Наши братья меньшие - Бернгард Гржимек

Установки для увлажнения воздуха я высмотрел на сценах современных оперных театров. Говорят, что они там сильно улучшают условия работы певцов. Невидимый для глаза мельчайший водяной дождичек прибивает пыль на сцене, раздражающую в обычных условиях голосовые связки оперных примадонн.

К сожалению, мне самому это новое изобретение принесло немало неудобств. Дело в том, что на время капитального ремонта служебных домов для персонала мне пришлось покинуть свою квартиру и переселиться вместе с женой на пару месяцев на верхний этаж павильона для жирафов. Но там же находится и все машинное отделение, приводящее в действие систему увлажнителей воздуха. От помещений с животными оно надежно отделено звукоизоляцией. Здесь же, наверху, эта система включается каждый раз, как от мощного удара по барабану, а затем зудит и жужжит столько времени, сколько работают распылители. Первое время мы чуть ли не падали с постелей каждый раз, когда начинался этот концерт.

Итак, в 12 часов 40 минут во Франкфурте появился на свет детеныш жирафа. Для нас, зоологов, это событие особой важности, достойное быть записанным в историю нашего старинного города. Во Франкфурте родился Гёте, здесь короновались многие немецкие кайзеры, но вот детенышей жирафа здесь никогда еще на свет не появлялось. Туло — это первый, который открыл свои глазки на гессенской земле.

Мокрый, лохматый детеныш немного полежал на соломе, потом длинная шея, неуверенно пошатываясь, словно змея, стала медленно подниматься кверху. Голова, покачавшись из стороны в сторону, затем снова опускалась на землю. Грива торчала торчком, а отдельные волосики на ней были склеены между собой словно бумажные спички. И весь он был такой мягкий и приятный, как игрушка. Затем с высоты пяти метров к детенышу опустилась огромная голова матери и принялась облизывать своего первенца.

Вскоре он начал делать попытки встать. Однако метровой длины тонкие ножки не желали слушаться, расползались в стороны, и маленький жирафчик все снова и снова шлепался на пол. В 16 часов служитель Айхгорн не вытерпел и подставил свою ногу под задние копытца неуклюжего существа. Детеныш уперся в его ногу, и вот он уже стоит пошатываясь и вихляя на своих четырех длинных ножках. Между прочим, тут мы обнаружили, что «малыш» уже выше нас ростом — в нем целых два метра! Базельский жирафчик имел метр двадцать сантиметров в высоту и только к шести месяцам достиг двух метров. А наш прямо богатырь!

Неуклюже Туло направился к своей матери. Необъяснимая тяга, заложенная в него природой, заставляла его все снова и снова протискиваться между ее передних ног. А Лиза обеспокоенно отшатывалась в сторону, не зная еще, что ему нужно. Но затем детенышу все же удалось просунуть свою голову и шею под материнское брюхо и добраться до вымени. В 20 часов 45 минут он впервые принялся сосать молоко, громко причмокивая и чавкая. А мать разрешила ему кормиться и при этом умиротворенно лизала его спинку.

Мы все облегченно вздохнули. Детеныш родился здоровым, стоит на своих ногах, мать его приняла — все вроде бы в порядке. Что касается нашей Лизы, то та, как ни странно, волновалась значительно меньше нашего. Сразу же после родов она принялась безмятежно жевать сено и запивать его водой.

Попробуй тут разобраться, что творится на такой высоте в голове жирафа! Наш самец Отто и служитель жирафника Айхгорн, правда, хоть и терпят друг друга, но никак не скажешь, что любят.

Во время уборки помещения, хождения взад и вперед Айхгорну необходимо соблюдать никем не установленные, но строгие правила: последовательно проходить из одной клетки в другую и предупреждать свое появление громкими окриками. Все это с годами уже вошло в привычку и неукоснительно соблюдается. А то, если Отто окажется чем-то недоволен, он начинает самым невинным образом надвигаться задом или боком на служителя, стараясь прижать его к стене или загнать в угол. Потом медленно опускается со своих высот голова и начинает примериваться, с какой стороны стукнуть по «нарушителю». Но Айхгорн обычно не дает делу зайти так далеко — кто умней, тот уступит или не даст поставить себя в такое положение, когда приходится признать себя побежденным. Поэтому Айхгорн заранее, вроде бы совсем случайно, уступает дорогу забияке.

Силой тут ничего не сделаешь. Отто даже не понимает, что ему следует бояться кнута. В таких случаях он сейчас же старается доказать, что хозяин в своих владениях он и что сил у него побольше, чем у этого нахального двуногого существа, размахивающего какой-то палкой у него под носом. Отто и на самом деле хозяин положения: что может сделать карлик против такого великана?

Отто и все члены его «семьи» получают в день по четыре килограмма овса и сколько душе угодно самого лучшего люцернового сена. Помимо этого, им дают еще мелко нарезанные яблоки, лук-порей, редьку, иногда бананы и главным образом морковь. Осенью и зимой в рацион жирафа добавляется еще молодой овес, который мы специально проращиваем целыми центнерами в необыкновенной электрической машине, установленной в отдельном помещении при кормовой кухне зоопарка. Что касается питания, как видите, им здесь отнюдь не хуже, чем у себя дома, в Африке. Но для того чтобы они окончательно не отвыкли от своего «домашнего» корма, наши садовники каждое лето срезают целые охапки зеленых веток акации, вяжут из них «веники» и вывешивают для просушки на хозяйственном дворе под крышами сараев, в которых аккуратно высятся целые башни из транспортных ящиков с их английскими, французскими, испанскими надписями, таможенными штемпелями и приклеенными квитанциями пароходных кампаний из всех частей света.

Листья акаций необходимы жирафам еще и по другой причине. Когда такой гигант поднимает кверху свой хвост, увенчанный массивной кистью из черных волос (по форме напоминающий мухобойку), то из-под него должно сыпаться на землю так, словно кто-то высыпает из кастрюли сырой горох. «Горох» этот должен раскатиться по земле в разные стороны. Если этого не случается и шарики склеиваются между собой словно вареный горох, то с жирафом что-нибудь не в порядке — он болен. И вот тогда-то пара веников из акации, которые служитель приносит посреди зимы из сарая, может совершить чудеса; посмотришь на другой день — уже все нормально. Что касается жирафов, то они не так придирчивы к еде — преспокойно съедят листья вместе с основной частью веток. Окапи, те «аристократичней»: обирают с веток одни только листочки.

Каждый раз, когда я возвращаюсь из Африки домой, я вспоминаю, что опять не сумел многого узнать в отношении поведения животных на воле, что так необходимо для лучшего ухода за ними в неволе. Так, к примеру, мне давно хочется установить, что означает взаимное облизывание, или скорей «обсасывание» гривы у жирафов. Что это? Ласка? Или они ведут себя так только в условиях зоопарков, потому что им не хватает какого-то вещества в кормах? Иной раз они способны заниматься этим в течение четверти часа, и волосы на их гриве стоят после этого торчком и бывают совершенно мокрыми, как у дамы после мытья головы.