Дворцовые тайны. Царицы и царевны XVII века - Андрей Владимирович Дёмкин

и отделанным слюдой, обитым железом и оловом, белой коробочкой, расписанной красками, «ноженками» «немецкого дела». Шести- восьмилетняя Ирина «для потехи» пользовалась «немецкой» раскрашенной бумагой. Кукол своих она укладывала в игрушечные постели, на принадлежности к которым использовались перо, полотно на наволочки — все как в настоящей жизни. На новоселье, в новые хоромы девочки-Ирины, бабушка, инокиня Марфа, пожаловала в 1630 году сорок соболей. Две связки по сорока соболей, но уже девушке-Ирине подарила ее мать, царица Евдокия, в 1641 году также на новоселье.

Царь Михаил Федорович решил в какой-то степени пойти по стопам Бориса Годунова. Царь Борис стремился устроить брак своей дочери Ксении с датским принцем Иоанном. Последний даже приехал в Москву, но скоропостижно скончался. Михаил Федорович по просьбе датского короля Христиана IV вернул на родину прах Иоанна. Но царю вдруг пришла в голову мысль выдать замуж старшую дочь — царевну Ирину. Причем жениха опять стали искать в Дании. В чем причина подобного хода Михаила Федоровича? На что он надеялся? Вероятно, царь Михаил желал упрочения авторитета династии Романовых в Европе путем брака с одним из европейских принцев. Конечно, он осознавал всю сложность подобной затеи. Ведь неизбежно встал бы вопрос вероисповедания жениха. Может быть, государь надеялся как-то его уговорить принять православие. Как бы там ни было, но уже в 1640 году был дан ход делу о замужестве Ирины, которой тогда исполнилось всего тринадцать лет.

Вначале обратились к известному в России гамбургскому купцу Петру Марселису, который одновременно являлся приказчиком (торговым агентом) датской короны в Москве. Марселис в Посольском приказе обстоятельно охарактеризовал семейные дела датского короля Христиана IV. Два сына от равного брака Ирине в женихи не подходили: один уже был женат и являлся наследником престола, а другой был помолвлен. Третий сын, Вальдемар, двадцати двух лет, происходил от морганатического брака Христиана IV с графиней Мунк. Марселис поведал, что король с его матерью расстался, так как ее упрекали в желании наслать «порчу» на сына. А Вальдемара Христиан любил.

В том же году в Данию был послан «гонец», которому, между прочим, приказали проведать о семейных делах датского короля, и особенно о принце Вальдемаре. Требовали даже заказать его портрет. Вернувшийся в Москву «гонец» поведал, что принц молод, хорош собой, образован (знал латынь, немецкий, французский и итальянский языки) и искусен в военном деле. Его мать принадлежит к знатному роду. Портрета Вальдемара «гонец» достать не смог, но его интерес к принцу стал известен при датском дворе. На расспросы он ничего определенного не сказал, но королевский секретарь обнадежил, что король отпустит Вальдемара в Россию с посольством.

И вот в 1641 году датское посольство, в составе которого Вальдемар числился послом, прибыло в Россию. Переговоры касались в основном вопросов торговли: по поводу приезда датских купцов в Россию, условий их проживания, возвращения имущества владельцам с разбитых бурей кораблей. Все это устраивалось на общих для всех иностранцев основаниях. Попытки получить монопольные права в торговле кожами были отвергнуты. На просьбу Дании и Норвегии ежегодно покупать в России двести сорок тысяч пудов хлеба в Посольском приказе заметили, что в государстве уже не первый год неурожаи и хлеба не хватает самим. Конец переговоров Вальдемар и вовсе скомкал, потребовав, чтобы в грамоте имя датского короля было написано раньше имени царя Михаила Федоровича.

Посольство уехало. Казалось бы, Вальдемар проявил себя напористым и неуступчивым послом. Стоило ли на него «ставить» как на возможного кандидата в женихи царевны Ирины Михайловны? Оказалось, что стоило! Во всяком случае, так думал царь Михаил. В 1642 году он послал посольство в Данию. Одним из важных поручений послам было вручение Вальдемару подарков. Послам полагалось также всячески хлопотать о браке Вальдемара и царевны Ирины. В подмогу им выдали соболей, которыми они должны были щедро одаривать влиятельных лиц в Копенгагене. Но русских послов встретили неприветливо. Кроме того, когда зашел разговор о возможном брачном союзе, датская сторона отказалась выполнить требование о переходе Вальдемара в православие.

Неудача посольства не охладила желания Михаила Федоровича заполучить принца в женихи дочери. Решили отправить в Данию опытного Петра Марселиса. Царь обещал сделать своего будущего зятя «ближним приятелем», оказать ему «большую честь». Вальдемару были обещаны также щедрые пожалования имениями и казной (в их числе города Суздаль и Ярославль с уездами). Причем объявили, что принуждать принца переходить в православие не будут. На этих условиях Марселису удалось договориться, и осенью 1643 года Вальдемар с послами и свитой отправился в Россию. В Москву он въехал 21 января 1644 гола. Сразу же начались переговоры о статусе принца в России и о решении вопросов о торговле. Сам царь Михаил Федорович 4 февраля навестил Вальдемара в специально выстроенных для него хоромах.

Однако сразу же камнем преткновения встал вопрос о вере. В Копенгагене хитрый Марселис всячески его сглаживал. Теперь же принялись уговаривать кандидата в женихи принять православие. Михаил Федорович 13 февраля принял Вальдемара уже у себя, во внутренних покоях. Царь начал говорить о том, что король Христиан IV, как сообщали датские послы, велел принцу слушаться русского государя. Последовал упрек Вальдемару за его отказ поменять веру. Принц не поддался. Тогда Михаил заявил, что отпустить упрямца он не может, опасаясь международного скандала. Вальдемар обещал подумать. Однако последовавшая затем переписка принца и царя ничего нового не дала. Видимо, царь Михаил Федорович рассердился на Вальдемара и лично с ним не встречался. Оставались без ответа и просьбы упрямого кандидата в женихи отпустить его в Данию. Вальдемар стал обращаться к главе правительства, боярину Федору Ивановичу Шереметеву, но тщетно. Принц нервничал. Ответом русской стороны стало усиление охраны его резиденции и обращение к датским послам, чтобы они уговорили строптивца, на что те ответили отказом. Безрезультатно увещевал Вальдемара в специальном письме и патриарх Иоасаф. Принц теперь лишь просил отпустить его домой.

А что же царевна Ирина Михайловна? Ее никоим образом не привлекали к контактам с Вальдемаром. Мало того, ее, по старомосковскому обычаю, вообще ему не показывали. Сама Ирина тайно могла видеть кандидата в женихи во время какой-нибудь официальной церемонии. Любопытно, что общавшиеся с принцем бояре клялись, что Ирина пригожа, отличается умом и скромностью. Проверить это каким-либо образом Вальдемар не мог: ведь ему даже не подарили портрета предполагаемой невесты, поскольку это было не принято. И совсем уж курьезное: Вальдемара уверяли, что царевна не напивается допьяна (ведь известно, что иностранные мемуаристы любили обвинять русских как мужчин, так и женщин в привычке к пьянству).

Принц томился-томился взаперти на своем дворе, да