Вне подозрений - Джеймс Гриппандо

— Нажми кнопку громкой связи, дружище.

В микрофоне пискнуло, затем прорезался голос Майка:

— Я тебя слышу.

— А теперь скажите мне, друзья мои, вы слышали все, что здесь говорилось?

— Извини, Джек, — ответил Майк. — Знаю, что подслушивать неприлично, но просто не мог удержаться. Мне очень стыдно, но я слышал каждое слово этой, с позволения сказать, дамы.

— Я тоже, — сказал Шейфиц.

Джек с трудом сдерживал торжествующую улыбку:

— Вы уж извините, но ничего у вас не выйдет, Эвелин. Вам не повезло.

Ствол револьвера был все еще нацелен на Джека, но Эвелин, похоже, утратила волю. Взгляд ее был устремлен в никуда, руки дрожали. И еще ему показалось, что она словно съеживается, становится маленькой и жалкой прямо на глазах.

Джек подошел к ней и отобрал револьвер.

— В одном вы правы, Эвелин. Мне нравятся ситуации, в которых кого-то приходится спасать. — Он взял ее под руку и повел к двери. — Даже когда Синди нет поблизости.

69

Послание на автоответчике было лаконичным, тон небрежно-деловитым. Синди предложила встретиться за ленчем.

Это было их первое свидание за полгода, со времени той перестрелки в доме. Синди не хотела, чтобы он навещал ее в больнице, а после выписки они, по совету лечащего врача, жили раздельно. Все это время Джек общался с женой только через посредников — ее психиатра и адвоката.

Радости все это не прибавляло, но Джеку как-то удалось смириться с мыслью, что теперь Синди будет ненавидеть его до конца своих дней. Процесс над ее матерью вызвал огромный интерес. Она признала себя виновной в убийстве второй степени, но прокурор своего добился. Ее признали виновной в убийстве первой степени, правда, со смягчающими обстоятельствами, что позволило ей избежать смертной казни. Ну и проблема с Джесси по-прежнему оставалась неразрешенной. Синди отказывалась верить, что у мужа не было романа с этой женщиной. Впрочем, теперь это было не важно.

Джек давно перестал винить во всем только себя.

Он ждал Синди, сидя за столиком под большим зонтом с надписью «Чинзано». День выдался жаркий и душный — типичный для конца лета во Флориде. В этом кафе они ни разу не бывали вдвоем, и Джек подозревал, что именно по этой причине Синди назначила встречу здесь. Ни воспоминаний, ни призраков прошлого.

— Привет, Джек! — сказала она, подходя к столу.

— Привет. — Джек поднялся и отодвинул для нее стул.

Она села напротив. Обошлось без поцелуев и объятий.

— Спасибо, что пришел, — сказала Синди.

— Да не за что. Как поживаешь?

— Прекрасно. А ты?

— У меня тоже все хорошо.

Подошел официант. Синди заказала воду с газом. Джек — еще одну порцию виски.

— Немного рановато для выпивки, тебе не кажется? — заметила она.

— Как сказать. Получив твое послание, я не спал всю ночь, так что не очень ориентируюсь во времени.

— Жаль.

— И мне. И всего остального тоже жаль.

Она отвернулась и смотрела куда-то в сторону. По тротуару рысцой промчалась группка вспотевших бегунов. Из проезжающего по Оушн-драйв автомобиля доносились ритмы какой-то латиноамериканской мелодии, усиленные динамиками.

— Не нашел своего сына?

Джек едва не подавился виски. Он предполагал, что она затронет этот вопрос, но не ожидал, что вот так, сразу.

— Э-э… Нет.

— А ты искал?

— Нет, не искал. Нет причин.

— А как же деньги? Джесси оставила сыну целых полтора миллиона.

— Если честно, я не слишком заинтересован в передаче ворованных денег ребенку, который, возможно, вполне счастлив с приемными родителями. И не желает знать ни обо мне, ни о своей биологической матери.

— Но что же тогда с ними делать? Отдать обратно русской мафии?

— Если бы это зависело от меня, я передал бы их родственникам тех людей, кого Юрий со своей бандой физически уничтожили, чтобы завладеть деньгами по страховке.

— Да, наверное, это было бы справедливо.

— Со временем так и будет. Но в настоящий момент вдова доктора Марша пытается доказать, что половина этих денег по праву принадлежит ей. Подала в суд на Клару Пирс за мошенничество и некомпетентное ведение дел покойной Джесси. Знаешь, мне доставит огромное удовольствие понаблюдать за тем, как эти дамочки будут рвать друг друга в клочья в зале суда.

— Да, зрелище ожидается забавное!

— Еще бы!

Синди выдавила в бокал ломтик лимона. С моря подул бриз, сорвал со стола салфетку. Оба они одновременно потянулись за ней. Руки соприкоснулись, взгляды встретились.

— Я кое-что хочу сказать тебе, Джек.

Он перехватил салфетку, убрал руку.

— Говори.

— В тот день, когда в доме была эта стрельба. Я тогда много тебе наговорила…

— Не надо. Не стоит объяснять.

— Нет, я должна. Я наговорила кучу злых и обидных вещей. И теперь хочу, чтобы ты знал: я всегда любила тебя. Точнее сказать… хотела любить. А то, что я тогда наговорила… частично…

— Синди, прошу тебя!

— Нет, все, что я только что сказала, правда.

Джек чувствовал себя опустошенным.

— Знаю.

— Знаешь?

— Да. На протяжении нескольких лет твоя мать не скрывала ненависти ко мне. И я всегда удивлялся, почему Эвелин не может забыть мне всего того, что случилось с Эстебаном, когда ее дочь простила? Но теперь я знаю. Ты так и не простила меня по-настоящему.

— Я старалась. Я хотела. Я так много об этом думала!

— Я тоже много думал об этом. И очень любил тебя…

— Потом ты перестал любить меня.

— Нет. Дело в другом — не любовь нас соединяла. Мне стало казаться, ты остаешься моей женой просто потому, что боишься быть одна. Или, что еще хуже, боишься провести всю остальную жизнь с матерью.

— Но почему же ты тогда не ушел?

Джек молча пожал плечами. Порой он и сам задавал себе тот же вопрос.

Она ответила за него:

— Ты оставался лишь по одной причине. Чувствовал свою вину за то, что произошло с Эстебаном.

Джек опустил глаза, но спорить не стал:

— Иногда мне казалось, что, если очень постараться, можно вернуть наши прежние отношения. Какими они были до Эстебана.

— Все это сказки, Джек. И им нет места в реальной жизни.

— Ну и какой тогда вывод?

— Знаешь, я всегда думала, что люди, у которых не задался брак, просто мстят друг другу. Но это не так. Иногда так называемые мстители на самом деле являются просто идеалистами. Считают, что где-то их ждет лучшая доля. И порой у них достает мужества уйти и искать свое счастье.

— Ты к этому готова?

— После всех лет, что мы провели вместе… я думаю, ты заслуживаешь честного и откровенного ответа. С тех пор как мы расстались, мне ни разу не снились кошмары.

— И какой из этого вывод?

— Кошмары просто так не уходят. Разве что в том случае…

— …что исчезает причина кошмаров, — закончил он за нее.

— Джек, я не хочу сказать, что это твоя вина. Просто все так сложилось. Понимаешь?

— Да все я прекрасно понимаю. Более того, согласен целиком и полностью.

Она еле заметно улыбнулась, точно испытывала облегчение от осознания того, что не надо вступать в спор.

— Вот и все, что я хотела сказать.

— Все?

Она кивнула.

— Мне пора.

И поднялась, но Джек остался сидеть.

— Синди?..

Она остановилась, обернулась.

— Да?

— Хочу знать одну вещь.

— Что именно?

— Как считаешь, что-то было между мной и Джесси перед тем, как она позвонила тебе и сказала, что я ее любовник?

— Зачем ты спрашиваешь?

— Вот уже несколько месяцев я пытаюсь выстроить события по хронологии. Насколько понимаю, Джесси встретилась со мной и сказала, что виатикальные инвесторы узнали об обмане и хотят ее убить. Я отказался помочь ей, и после этого она позвонила тебе и сказала, что у нас с ней роман.

— Да, правильно.

— Одного не понимаю. Как виатикальные инвесторы узнали, что Джесси их обманула?

— Ну, наверное, кто-то сказал им.

— Кто?

— Да кто угодно.

— Нет, тут все не так просто. И не так много вариантов. Я не говорил. Джесси, естественно, тоже. И это не доктор Марш. Давай прикинем. Может быть, человек, которому я доверял целиком и полностью?

Лицо ее оставалось невозмутимым, она лишь приподняла левую бровь.

— Боюсь, есть в жизни вещи, которых тебе так и не дано понять, — сказала она и шагнула к выходу.

Джек допил остатки виски. Оставалось утешаться лишь одним: душевное равновесие Синди он все же немного нарушил. Именно с нее началась вся эта трагическая история с Джесси.

— Синди! — снова окликнул он.

Она остановилась, на этот раз в голосе звучало раздражение:

— Что еще?

— Меня беспокоит еще одна вещь.

— Если есть что сказать, говори.

— Ладно, скажу. Все это очень дурно пахнет. Потому как мать твоя призналась и сидит в тюрьме. Но я сомневаюсь, что она убила Джесси Мерил.