Тайна греческого гроба. Грозящая беда - Эллери Куин

Время перевалило за полночь, когда, наконец, телефон пронзительно зазвонил.

Оба Квина вскочили с мест, готовые начать охоту. Эллери схватил трубку и рявкнул в микрофон:

— Ну?

Мужской голос прогудел ответ.

— В путь! — крикнул Эллери, бросая трубку. — К дому Нокса, папа!

На бегу надевая пальто, они кинулись из кабинета к стоявшему наготове автомобилю. Сильный голос Эллери выкрикнул распоряжения, и автомобиль тоже рванулся вперед, вскоре повернул черный нос на север и, ревя сиреной, помчался в верхнюю часть города.

Однако ехали они не к особняку Джеймса Нокса на Риверсайд-Драйв, а на Пятьдесят четвертую улицу, где находились церковь и дом Халкиса. Сирена смолкла за несколько кварталов от места назначения. На своих резиновых ногах машина прокралась на темную улицу, бесшумно скользнула к тротуару и быстро выбросила на него Эллери и инспектора. Не медля ни секунды, они ушли во тьму, сгустившуюся у входа в подвал пустого дома Нокса, стоявшего рядом с домом Халкиса…

Они двигались как призраки, не издавая ни звука. Из черного пятна рядом со щербатой лестницей возникли широченные плечи сержанта Вели. Луч света коснулся Квинов, сразу погас, и сержант прошептал:

— Лиса в норе. Нужно работать быстро. Ребята обложили место со всех сторон. Не уйдет. Живо, шеф!

Инспектор, державшийся теперь очень спокойно и твердо, ответил кивком, и Вели осторожно толкнул дверь в подвал. Неожиданно ниоткуда возник еще один мужчина. Квины молча взяли у него из рук фонарики, и по команде инспектора каждый обернул свой фонарик Носовым платком, после чего трое мужчин крадучись вошли в пустынный подвал. Сержант, который, очевидно, знал эту территорию не хуже местных котов, уверенно показывал путь. Слабый и мутный свет их фонарей едва рассеивал тьму. Детективы миновали призрачную печь и начали подниматься по лестнице из подвала в дом. На верхней площадке Вели остановился, шепотом перебросился словом еще с одним подошедшим к нему человеком, молча сделал знак рукой и направился в темноту коридора первого этажа.

Пройдя на цыпочках часть коридора, они замерли. Где-то впереди заметны были узкие полоски слабого света, похоже из-под двери и над ней.

Эллери тихонько коснулся руки сержанта Вели, тот повернул огромную голову. Эллери шепнул ему что-то. Вели ухмыльнулся — хотя в темноте этого, конечно, не было видно, — опустил руку в карман пальто и вытащил револьвер.

Вели рискнул коротко мигнуть фонарем, и еще несколько черных теней, осторожно двигаясь, приблизились к ним. Начались тихие переговоры между Вели и одной из теней, которая голосом напоминала детектива Пигготта. Да, все выходы перекрыты… По сигналу сержанта группа двинулась дальше, к источнику слабого света. Затем остановилась. Вели сделал глубокий вдох, поманил к себе Пигготта и другого детектива — Джонсона, наверное самого тощего из всех, рявкнул: «Давай!» — и трое мужчин — Вели, с его железными плечами, в центре — с налету вышибли дверь и ввалились в комнату. Эллери и инспектор сразу за ними. Они осветили уже неприкрытым, ярким светом фонарей нею комнату, поймали и удержали лучами фигуру намеченной ими добычи, застывшую с маленьким фонариком посреди пыльной, необставленной комнаты над двумя одинаковыми холстами, расстеленными на полу…

На миг повисла полная тишина, но потом тут же, с невообразимой быстротой, чары рухнули. Закутанный издал короткий рык и сдавленный вопль — как зверь. Пантерой крутанулся на месте, белая рука метнулась в карман пальто, откуда-то возник отливающий синевой автоматический пистолет. И ад выпустили на свободу — ограниченный, маленький, но настоящий ад.

Ад вырвался на волю, когда темная фигура устремила кошачий взгляд прямо на высокий силуэт Эллери Квина, со сверхъестественной точностью выделив его среди людей, сгрудившихся на фоне дверного проема. Палец нажал на спусковой крючок пистолета, и в ту же секунду, на едином вздохе загрохотали, закашляли полицейские револьверы. А сержант Вели ринулся вперед, как курьерский поезд. Закутанный вдруг обмяк и повалился на пол нелепой кучей тряпья.

Эллери Квин с тихим изумленным стоном широко раскрыл глаза и тоже упал — на ноги своего помертвевшего отца.

Десять минут спустя лучи фонарей освещали сцену столь же тихую, насколько безумной она была перед этим. Плотная фигура доктора Дункана Фроста склонилась над Эллери, раскинувшимся навзничь на подстилке из пальто, побросанных детективами на грязный пол. Инспектор Квин, белый как облако, холодный, твердый и хрупкий, как фарфор, стоял над врачом, неотрывно глядя в безжизненное лицо Эллери. Все молчали, даже мужчины, окружавшие тело противника Эллери, лежавшего на полу посреди комнаты.

Доктор Фрост мотнул головой:

— Выстрел так себе. Все будет хорошо. Небольшое поверхностное ранение в плечо. Вот, он уже приходит в себя.

Инспектор глубоко вздохнул. Веки у Эллери задрожали и открылись, он тут же сморщился от боли и потянулся рукой к левому плечу. Наткнулся на повязку. Инспектор присел на корточки.

— Эллери, старичок, ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?

Эллери удалось улыбнуться. Он встряхнулся и встал-таки на ноги, с ненавязчивой помощью нескольких рук.

— Ух ты, — не удержался он и скривился. — О, здравствуйте, доктор. Когда вы появились?

Он осмотрелся, наткнулся взглядом на группу молчаливых детективов. Пошатываясь, он шагнул к ним, и сержант Вели отодвинулся в сторону, по-детски пробормотав извинение. Правой рукой Эллери ухватил за плечо Вели и тяжело к нему привалился, уставясь вниз, на тело. И никакого торжества, одна тоска, холодный свет фонарей, пыль, хмурые мужчины и серо-черные тени вокруг.

— Умер? — облизнув губы, спросил Эллери.

— Четыре пули в живот, — проворчал Вели. — Мертвее уж не будет.

Эллери повел головой и нашел два пестрых куска старого холста: они скромно лежали в пыли, там, куда их кто-то отбросил.

— Ну, — он грустно усмехнулся углом рта, — во всяком случае, это-то мы раздобыли. — И снова посмотрел вниз, на тело. — Грубая ошибка, очень грубая для вас, мистер. Вы как Наполеон — выиграли все сражения, кроме последнего.

Он поежился и, повернувшись, обнаружил рядом с собой инспектора. Пожилой человечек наблюдал за ним ввалившимися глазами.

Эллери слабо улыбнулся:

— Ну, папа, теперь можно отпустить беднягу Нокса. Он добровольно вызвался на роль жертвы и достиг своей цели… Вот оно, твое дело, — лежит в пыли на полу в доме Нокса и больше никому не причинит вреда. Одинокий волк, повинный во всем. Шантажист, вор, убийца…

Они опустили глаза и еще раз посмотрели на мертвеца. А мертвец смотрел на них, словно тоже их видел, — но только никогда прежде они не замечали у него этой вызывающей злобной усмешки, которая теперь несмываемо прилипла к лицу помощника окружного прокурора Пеппера.

Глава 31

— Ну что вы, мистер Чини, — сказал Эллери, — у меня нет причин отказывать вам в должном объяснении. Вам и, конечно… — Тут затрезвонил звонок, и Эллери подождал, пока Джуна сбегает открыть. На пороге гостиной появилась мисс Джоан Бретт.

Мисс Джоан Бретт, встретив здесь мистера Алана Чини, видимо, была изумлена не меньше, чем мистер Алан Чини поразился встрече с мисс Джоан Бретт. Алан вскочил и вцепился в спинку великолепного виндзорского, резного из ореха кресла, а Джоан вдруг потребовалась опора, и она прислонилась к косяку.

Это будет правильно, подумал Эллери Квин, придерживая перебинтованную руку и поднимаясь с дивана, именно так следует все завершить… Он был еще бледноват, но впервые за последние недели совершенно спокоен. Вместе с ним поднялись со своих мест еще трое мужчин: необычно сконфуженный отец, окружной прокурор, не совсем освоившийся после вчерашнего шока, и отважный денежный мешок мистер Джеймс Дж. Нокс, ничуть не пострадавший, по-видимому, от недолгого тюремного заключения. Джентльмены поклонились, но не получили ответной улыбки от молодой дамы, зачарованно замершей в дверях при виде молодого человека, недвижно повисшего на кресле.

Затем ее голубые глаза заметались и поймали улыбку Эллери.

— Я думала… Вы просили меня…

Эллери подошел к ней, решительно взял за руку и подвел к глубокому креслу, в которое она неуверенно погрузилась.

— Да-а, вы думали… Я вас просил… О чем же, мисс Бретт?

Она заметила перевязанное плечо и вскрикнула:

— Вы ранены!

— На это я отвечу, как принято у истинных героев: «Пустяки. Царапина». Садитесь, мистер Чини!

Мистер Чини сел.

— Ну давайте! — нетерпеливо воскликнул Сэмпсон. — Не знаю, как остальным, но мне вы просто обязаны все объяснить, Эллери.

Эллери опять устроился с удобствами на диване и одной рукой изловчился достать сигарету и закурить.