Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore"

В празднично украшенном зале, в обрамлении пушистых блестящих гирлянд и разноцветных мигающих фонариков, повисла тягостная пауза.

— Если бы вы располагали ментальной лабораторией, тогда другое дело, — нарушила тишину новоиспеченная жена главы и многозначительно переглянулась с супругом. Они оба были до изнеможения красивы и, кажется, в прошлой жизни спасли друг друга от чего-то жуткого и потустороннего.

Их слова тяжело осели на сердце.

Прочие члены делегации сокрушенно совещались, сидя поодаль за круглым столом, оборачивались и качали головами. «Увы, господин куратор-шеф-снежный барс, мы не в состоянии вам помочь».

Их совсем не шокировало, когда из стены зала, пройдя насквозь нарядную новогоднюю ёлку, внезапно вырвался полтергейст. Перламутровый, волокнистый, как стратосферное облако. С воспалёнными вращающимися глазами.

— Я, конечно, эгоист последний и всё такое, — прогудел Сильверин эльфу на ухо. — Но вот что я тебе скажу. Бросай ты налаживать контакты с иными цивилизациями. У нас там такая драма разворачивается, всё пропустишь. Твоя Пелагея вот-вот призраком станет.

Ли Тэ Ри вскочил так резко, что светочи прогресса разом притихли. У него было чувство, будто он находится в кабине лифта, а лифт на огромной скорости несётся в шахту к летучим мышам.

— Ты еще можешь ее спасти, — обнадёжил его Сильверин.

Эльф бежал за призраком по искривленным ледяным коридорам, и у него в уме метались совершенно дикие мысли.

— Спасти как?

— Ценой собственной жизни, разумеется! Я, правда, не очень обрадуюсь, если ряды привидений пополнит зануда вроде тебя. Но…

Ли Тэ Ри не стал его дослушивать и завернул в заброшенную мастерскую.

На полу без сознания, как сломанная игрушка, несуразно и нелепо лежала Пелагея. Ее бескровное лицо искажала гримаса боли.

Эльф взял ее на руки и уже бросился было прочь, но Сильверин его остановил.

— Эй! Шкатулку-то нашу прихвати! Она тебе еще пригодится.

Ли Тэ Ри обратил на него отчаянный взгляд, сгрёб со стола шкатулку и сунул ее в просторный карман шлафрока, обнаружив там же кольцо. Кольцо, которое он собирался усовершенствовать и вручить Пелагее в качестве подарка. Ох, лишь бы не посмертно.

Он носил свою любовь, как перстень — старинный, громоздкий и баснословно дорогой. Эта любовь немного жала, была тяжелой и довольно обременительной. Но попробуй потеряй — и будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

Пелагея утверждала, что у нее в запасе есть еще несколько дней. Но похоже, она ошиблась. Проклятье сжирало силы слишком быстро.

Ли Тэ Ри уложил ее на кровать в своей спальне, намотал на кулак гирлянду и включил нормальный человеческий свет.

— Ценой собственной жизни, говоришь? — обратился он к призраку. — А точно получится? Я провел кое-какие исследования: проклятье так просто не снять.

— Да точно, вот тебе слово изобретателя! Иначе я не болтался бы на этом свете неприкаянным духом и не преследовал бы так настойчиво свою цель, — капризно ответил Сильверин. — Учти, я помогаю тебе только потому, что мне за Пелагею боязно. А вы с ней вроде как близки. Так что, думаю, твоя жертва подойдет. Открой шкатулку.

— Что это?

— Аппарат для внутривенного вливания волшебства, — скрестив призрачные руки, надменно пояснил полтергейст. — Мы с Пелагеей его знаешь, сколько делали? Замучились. Он еще не испытан, кстати. Как раз испытание проведем. На добровольцах, так сказать.

Удерживая шкатулку в руке, Ли Тэ Ри медленно сел на кровать и уставился перед собой остановившимися от потрясения глазами.

— То есть, гарантии никакой? Ты мне сейчас кота в мешке подсовываешь, так?

— Возражаю, — возмутился фантом. — Аппарат на сто процентов в рабочем состоянии. Другой вопрос, что степень риска не определена. Ты можешь лишиться своего эльфийского дара. Или второй ипостаси. А может статься, что и жизни. Никто не знает, как шкатулка себя поведет при взаимодействии с твоей энергией, шеф. Поэтому я и говорю…

Пелагея вдруг заворочалась и застонала. И Ли Тэ Ри почувствовал себя так, будто его подстрелили на лету.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Переходит в мир иной», — с преступным ликованием отметил про себя призрак.

«Плевать на риски! — решил куратор. — Делаем переливание».

Без этой упрямой феи, которая вечно на своей волне, его жизнь казалась бесцветной, пресной и даже как будто затхлой.

— Жду ваших указаний, господин изобретатель, — произнёс он вслух, сбрасывая с себя шлафрок, закатывая рукава и поспешно укладываясь рядом с Пелагеей.

— Приятно иметь дело с влюблёнными идиотами, — бессердечно ухмыльнулся призрак. — На всё-то они согласны.

Он всегда восхищался столь незамутнёнными персонажами. Так и подмывало подстроить им какую-нибудь пакость.

***

Юлиана пошаталась, как пьяная, день-другой, пришла в чувство и выдала такую блестящую идею, что хоть стой, хоть падай.

— А давайте, мы Джету заманим в этот… как его? Кукольный мир, — осенило ее. — Вершителя же вроде именно туда упекли?

— Жестокая ты женщина, — оценил задумку Киприан.

Эсфирь с чувством хлопнула себя по лбу.

— И почему мне самой это в голову не пришло!

Джета отходила от «кленового поцелуя» дольше положенного. И, когда ей предложили повидать Вершителя в одном интересном месте, была малость не в себе.

— Смотри, — сказала Юлиана, подводя ее к одному из экранов в амфитеатре. — Вон он где! На курорте. С красотками развлекается.

Тем временем Эсфирь, зайдя в кукольный мир сверху, под именем Мастера, старалась создать иллюзию жизни. Она дёргала окаменевшего Вершителя за ниточки, и его конечности двигались, глаза моргали, а рот открывался и закрывался. «Красоток» пришлось тоже слегка оживить. На воду в игрушечном бассейне подуть, искусственное освещение включить: мол, погода шепчет и все дела.

Кирпиан предупреждал: затея рисковая и Джета может не клюнуть. Но Джета клюнула, отчасти благодаря тому, что мозги у нее всё еще плохо варили.

— Ведите меня к нему! — распорядилась она. И в тот же миг была телепортом доставлена на пограничье. Юлиану и Киприана Эсфирь решила переместить с ней за компанию: знакомые лица в незнакомой обстановке, как правило, снижают уровень стресса.

Никто не знал, как Джета поведет себя, оставшись один на один с колючей проволокой, затянутым тучами небом и неприветливой, тусклой пустошью. В ее распоряжении имелся Хаос, и если бы она что-то заподозрила, если бы успела воспользоваться ресурсами Хаоса, беды было бы не миновать.

Для пущей убедительности Эсфирь на невидимых ниточках подвела Вершителя к самой границе. Он деревянно помахал Джете из тумана. Рыжий уродливый карлик. Именно таким Джета его запомнила, когда видела в последний раз.

Она сделала шаг, другой, колючая проволока расступилась — и злодейка угодила в западню. Вершитель, которого она мечтала придушить, подлетел на ниточках к облакам и исчез. А Джету без всяких реверансов цепко ухватила за руку какая-то пластиковая дамочка-чревовещатель.

— О, новоприбывшая? — спросила дамочка, кутаясь в туман, как в саван. — Пойдем, пойдем. У нас для тебя приготовлено койко-место.

Железная изгородь сомкнулась с лязгом и шорохом. Тогда-то Джета окончательно протрезвела. До нее наконец дошло, что ее надули, и в ее глазах поселился страх человека, осужденного на пожизненную каторгу. Она трепыхалась, как пойманная рыба, пыталась вырваться и даже что-то кричала. Но крики тонули в белёсой мгле, движения становились всё скованней, и скоро она полностью пропала из виду.

— Против закона всемирного тяготения не попрёшь, — вздохнула Юлиана. — Зло притягивается ко злу. Потому и умножается. Хорошо, что у нас есть специальная зона для всего этого непотребства. Знаешь, мы ведь только что стали обладателями самого разрушительного в мире законсервированного зла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Какая же ты у меня замечательная, — сказал Киприан. Он подался к ней и легонько боднул в лоб, вынуждая губы раскрыться навстречу его губам.

— А еще бесстрашная и отчаянная, — шепотом дополнила Юлиана, прежде чем с головой окунуться в безбрежный поцелуй.