Специальный агент высших сил - Алексей Зубко

— Хватит? — поинтересовался Герольд Мудрый, велев своим помощникам опустить принесенный моток самодельной веревки.

— Вполне.

Подготовить слепленную нами снежную королеву к выходу в люди оказалось делом пяти минут. Три узелка и готово.

— Потопали, — предложил я, посмотрев на значительно посветлевшее небо. Ураганный ветер поутих, и хотя снегопад продолжался почти с прежней интенсивностью, видимость возросла почти втрое. — И еще запомните, что если у снеговика выдернуть морковку, то он теряет свои силы. По крайней мере должен. Но это на тот случай, если не удастся пробраться хитростью, а придется пробиваться силой.

— Запомним… проверим.

Обойдя возвышающийся у входа в пещеру сугроб, мы некоторое время двигались по тропинке, ведущей в нужном нам направлении, но когда на пути возникло поваленное ураганом дерево, то волей-неволей пришлось углубляться в лес и продираться сквозь кустарник. Можно было обойти преграду и продолжить движение, но невдалеке виднелся следующий завал, состоявший уже не из одного дерева, а из нескольких. Так что лучше было и не пробовать двигаться по тропе.

Основная группа снеговиков обнаружилась недалеко от того места, где мы подверглись артобстрелу снежками и отступили.

Герольд со своими викингами, получив четкие инструкции, выдвинулся вправо, имея целью выйти на окраину зарослей на некотором удалении от основного места сосредоточения снеговиков и там продемонстрировать слепленную нами красавицу. Если задумка сработает, то мы с Дон Кихотом попытаемся стремительным рывком пробиться к центральному входу во дворец. И основой этой стремительности должны послужить Добрыня и Рекс, на чьих спинах мы намереваемся пересечь открытое пространство. Идею насчет незаметного проникновения в окно пришлось оставить, так как улучшившаяся видимость позволила различить закрывавшие их кованые решетки.

Среди группы неподвижно стоявших снеговиков возникло небольшое шевеление. Самый главный среди них, если исходить из наличия головного убора — одетого на манер шлема ведра без дна, — сдвинулся с места и поспешил в том направлении, где должны были показать снежную королеву Герольд со товарищами. Остальные снежные истуканы затрепетали ветвями, закрутили из стороны в сторону своими любопытными морковками, но следовать за предводителем не спешили.

— Ледышки бесчувственные, — пробурчал я, сжимая рукоять меча-кладенца и придерживая за холку Рекса.

Снеговик с ведром на голове, не останавливаясь и не оглядываясь, обошел бугрящийся изломанными ветвями сугроб и взмахнул руками.

Взмахнул ли в ответ черт, я не могу увидеть — нас разделял густой кустарник, — могу лишь догадываться, что такого случая он не упустил, и снежная баба, скорее всего, стала похожа больше на девочку из группы поддержки баскетбольной команды, чем на степенную леди со скупыми, едва заметными жестами.

Остальные снеговики тоже зашевелились и начали понемногу смещаться в нужном нам направлении.

Рекс вопросительно всхрапнул, оскалив крепкие зубы и наклонив рога.

— Еще рано, — ответил я.

Он моего мнения не разделил, но подчинился.

— А если нам не откроют дверь? — поинтересовался Дон Кихот.

— Не откроют, — уверил я его. — Мы ее выбьем к чертовой матери.

— А что, мама твоего раскаявшегося черта находится где-то поблизости?

— С чего ты взял?

— Так дверь тяжелая…

— И что? — не сообразил я, больше внимания уделяя медленно, но все же удаляющимся снеговикам, чем пустопорожней болтовне с благородным идальго. Для него это своего рода разрядка перед боем.

— Далеко не отлетит, — пояснил он.

— Забудь. Лучше приготовься.

— Всегда готов, — словно пионер заверил меня Дон Кихот, примеряясь запрыгнуть на спину вороного коня. Что не так-то легко, учитывая отсутствие вспомогательной скамеечки и богатырскую стать Добрыни. Мне в этом плане проще, на олешка сесть значительно легче. Для меня. Прочим и пробовать не советую — это вам не диких быков объезжать, риска намного больше.

— Перебежками вон до того сугроба. — Я указал пальцем на возвышавшуюся у дороги в человеческий рост снежную кучу. Как я заметил, такие тут встречаются повсеместно, возвышаясь у обочины словно курганы. Такая же рядом с пещерой находится. Возможно, это своего рода вешки, чтобы с дороги не сбиться. — Лучше пешком.

— А кони?

— Потом на них заберемся. Готов?

— Готов.

— Побежали.

Вырвавшись из кустарника, мы стремительным рывком добежали до сугроба и притаились за ним, стараясь оставаться незаметными не только со стороны бредущих вслед олицетворению своих несбыточных желаний снеговиков, но и из окон замка. А то еще пальнет какой стражник из лука — мало не покажется. Прижавшись спиной, я неловко задел выступающий ком снега, который вывалился мне под ноги и раскололся на несколько кусков. В образовавшемся углублении что-то привлекло мое внимание, и когда я присмотрелся внимательнее, то различил торчащую из общего снежного монолита кисть человеческой руки. Холодок скользнул по спине.

— Пора? — дернул меня за правый рукав благородный идальго.

Рекс боднул с противоположной стороны, явно намекая на то же.

— Пора, — решил я. — По коням!

Дон Кихот проворно вскарабкался на снежный холм и оттуда пересел на спину Добрыни. Без панциря, но в массивном рыцарском шлеме с поднятым забралом и изломанным плюмажем идальго не кажется грозным, скорее потешным. А блестящие пластины на руках и ногах лишь усиливают это впечатление. Положение не в силах исправить и обнаженный меч, уж очень он короткий для конного воина. Не помню кто, но явно человек знающий, сказал, что «смех — это тоже оружие». Так кто теперь устоит против нас?!

Бом!

Двери. Против первого нашего наскока они устояли.

Со стоном потирая ушибленное плечо, я сделал знак Дон Кихоту немного отодвинуться в сторону и взялся за рукоять меча-кладенца двумя руками.

— Мы про перчатку забыли, — встрепенулся благородный идальго, хлопнув себя по лбу. Вернее, он намеревался хлопнуть по лбу, но получилось по шлему. Звук вышел густым и протяжным, словно ударили в колокол.

— Какую перчатку?

— Рыцарскую. Ее нужно к воротам прибить в качестве объявления войны.

— А никакой войны не будет, — подняв кладенец над головой, заявил я.

— А что будет?

— Воздаяние, — ответил я и ударил мечом.

Щепки шрапнелью брызнули во все стороны. Металлические полосы, которыми были стянуты двери, лопнули и свернулись в спираль, отстреливая крепежные шпильки.

— Ну как так можно?! — воскликнул идальго.

— С похитителями детей только так и можно, — отрезал я, нанося повторный удар.

Расколотая пополам створка изогнулась пропеллером, но все еще держалась на засове.

Следующим ударом я перерубил виднеющийся в трещине засов и ударом ноги отбросил начавшую заваливаться половинку с дороги.

Рекс рыкнул и одним прыжком влетел в освободившийся проем. Следом вломился Добрыня с Дон Кихотом на спине, чей шлем загудел, не вписавшись в низкую балку.

— Ванюша!

Но лишь ветер воет, жменями бросая на мраморный пол снег, да гулко мечутся по дворцу отзвуки стука копыт оленя и коня. Повсюду царит полумрак, нигде не трепещет живой огонек свечи, кованые решетки каминов скалят закопченные зубы, покрытые инеем.

Никого нет.

— Ваня, сынок!

Только эхо в ответ.

— Дождись остальных, — прошу я идальго. — И чтобы ни души не выскользнуло.

Дон Кихот салютует мечом и замирает на пороге, готовый принять бой хоть с самим Сатаной. Хотя этого-то как раз опасаться не стоит. Ему, то бишь Сатане Первому и Единственному, нынче не до того.

Спрыгнув со спины Рекса, я бросаюсь в первую дверь.

Кухня с просторным подсобным помещением для поваров, которую кто-то приспособил под спальню, набросив на массивный сундук пуховую перину и набитую соломой подушку.

— Здесь никого нет, — сообщил я Дон Кихоту и устремился по лестнице вверх.

— Ванюша!

Спотыкаясь и задевая стены, я взбежал на второй этаж и, свернув направо, принялся проверять все подряд комнаты, не особо церемонясь с дверями. Рядом порыкивает Рекс, жадно принюхиваясь и сверкая глазами.

— Ищи, — подбадриваю я оленя. Он, конечно, не сыскная собака, но нюх у него точно получше моего будет. Сам-то я даже самогон от казенной водки на вкус отличаю, а не по запаху.

Последовав моему совету, Рекс начал сопеть в два раза интенсивнее. Впрочем, положительного результата его старания не принесли, поскольку, сунув голову в распахнутую мною дверь и шумно втянув воздух, а вместе с ним и изрядную порцию веками не тревоженной пыли, олешек раскатисто чихнул. Ошарашенно опустившись на хвост, он принялся вертеть головой, пытаясь прийти в себя.