишком много солдат, а следить, чтобы они не угодили в неприятности, некому. Пока серьезных затруднений не возникало, но так продолжаться не может. Хочу предотвратить грядущие неприятности. Возьмите в помощь пятерых сержантов поздоровее. Проявите твердость, честность, такт, никаких поблажек нашим в сравнении с местными и наоборот. Никакой ерунды не слушайте. Вы подчиняетесь только мне, а я подчиняюсь только императрице. – (Если их все же подслушивают, пусть слышат.) – Раскопаете что-нибудь серьезное – дайте знать. Императрица только и ждет повода кое-кого тут приструнить.

Предводитель Войска Праведных даже не помнил, когда чувствовал такую неловкость, хотя наследная принцесса и пыталась сгладить ситуацию. На встрече присутствовали фрейлины, поэтому ни о каком непристойном поведении не могло быть и речи. Элспет и Пайпер сидели друг напротив друга за отполированным столом из какой-то редкой темной древесины, и Хекта эта вынужденная преграда чуть успокаивала.

Он пришел, чтобы подробно обсудить серьезные дела, касающиеся священного похода Катрин. Следовало оценить будущие затраты. Возможно, летом придется отправить квартирмейстеров для разведки маршрутов; еще следовало известить послов о необходимости срочных переговоров о праве прохода войск. Особенно важно было договориться с Восточной Империей: войскам Катрин предстояло идти по суше, ведь столько народу на кораблях перевезти не получится. Корабли тем не менее надлежало нанять, чтобы перевозить припасы и снаряжение, которые нельзя купить по дороге или взять с собой. Припасы и снаряжение тоже пора закупать, поскольку на это всегда уходит много времени, да еще пока это все перевезут в удобные гавани.

И так далее и тому подобное.

Такая кампания – совсем не пустяковое дело.

– Нужно как-то заставить всех соблюдать дисциплину, – с трудом выговорил Хект, чувствуя, как перехватило горло. – Нельзя допустить, чтобы герцоги и бароны со своими людьми по дороге отставали от войска и занимались грабежом. Монестахиус Делину, в отличие от Анастархиуса, вовсе не слабак.

Монестахиус правил Восточной Империей, а Анастархиус был императором восемьдесят лет назад, когда в последний раз армия чалдарян отправилась по суше в Святые Земли.

Тот священный поход завершился хаосом: слишком много гордых королей и слишком много отчаявшихся бедняков двинулись тогда в путь. Никто его толком не возглавлял, никто к нему не готовился и не составлял подробного плана.

Начиналось все, как водится, за здравие, то есть с самых прекрасных идей, а закончилось за упокой, причем последние отряды тогда еще не успели выступить из Граальской Империи. Богатые вельможи, ехавшие в авангарде, по пути скупали у местных всю еду, а за ними шли бедняки, которым тоже нужно было есть. Начались грабежи. Армия двигалась медленно – всего по несколько миль в день, за ней тянулся след шириной миль в тридцать из разграбленных деревень, разорения и упадка. В Восточной Империи они уничтожали целые города, в которых жили точно такие же добрые чалдаряне, точно так же желавшие избавления Святых Земель из-под власти неверных.

– Мы рассчитываем, что у вас получится лучше, чем в тот раз, – сказала наследная принцесса сдавленным голосом; ее руки постоянно двигались, хотя иногда она все же замечала это и заставляла себя успокоиться. – Слышала, вам удалось отыскать Альгреса Дриера.

Дриер, в общем-то, ни от кого и не прятался.

– Да, я привел его с собой. Хочу, чтобы вы снова сделали его главой своих телохранителей. Если он оградит вас от опасности, мне будет спокойнее.

К тому же, если браунскнехт станет служить Элспет, близко к средоточию власти окажется обязанный Хекту человек. Дриер ведь перед Хектом в долгу.

– Насчет главы телохранителей не уверена, но я действительно должница капитана Дриера. Я погубила его карьеру.

– Неужели?

На лице принцессы промелькнул гнев, но она быстро взяла себя в руки.

– Я больше не та девчонка. По-прежнему своевольна, но не желаю вместе с собой подставлять и других.

– Рад слышать. Благосостояние миллионов людей зависит…

– Да. – Элспет смерила его внимательным взглядом, словно бы оценивая, потом наклонилась и тихим голосом проговорила: – У моей сестры не все идет гладко.

Хект видел, что она боится, и страх этот подстегнула его фраза о миллионах людей.

– В чем дело?

– Точно не знаю. Всё замалчивают. Почти никого из ее приближенных не выпускают из Игольчатой башни, а те, кого выпускают, ничего не говорят, но с каждым днем становятся все мрачнее. Ясно одно: ребенок еще не родился. Иначе мы бы уже узнали.

– Понимаю.

– Если ее расстраивают, сестра становится очень взбалмошной. Этим можно объяснить мрачное настроение фрейлин: они первые чувствуют на себе ее гнев. – Элспет рассказала Хекту о своем зимнем изгнании. – Если бы не Феррис Ренфрау, я умерла бы от голода и холода. И все это вовсе не из-за злобного нрава Катрин, вернее, не совсем из-за него. Из-за ее гнева я попала туда, но, когда гнев утих, она просто про меня забыла. – Принцесса еще больше понизила голос: – Предводитель, моя сестра не совсем в своем уме. Когда ее настигает разочарование, все становится гораздо хуже.