На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

Активизация действий Тихоокеанской эскадры не прошла незамеченной, и японцы вновь попытались заблокировать выход из Порт-Артура. Вторая попытка, предпринятая 14(27) марта 1904 г., была отражена береговыми батареями и флотом. Безуспешными были и обстрелы внутреннего рейда 26 и 28 февраля(10 и 12 марта) — перекидная стрельба через хребет Ляотешань по внутреннему рейду. Артиллерийская дуэль завершилась без особых повреждений для обеих сторон{1350}. Более удачной была минная война и более удачно вели ее японцы. На действиях нашего флота самым негативным образом сказалось отсутствие в начале войны плана действий, и, как следствие — недостаточная согласованность при постановке минных заграждений. В первые дни не было даже карт собственных минных полей, в результате чего и был потерян «Боярин». Всего в ходе обороны нашими судами было поставлено 1066 мин, японцами — 1300{1351}. Разумеется, числительный показатель не является решающим. Японские минные позиции, в отличие от русских, имели наступательный характер, ибо ограничивали возможность выхода нашей эскадры в открытое море, господство над которым принадлежало противнику. Кроме того, именно минное оружие принесло флоту микадо весьма важный успех. 31 марта(13 апреля) 1904 г. при выходе эскадры в море Макаров погиб на эскадренном броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на минной банке, незаметно установленной предыдущей ночью японской минной флотилией{1352}.

«Ничего не говорило об опасности, эскадра находилась под прикрытием береговых батарей, японцы держались на расстоянии, была дана команда приступить к обеду, штаб Макарова собрался на мостике, и тут произошел «неимоверный силы взрыв»{1353}. Он поднял в воздух громадный столб дыма и пламени в 2 раза превышавший вышину корабля, через несколько секунд последовал другой взрыв, сорвавший башни главного калибра. Броненосец лег на бок и стал быстро уходить носом в воду. Под его кормой продолжали работать винты, калечившие и убивавшие пытавшихся спастись{1354}. Огромный корабль затонул за 1,5 минуты, из его команды спаслось лишь 7 офицеров и 73 матроса, погибло 30 офицеров и 624 матроса{1355}. «Эскадра точно замерла. — Отметил наблюдавший картину журналист. — Ни малейшего звука, ни малейшего движения»{1356}. Почти одновременно на мину наскочил и броненосец «Победа», однако он остался на плаву и был возвращен в порт{1357}.

Когда после взрыва «Победа» накренилась, эскадра и батареи оправились от первого шока{1358}. Началась паника — русские корабли и береговая артиллерия беспорядочно стреляли по всему подозрительному на воде, приняв взрыв за последствия атаки подводной лодки. Каким-то чудом удалось избежать дальнейших потерь. На следующий день был протрален фарвартер и обнаружена банка из японских мин{1359}. Характерна первая реакция японского минного офицера, наблюдавшего за гибелью «Петропавловска»: «Был бы лишь убит адмирал Макаров, — это для нас главное»{1360}. Адмирал погиб вместе с начальником и большинством офицеров своего штаба, вместе с ними погиб и великий баталист В. В. Верещагин{1361}. Минным крейсером «Гайдамак», занимавшимся спасением команды, было обнаружено пальто Макарова{1362}. Эскадру охватило уныние{1363}. «Голова пропала,» — говорили русские матросы{1364}.

Вслед за его гибелью в командование эскадрой вступил Наместник, который должен был передать командование флотом вице-адмиралу Н. И. Скрыдлову, но он не успел приехать в Порт-Артур до того, как крепость была блокирована с суши. Фактическим новым командующим стал контр-адмирал В. К. Витгефт. Будучи, по словам подчиненных, «благонамереннейшим человеком, неутомимым работником», лично храбрым офицером, он все же не обладал качествами своего предшественника{1365} и предпочитал не рисковать и без особой необходимости не выводить суда в море. Впрочем, его инициатива была скована распоряжениями адмирала Алексеева, распорядившегося отказаться от активных действий на море и переключиться на укрепление обороны крепости. Ошибки совершали и японцы, однако преимущество в качестве управления, и, как следствие, господство над морем — важнейшее условие победы в этой войне — оставалось за ними. Однако, пока русский флот оставался боевой величиной, Того не мог решиться на высадку десанта на Квантуне.

С началом войны подходы к Порт-Артуру с суши быстро укреплялись. В январе 1904 г. большинство фортов и укреплений не было достроено, линия укреплений не была даже замкнута. Следовательно, крепость была фактически беззащитна{1366}. Сразу же после ночного нападения на русские корабли началась лихорадочная, но, к сожалению, иногда бесполезная деятельность. Так как планов мобилизации крепости не было, строительные работы велись бессистемно, как отмечал один из военных журналистов, «в величайшем беспорядке»{1367}. Некоторые работы на фортах Порт-Артура в спешке невозможно было сделать в принципе — так, например, нечем было заменить отсутствующие бронеколпаки для наблюдателей и броневые башни для орудий, комфортно обустроить укрытия для гарнизонов{1368}. В феврале-марте на укреплениях ежедневно работало по 12 тыс. чел.{1369}.

На русских минах во время блокады Порт-Артура японский флот потерял 12 кораблей, самыми чувствительными потерями для противника стала гибель 2(15) мая на минах, поставленных минным транспортом «Амур» двух эскадренных броненосцев — «Хацусе» и «Ясима». Удаленность от Японии и ее военно-морских баз впервые сыграла в пользу России. Первый броненосец затонул почти сразу, за каких-либо 50 секунд, точно повторив судьбу «Петропавловска». Взрыв мины привел к детонации боезапаса, над кораблем поднялось огромное облако, вслед за чем последовал второй взрыв. Когда два облака рассеялись, на поверхности был виден лишь нос тонущего «Хацусе»{1370}. Витгефт поначалу не поверил в донесение о гибели японского броненосца и приказал проверить сообщение. Порт-Артур ликовал, но русская эскадра стояла на месте, за исключением группы миноносцев{1371}.

Второй поврежденный броненосец пошел ко дну только через 18 часов после взрыва, во время буксировки к своим берегам. Взрывы произошли перед глазами русских моряков, непосредственно перед Порт-Артуром. Эскадра из 3 вражеских эскадренных броненосцев и 2 легких крейсеров мгновенно сократилась только до 1 полноценного корабля первого ранга, но Витгефт так и не решился нарушить приказ Наместника и выйти в море, для того, чтобы воспользоваться благоприятным случаем{1372}. На японской эскадре началась паника, корабли открыли с двух бортов бешеный огонь по воде. Повторялась картина с гибелью русского флагмана{1373}. «На японской эскадре произошел полный переполох; — вспоминал Н.О. фон Эссен, — вероятно, предполагая присутствие подводных лодок, суда стали быстро уходить, стреляя по воде вокруг себя»{1374}. Поврежденный броненосец противника на какой-то момент остался один, медленно выправляя крен и двигаясь на восток. Из внутреннего рейда было выведено только 14 миноносцев, но они так и не решились атаковать ввиду того, что к «Ясима» стали подходить 3 неприятельских крейсера{1375}. Корабль был взят на буксир и затонул вне зоны видимости русских постов. Впрочем, и эти потери сразу же резко ослабили силу японской эскадры. В тот же день, 2(15) мая, столкнулись два японских броненосных крейсера, в результате один из них — «Иосино» — затонул{1376}. Того вынужден был доложить императору: «Сегодня самый злосчастный день для нашего флота»{1377}.

Глава 19. Назначение гланокомандующим Куропаткина, потеря Кореи

Еще до трагической гибели Макарова изменения последовали и в командовании сухопутными силами России. 8(21) февраля 1904 г. Командующим Маньчжурской армией был назначен Военный министр А. Н. Куропаткин. В Высочайшем рескрипте, данном на его имя 12(25) февраля 1904 г., были отмечены успехи в руководстве министерством, достигнутые с момента назначения генерала на этот пост в 1898 году и он награждался бриллиантовыми знаками ордена Св. Александра Невского. «Труд ваш еще не закончен. — Гласил рескрипт императора. — Но пробил час, когда Мне суждено было призвать часть Моей доблестной армии на защиту чести и достоинства России и ее державных прав на Дальнем Востоке. Зная ваши блестящие военные дарования, стратегическую подготовку и выдающуюся боевую опытность, Я признал за благо вверить вам ответственное командование Моею армиею, действующую в Манчжурии против Японцев, освободив вас для сего от обязанностей Военного Министра»{1378}.