Русские провидцы и предсказатели - Виктор Меньшов

А вот письмо самой императрицы позволяло трактовать его весьма фривольно и задуматься об отношениях царицы и «старца», задуматься и ужаснуться происходящему, той бездне, в которую катилась царская семья. Вот это письмо – судите сами: «Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник, как томительно мне без тебя. Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает! Тогда я желаю одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня… Где ты есть? Куда ты улетел? А мне так тяжело, такая тоска на сердце. Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане о моих страданиях. Без тебя Аня добрая, она хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Вовеки любящая тебя М.». М – это мама, так сам Распутин называл царицу.

Надо ли объяснять, какая яростная волна возмущения вызвана этими публикациями! Конечно, вся эта лавина грязи обрушивается, прежде всего, на царскую семью, травля направлена не столько даже на Григория Распутина, сколько на самого царя и его семью. Не случайно же с одинаковой яростью и удивительным единодушием на Распутина обрушивается и левая и правая пресса. Все понимают, насколько сильно его влияние, не случайно Пуришкевич прокричал в отчаянии в Думе: «Пока Распутин жив, победить мы не можем».

Положение критическое – скандал погасить не удается, решено Распутина на время удалить из Петербурга. Григорий отправляется в очередное паломничество.

Насколько верны обвинения в безграничном влиянии Распутина на царя, обвинения в том, что он фактически назначает и снимает министров и вообще управляет государством Российским? Вот заключение следователя комиссии Временного правительства В. Руднева, опросившего множество свидетелей: «При осмотре бумаг Протопопова было найдено несколько типичных писем Распутина, начинающихся словами «милай, дарагой», но всегда говоривших только о каких-либо интересах частных лиц, за которых Распутин хлопотал. Среди бумаг Протопопова, так же как и среди бумаг всех остальных высокопоставленных лиц, не было найдено ни одного документа, указывающего на влияние Распутина на внешнюю и внутреннюю политику».

Конечно, нельзя сказать, что Распутин вообще стоял в стороне от дел политических. Яркий пример – свидетельство Витте о том, как именно Распутин повлиял на решение о вступлении России в войну на Балканах. «Пришел Распутин, в пламенной речи, лишенной, конечно, красот присяжных ораторов, но проникнутой глубокой и пламенной искренностью, он доказал все гибельные результаты европейского пожара, – и стрелки истории передвинулись по другому направлению. Война была предотвращена».

К тому же есть заслуживающая внимания версия, что сама императрица активно поддерживала просьбы и высказывания Распутина, потому что хитроумный Григорий тайные устремления императрицы часто выдавал за свои. Есть предположения, что некоторые «видения» Григория, которые она описывала в письмах к царю, придуманы самой государыней. В целом же государь, вопреки распространенному мнению, был достаточно упрям и в главном всегда придерживался собственного мнения, хотя к советам все же прислушивался.

Осенью 1912 года Распутин в очередной раз спасает жизнь царевичу Алексею в безнадежной, казалось бы, ситуации – началось кровоизлияние, гангрена, положение было настолько серьезным, что пришлось даже издать бюллетень о здоровье наследника. Григория нет рядом, Вырубова дает ему телеграмму, Распутин отвечает, что он молился, и что наследник будет жить. И болезнь отступила! Врачи опять только руками разводят.

Когда Распутин возвращается в Петербург, государыня старается держать его возле наследника, невзирая на шумную травлю. Но в 1914 году он опять на время уезжает, на этот раз домой, в Покровское. А там его уже с нетерпением ждет Хиония Кузьминична Гусева. Она хорошо приготовилась к встрече, о чем рассказала на следствии: «Я купила за три рубля на толкучке, на базаре в г. Царицыне, у неизвестного мне человека – черкеса или армянина, как его звать не знаю, предъявленный мне кинжал. Покупать кинжал мне никто не советовал, не давал на его покупку денег; три рубля эти я сама скопила. У меня было своих 39 рублей, и я уехала после Троицы, спустя неделю, в г. Тюмень машиной и пароходом. Отметка в паспорте. Неделю назад в воскресенье я приехала в село Покровское Тюменского уезда, где, как мне известно из газеты, Григорий Распутин проживает. Об этом я узнала в г. Ялте в редакции местной газеты «Ялта». В г. Тюмени я никуда не заезжала, а села сразу на пароход, на котором приехала в село Покровское. Здесь я остановилась на квартире у крестьян, как их звать, не знаю. О своем намерении убить Распутина я не сказала этим крестьянам, объяснив, что я прибыла в с. Покровское побывать у прозорливого старца Григория Распутина. Я пришла к нему в дом и спросила у девки (как ее звать – не знаю), когда вернется домой Распутин. Она мне ответила, что он даст им телеграмму и приедет. Прошла неделя. Девочка моей хозяйки, имя ее забыла, мне сообщила, что она у обедни видела Распутина, который уже приехал домой. С этого дня я стала следить за Григорием Распутиным возле его дома, сидела на крылечке местного волосного правления и вчера днем, после обеда, увидела идущего напротив меня знакомого мне Григория Распутина; он шел домой, и я повстречала у ворот его же дома; под шалью у меня был спрятан предъявленный мне кинжал. Ему я не кланялась. Один раз его этим кинжалом ударила в живот. После чего Распутин отбежал от меня, я за ним бросилась с кинжалом, чтобы нанести ему смертельный удар, но в этот момент он схватил лежащую на земле оглоблю и ею ударил меня один раз по голове, отчего я тотчас упала на землю и разрезала себе нечаянно левую руку повыше кисти (обвиняемой Гусевой была показана забинтованная повыше кисти левая рука). Это было днем, и сбежался народ, который говорил: «Убьем ее!», то есть меня, и взяли ту же оглоблю. Я быстро поднялась и сказала толпе: «Отдайте меня полицейскому! Не убивайте меня!» Кинжал я бросила около ограды. Мне связали руки и повели в волость и по дороге меня толкали, пинали, но не били.

Больше добавить в свое оправдание я ничего не имею. Показание мне прочитано. Добавлю: Распутин сознался Илиодору, что он ложный пророк, а что его везде восхваляют и он хвалится этой славой, – я славы его не признаю и считаю его ложным пророком.

Хиония Кузьминична Гусева».

Хиония была подослана Илиодором. Нанесенная Распутину рана оказалась серьезной, некоторые газеты даже поспешили дать объявления о его смерти, сам Григорий вызвал священника для причастия. И в это время объявлена война Германии. Тяжело раненный, Распутин пишет государю: «Милый друг, еще раз скажу: грозна туча над Россией, беда, горя много, темно и просвету нет; слез-то море и меры нет, а крови?

Что скажу? Слов нет, неописуемый ужас. Знаю, все от тебя войны хотят и верные, не зная, что ради гибели. Тяжко Божье наказание, когда уж отымет путь, – начало конца.

Ты – царь, отец народа, не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ. Вот Германию победят, а Россия? Подумать, так все по-другому. Не было от веку горшей страдалицы, вся тонет в крови великой, погибель без конца, печаль. Григорий».

Распутин выжил. Во время войны поддерживал царя и царскую семью, несмотря на нескончаемую травлю. Он предчувствовал свою гибель и даже написал предсмертное завещание, переданное царю. Известно несколько списков этого завещания, но в целом они совпадают, расходясь в незначительных деталях. Вот один из списков, приведенный Ароном Симановичем:

«Дух Григория Ефимовича Распутина Новых

из села Покровского.

Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января я уйду из жизни. Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.

Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде. Григорий».