Магфиг-2 Отпуск - Дмитрий Кружевский

Тем не менее, невзирая на все мрачные размышления, остаток отпуска пролетел тихо и незаметно. В день отъезда мы все собрались за столом на кухне в моей старенькой однокомнатной хрущевке и молча пили душистый чай, заваренный Пантелеем. Домовой весь день только и делал что вздыхал, но ничего не говорил, хотя и так было понятно, что ему неохота нас отпускать.

— Может, с нами поедешь? — наконец не выдержал я. — Дом у меня там большой…

— Да что ты, — махнул руками Пантелей. — Я ж без земельцы русской зачахну. Нет, хозяин, езжай в свои чудны земли сам, а я здесь, за хозяйством пригляжу, авось, когда и вернёшься.

— Я тоже присмотрю за квартирой, — кивнул Серега. — Не переживай.

— Ну, спасибо, — улыбнулся я, всеми своими фибрами души чувствуя, что навряд ли когда уже вернусь в этот дом и от этого становилось еще печальнее. Видимо друзья ощущали нечто подобное, однако вслух ни кто ничего не говорил.

Начало июля, по мнению Михеича, выдалось даже хуже чем весь прошедший июнь с его вечной жарой. Пекло стаяло такое, что даже не очень любящий воду Рекс постоянно залезал в наполненную водой старую чугунную ванну, примостившуюся у покосившейся колонки. Вот и сегодня стоило ему наполнить ее холодной водой, как изнывающая от жары собака буквально занырнула в живительную прохладу и упорно не хотела оттуда выбираться, — пришлось отправляться в обход одному. В принципе это было делать не обязательно, но валяться в душной сторожке и тупо пялиться в телевизор, надоело буквально до чертиков, а посему Михеич решил прогуляться. Тем более к вечеру подул прохладный ветерок, а на границе горизонта, над далеким лесом появились первые облачка, давая робкую надежду на возможный дождь.

Знакомую парочку он заприметил издали. Незнакомец, облачённый все в ту же белую рубашку, джинсы и кожаные сапоги с множеством металлических набоек, неспешно шагал по дороге, а рядом у его ног все так же вышагивал здоровенный черный котяра.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался незнакомец, останавливаясь, а кот, усевшись рядом, приветственно поднял переднюю лапу, заставив сторожа мысленно перекреститься и сплюнуть через плечо.

— И вам не болеть, — поприветствовал необычных прохожих Михеич. — Куда на сей раз путь держите, если не секрет?

— Да вот, заплутали немного, — почему-то смутился мужчина. — Тут у вас где-то платформа старая должна быть, меня там ждать должны.

— Платформа? — удивился сторож.

— Ну да, рельсы, платформа и там рядом какие-то здания еще стояли.

— А так это, наверное, бывшие склады ГОПРа, — догадался Михеич и, заметив непонимающий взгляд незнакомца, пояснил. — Ну, склад готовой продукции.

— Понятно, — улыбнулся мужчина. — А как туда добраться?

— А пойдемте, я вас провожу, — неожиданно для самого себя предложил сторож.

Незнакомец почему-то посмотрел на кота и Михеич был готов поклясться последней заначкой, которую не отыскала его жена, что животное бросило в ответ на чисто русском языке что-то вроде: «Как хочешь».

Они прошли мимо полуразрушенных зданий заводских цехов, зияющих провалами дверей и остатками мутных стекол, потом поднялись на насыпь, поверх которой некогда проходил железнодорожный путь, ведущий на городскую сортировку.

— Вот и ГОПР, — Михеич кивнул на расположенные за насыпью здания, рядом с которыми расположилась заросшая кустарником полуразрушенная погрузочная платформа с нитками ржавых рельс вдоль нее.

— Спасибо, — поблагодарил мужчина и, бросив взгляд на мобильник, который извлек из нагрудного кармана, принялся торопливо спускаться с насыпи.

Старик несколько минут смотрел в след, затем озадаченно хмыкнул, и уже было развернулся, чтобы идти домой, как прилетевший из-за спины громкий паровозный гудок заставил его застыть на месте.

Михеич медленно обернулся и замер, не веря своим глазам, ибо к платформе прибывал самый настоящий поезд, причем такой, какой можно было увидеть только в старинных фильмах. Огромный черный с дымящей трубой паровоз медленно подъезжал к платформе, таща за собой десяток зеленых вагонов, за окнами которых виднелись любопытствующие лица пассажиров. Поезд замер, лязгнув сцепками, а из вагонов принялись выпрыгивать проводники в необычной форменной одежде какого-то старинного покроя.

Незнакомец обернулся и, помахав остолбеневшему сторожу рукой, поднялся вместе с котом в вагон. Состав еще пару минут стоял около перрона, затем паровоз издал пронзительный гудок, а проводники вскочили на подножки вагонов, показывая машинисту желтые флажки. Состав медленно тронулся вперед, а дым из трубы паровоза неожиданно повалил гуще, окутывая вагоны туманной пеленой. Миг и поезд исчез, словно растворившись в окружившей его дымке, а прилетевший невесть откуда пронзительный порыв ветра развеял ее остатки не оставив и следа.

Сторож еще долго стоял на вершине насыпи, смотря на опустевший перрон, затем тяжело вздохнул и медленно поплелся домой, ощущая в глубине души призрачный след какой-то полузабытой сказки, к которой вновь смог прикоснуться.

— Ну как, сэр, отдохнулось? — спросил знакомый проводник, заходя в мое купе и расставляя на столе кружки с дымящимся чаем.

— Да как сказать, — усмехнулся я, протягивая ему свой билет. — Хотелось бы конечно и лучше, но как уж получилось…

— Ну, тогда с вас история о ваших приключениях, — улыбнулся то в ответ, беря билет и прокалывая в нем дырку. — Впрочем, можете не торопиться с ее рассказом, ехать нам еще дня три, так что успеете, а пока располагайтесь поудобнее.

— Спасибо.

Старик приложил руку к козырьку форменной фуражки и, пообещав забрать кружки через полчаса, вышел из купе. Батон тут же полез на верхнюю полку, и через пару минут оттуда донеслось дребезжание подстраиваемых струн его инструмента, а вскоре зазвучала песня.

Отчего так в России берёзы шумят,

Отчего белоствольные всё понимают,

У дорог, прислонившись, по ветру стоят,

И листву так печально кидают.

Я смотрел в окно поезда, за которым проносились знакомые пейзажи среднерусской равнины и, слушая кота, ощущал непривычную грусть в сердце.

— Я еду домой, — тихонько пробормотал я себе под нос. — Домой.

Эпилог.

— Да уж, угораздило тебя, — гном подошел к сидевшему в кресле мужчине и пару минут рассматривал блеклую, но все еще отчетливо видимую на его любу отметку в виде двух треугольников красного и синего цвета.

— Эльфира, думаю, поймет.

— Уверен, — гном усмехнулся и, погладив себя по бороде, покачал головой. — У нас говорят: «разозлишь дракона — быть беде, разозлишь драконицу — впрочем, лучше зли дракона».

— Дорофеич, ты эти поговорки сам придумываешь или как? — буркнул мужчина.

— А какая разница, — парировал гном. — Главное что все они правдивы.

— Ну, ну…

— Ладно, Яр, не переживай, Глафира уже пару пудов мази от ожогов замесила, так что не беспокойся — отмажешься, причем во всех смыслах, — хохотнул бородач.

— Да ну тебя, — мужчина отмахнулся и, закрыв толстую тетрадь, в которой до этого что-то записывал, с хрустом потянулся. — Лучше скажи, где Крис?

— Так он того, со своей хвостатой милуется, к вечеру обещал быть. Ты это, лоб завяжи чем-нибудь, незачем светить особо, а то слухи пойдут, тебе тогда даже бочка мази не поможет, — гном ехидно усмехнулся.

— Балабол, — буркнул его собеседник, однако послушно взял со стола широкую серебристую ленту и повязал ее вокруг лба.

Шторка, спокойно висевшая вдоль открытого окна, легонько дернулась, пропуская внутрь комнаты небольшое существо в виде миниатюрной девушки со стрекозиными крыльями. Девушка подлетела к сидящему в кресле мужчине и, зависнув напротив его лица, бодро отрапортовала:

— Господин Магфиг, вам надлежит срочно явиться к господину ректору, он вас ожидает.

— Брысь стрекоза, — махнул рукой на малютку гном. — Не видишь человек только утром приехал, а вы его уже «срочно»…

— Дорофеич, перестань, — сидящий со вздохом поднялся. — Архипыч тоже без дела вызывать не будет, значит, что-то случилось.

— Угу, а без тебя значит ни как, — проворчал гном.

Девушка тем временем показала гному язык и тут же стремительно вылетела в окно, прежде чем тот успел что-то сделать. Дорофеич покраснел, словно переспелый помидор и, погрозив в след феи своим пудовым кулаком, пообещал оборвать крылья при первом удобном случае.

Мужчина весело рассмеялся и, приободряюще похлопав гнома по плечу, направился к двери из комнаты.

Комната опустела, лишь ветер шалун, влетевший внутрь, распахнул страницы закрытой тетради и долго баловался ими, затем затих и он. В комнату влетела фея и замерла над столом, задумчиво оглядывая пустое помещение, затем ее взгляд упал на раскрытую тетрадь, где вверху чистой страницы было аккуратно выведено: «Магфиг. Будни!?».