Шпора дракона - Кейт Новак

Оливия поправила его мысленно: «Армию зомби мы разбили только с помощью оборотня и служительницы богини. А снадобья помогали только до тех пор, пока на нас нападали правильные зомби».

– Как прошел день? – спросил Джиджи волшебницу.

Кэт подробно рассказала о событиях в Красно-каменном замке.

Похоже, что Джиджи был удивлен ее рассказом.

– И это все? – спросил он.

– И это все? – эхом повторила Кэт. Нет. Еще одно.

– Что?

– Я скучала по тебе, – добавила маг.

– Неужели? – спросил Джиджи, чувствуя как забилось его сердце.

Оливия хмыкнула внутри кареты. Несмотря на то, что волшебница вернула Джиджи шпору, хафлинг не верила ей. Она не сказала, что является женой Шута, но продолжает флиртовать с ним. У Оливии был некоторый собственный опыт предательства. Она не могла додуматься, что у Кэт есть план, который требует помощи Джиджи.

Глава 18

Рассказ матери Лледью

Из дневника Джиджиони Драконошпора:

21-й день месяца Чес года Теней.

Хотя, кажется, что прошло сто лет, на самом деле это было вчера. Похищена наша семейная реликвия и умер мой дядя Дрон – предательски убит, как я предполагаю, злым колдуном по имени Шут. Шпору удалось вернуть благодаря замечательной певице, арферу Оливии Раскеттл, которая потеряла своего товарища Джейд, убитую рукой Шута.

Госпожа Раскеттл сомневается в деталях происшедшего, но думает, что Джейд взяла шпору из нашего семейного склепа по просьбе дяди Дрона, который был убежден, что шпорой должен пользоваться я. Джейд, как объяснила госпожа Раскеттл, была Драконошпор и относилась к потерянной ветви нашего рода, так же как и Кэт, о чем как-то узнал дядя Дрон, а иначе он не послал бы Джейд на встречу со стражницей. Еще одна подробность, которая позволила Джейд выполнить эту задачу – по-видимому, ее нельзя было обнаружить с помощью волшебства, поэтому местонахождение шпоры выяснить было невозможно, пока она находилось у Джейд.

Госпожа Раскеттл утверждает, что Кэт тоже нельзя обнаружить с помощью волшебства, поэтому сегодня рано утром певица отдала Кэт шпору под видом волшебного амулета. Джейд отдала шпору госпоже Раскеттл за миг до своей гибели, но певице потребовался целый день, чтобы понять, что она владеет самой ценной вещью в Приморье. Она извинилась, что раньше не рассказала мне, где шпора, но она боялась, что как только я узнаю, что шпора в безопасности, то прекращу попытки выяснить, в чем ее сила и пренебрегу своей ответственностью за использование ее. Не могу утверждать, что она ошибалась.

Проложив себе путь через живых мертвецов Шута, чтобы встретиться с матерью Лледью, я чувствую, что поступил глупо, не спросив у нее о шпоре. Подозреваю, что мне нужны ее знания для того, чтобы не только сохранить шпору, но и спасти всю мою семью.

Джиджи положил перо на стол и подпер голову руками. Он чувствовал, что вряд ли сможет воспользоваться шпорой, пока разделяет с Оливией Раскеттл жажду правосудия и связан обещанием сделать все возможное, чтобы помочь ей.

Должно быть, в этой шпоре есть что-то злое, если тетя Дора уверена, что она проклята. Более того, раз такой злой колдун, как Шут, хочет заполучить ее силу, то не приходится сомневаться в природе этих сил. Возможно, мать Лледью сможет пролить свет на тайну шпоры – а может, и на Шута – как только оправится от своих ран и сможет говорить.

Оливия сидела в столовой дома Джиджи в одиночестве и пожирала пышки с чаем. Джиджи был в гостиной, он записывал что-то в свой дневник. Кэт все еще переодевалась в чистое. А мать Лледью, которая избавилась от своей медвежьей шкуры перед тем, как они прибыли домой, отдыхала в комнате для гостей.

Хафлинг откинулась назад и удовлетворенно вздохнула. После того как она помогла матери Лледью в ее комнате, Оливия сумела предоставить Джиджи великолепное объяснение, как у нее оказалась шпора и зачем она отдала ее Кэт.

Это было объяснение, которое не только скрывало ее собственную неосведомленность о появлении шпоры, но и убеждало Джиджи, что ее помыслы были совершенно чисты. Казалось, что эта история не очень понравилась Кэт, но зато абсолютно удовлетворила Джиджи.

Дверь в коридор открылась, и на пороге появилась мать Лледью. Это была крупная женщина с густыми черными волосами, крепкими мышцами и блестящими глазами. Даже в своем человеческом обличий она была похожа на медведя. На ней были только коричневая рубашка и кожаные сандалии, которые были очищены от грязи, и в качестве дальнейшей уступки обществу она перевязала лентой свои космы.

«Для таких людей, как она, дом Джиджи должен казаться очень маленьким», – подумала Оливия.

Жрица твердым шагом вошла в комнату. Она двигалась совсем не так проворно, как при встрече с зомби. Было очевидно, что, несмотря на ее силу, мать Лледью все же была очень старой женщиной. Ее лицо было все в морщинах, и было ясно, что хотя она и смогла излечиться от полученных в битве ран, она тоже подвластна действию времени.

Привлеченный звуком шагов жрицы, Томас поспешил из кухни в столовую.

– Ваша милость, господин Джиджиони просит, чтобы вы его не ждали, – сказал слуга, пододвигая стул к жрице.

Мать Лледью села и положила руки на колени, пока Томас наливал чай. Она положила в чай мед и аккуратно размешала его, скользнув взглядом по Оливии, затем, ни слова не сказав, принялась за чай. Наконец после четвертого глотка она заговорила.

– Я очень рада наконец-то встретить тебя, Оливия Раскеттл, – сказала она.

Ее голос был еле слышен. Садкар говорил, что ты поешь песню о Селине.

– Мм, да, – удивившись ответила Оливия. – «Слезы Седины». Ее написал мой друг.

– Луч сказала, что ее уже давно не пели в Королевствах.

– Ее поют еще где-нибудь, кроме как в Королевствах? – спросила Оливия.

– Другие Лучи поют ее для Селины.

– Правда?

«Арферы на века запретили музыку Безымянного, а боги тем не менее слушают ее, – радостно подумала Оливия. – Безымянный был бы польщен, услышав это. Но не слишком ли много чести для него».

– Вероятно, мой друг написал эту песню здесь, в Приморье, – сказала хафлинг жрице. Знаете, он был Драконошпором.

Мать Лледью взяла чашку обеими руками и стала медленно потягивать чай, глядя перед собой. Затем, не говоря ни слова, она взглянула на Оливию.

Сначала хафлинг решила, что Лледью просто ничего не хочет говорить, и подумала, не стоит ли ей самой продолжить разговор. Вдруг Оливию осенило, что Лледью немного похожа на Дракона, паладина-сауриала. Ему для общения не были нужны слова, он понимал людей, даже если те молчали. Поэтому Оливия только улыбнулась и принялась за печенье.

В комнату вошел Джиджи под руку с Кэт. Он был в рыцарском плаще с фамильным гербом, зеленым драконом на желтом фоне. На голове у него был тонкий платиновый обруч. Кэт была в зеленом шелковом платье. Должно быть, платье было ей слишком свободно, чтобы подчеркнуть ее стройную фигуру, поэтому волшебница подвязала его желтым поясом.