Синдзи-кун: никто не уйдет обиженным - Виталий Хонихоев

в патроннике, оглядывается. Разворачивается и выезжает с парковки. И только двигаясь по шоссе — выдыхает. Что это было — сейчас не так важно. Важно добраться до дома и … там она уже решит что делать. Она выключает кондиционер и открывает окно. Сухой, горячий воздух врывается в салон, и она жмурится от напора. Чертова жара. Чертов Кейптаун. Что она тут забыла? Мама? Маму она перевезет — вот как осядет на новом месте, соберет сервер для Сократа — так и перевезет. Говорят, что в Канаде не так жарко. Где-нибудь, где есть снег и нет риска получить солнечные ожоги просто гуляя по улице. Да. Она может переехать. Подальше от Бейли и ее мухи.

По дороге она заезжает к Дому и Игнасио, забирает у них свой чемодан, они просят остаться и выпить чаю, но ей некогда. Она прощается с ними, едет домой. Тащит чемодан за собой и мысли лихорадочно толкутся у нее в голове. Может она слишком остро реагирует? Может быть просто показалось? Нет, не может, Сократ подтвердил, а снова смотреть это видео она не сможет, ее и так мурашки пробирают. Что это? Ритуал? Они все — чертовы зомби?

Она открывает дверь в свою квартиру и замирает на пороге, сердце падает куда-то вниз, обрывая вены и артерии. Прямо посреди ее маленькой квартирки в центре, в гостиной, на ее любимом кресле — сидит Саманта Бейли, а на ее коленях сидит белый комок шерсти — ее кот, Сезам Третий. В горле у нее пересыхает и она пытается сделать шаг назад, но кто-то толкает ее в спину и она влетает в комнату, едва не падая. Замок за ее спиной — закрывается.

— Кендра — говорит Саманта: — ты ушла с работы так внезапно. Я решила проверить что с тобой…

— Саманта… босс… — шевелит пересохшими губами Кендра: — но…

— Что там у нее? — бросает в сторону Саманта и Кендра вдруг видит что кроме Саманты в ее квартирке полно людей — тут и Лиза и Стефани и две девчушки из маркетинга. Все — спокойные и какие-то… глядя как они двигаются, Кендра не может выкинуть из головы мысль, что они — как единый механизм.

— Эвристическая машина с возможностью обучения. Кумулятивный эффект — говорит Стефани: — Сократ. У девочки есть воображение.

— Вот как. Кендра, мне очень жаль — говорит Саманта и встает с кресла, нависая над ней: — обычно мы так не делаем. Но обстоятельства… и ты слишком умна, чтобы оставить все как есть.

— Пожалуйста не надо! — говорит Кендра: — я… я помогу вам! Я знаю многое! Сократ и я… мы можем все! Я… мы — это актив!

— Я знаю — говорит Саманта Бейли и формирует из пальцев руки какую-то фигуру, поднимает ее и глядит через переплетенные пальцы прямо на Кендру: — и ты нам действительно пригодишься…. Тоц!

Через минуту Кендра подняла голову и осмотрелась. Ее подняли и усадили в кресло, подали стакан воды. Она выпила и закашлялась.

— Напугали мне девчонку. — проворчала она и ощупала себя внизу: — она даже обмочилась.

— Все в норме? — поднимает бровь Саманта Бейли: — последствия переноса?

— Голова побаливает, а так все в норме. У нас мало времени — говорит Кендра: — я быстро переоденусь и душ приму. А потом сяду с вами, у меня… у нее были сведения как найти Центальную, ее Сократ поможет. Никто не смеет вставать поперек дороги Митсуи!

— Это точно. — кивает Саманта: — никто.

Глава 25

Волны лениво накатывались на песчаный берег, выравнивая следы, заполняя их водой. Мы сидим на берегу и глядим вдаль. Я закрываю глаза и пытаюсь в очередной раз вызвать чувство крови внутри себя, осознать истинное свое положение в пространстве и времени.

— Получается? — спрашивает меня босоногая копейщица откуда-то сбоку. Я не отвечаю. Вдох-выдох. Точка дантянь, энергетические потоки праны, толчки пульса изнутри, где же ты, кровушка…

— Попробуй сосредоточится на точке ниже пупка сантиметра три-четыре ниже. — советует она: — там сосредоточение энергетических потоков, у меня обычно получается. Только не увлекайся слонами. Тридцать два будды и бодхисаттвы еще ничего, но как только слоны начинают выходить из пупка — пиши пропало.

Я открываю глаза. Бесполезно. Стискиваю зубы и пробую снова. Пять минут. Полчаса. Час. День. Сколько времени прошло? Здесь нет ночи, нет даже солнца. Есть только песчаная полоска пляжа и ленивые волны. На берегу я и Махиша, вернее — его женская ипостась. Она сидит рядом со мной, копье воткнуто в песок и тень от него выделяется на песке черной линией.

— Давай, поговори со мной — откидывается она назад и валится на песок, раскинув руки в стороны и ее совершенное тело, словно бы вырезанная из макассарского эбенового дерева статуэтка. Я смотрю на то, как ее ступни утопают в белом песке.

— Тебя не существует — отвечаю я: — какой смысл беседовать самому с собой? Ты — часть моего сознания, мой бред, моя иллюзия. О чем с тобой разговаривать? Ты — нереальна.

— Откуда ты можешь знать, что реально, а что нет? — задается вопросом Махиша: — как ты отличишь одно от другого? Ты видишь меня, ты слышишь меня, ты можешь протянуть руку и потрогать меня… везде. И нигде я не явлюсь туманной дымкой или фантомом.

— Потому что я в иллюзии целиком — отвечаю я: — я могу тебя видеть и слышать, я могу до тебя дотронуться, но это только потому, что это все — иллюзия. Я заперт в темнице своего разума, а мне сейчас нужно вырваться отсюда. Потому что со мной вместе была Акира и потому что Читосе с Майко тоже пропали.

— О, так ты беспокоишься о других — хмыкает Махиша, закладывая руки за голову и продолжая смотреть вверх, в небо без звезд и солнца: — или все-таки заботишься о себе?

— Для галлюцинации ты на редкость упорна — отвечаю я. Думаю о том, что я наконец смог понять что все, что происходит со мной — иллюзия и что с момента нашего визита в «Ахимсу» — я скорее всего нахожусь под властью могучего менталиста. В отличие от того сукина сына, которого пристрелила Читосе, этот — полностью подавил