Чужеземец - Виталий Каплан

— Не хотелось бы мне такой судьбы для Высокого Дома, — медленно протянул Гойдан-ри. — Опыт учит нас, что жизнь после смут и бедствий всегда хуже, чем до.

Ибо в годину смут гибнут лучшие, а выживают наиболее ловкие и бесчестные, своё бесчестье передавая потомкам…

Вошёл мальчик, принёс на серебряном подносе две объёмистые чаши разведённого вина и вазу с выдержанными в меду фруктами.

— Ступай, Гийяхи, — велел хозяин и кряхтя выбрался из кресла. — Давай, Алан, мы отдадим дань вину из моих виноградников… поверь, ничуть не хуже, чем во Внутреннем Доме… плеснём и богам, а потом ты расскажешь самое главное — как ты очутился здесь…

Ну вот, даже и не пришлось ловко подводить беседу к главному. Сейчас всё решится — или пан, или пропал. В конце концов, деваться некуда. Не участвовать же в бесопоении…

— Да, светлый держатель, — поймав взгляд бесцветных стариковских глаз, твёрдо заговорил Алан. — Я расскажу тебе, почему пришёл на земли Высокого Дома. И причина этому та же самая, по какой я не стану плескать вина богам.

Нависла тишина — горячая и плотная.

— Тому, что ты говоришь, трудно поверить… — Гойдан-ри пригубил ещё вина и, отодвинув хрустальную чашу в сторону, с сомнением поглядел на Алана. — Однако я вижу, что ты сам этому веришь, и, стало быть, есть три возможности…

— Какие же, светлый держатель? — из вежливости поинтересовался Алан. Красноречие покинуло его, на душе было как после затяжного осеннего дождика, и хотелось только одного — спать.

— Во-первых, ты можешь быть безумен, и тогда всё, о чём рассказывал — и об этой вашей удивительной Терре, и о распятом и воскресшем Боге — не более чем фантазии, рождённые искалеченным разумом. Надо признать, что и в этом случае разум твой велик, ибо ничего подобного слышать мне не доводилось. Если даже больной ум способен на такое, то какова же была его сила в здоровом состоянии…

Правда, не похож ты на тех безумцев, что я повидал изрядно… Кроме того, откуда же ты взялся? Судя по цвету кожи и волосам, ты из северных варваров. Но северные варвары ведут дикую жизнь, сравнимую с животными… там бы ты не мог научиться столь связной и разумной речи, свойственной цивилизованным людям…

— Какова же вторая возможность? — спросил Алан и тоже хлебнул вина. Всё-таки разводить благородный напиток один к трём — это превращать его в кислый компотик… Следует признать: кое в чём варвары гораздо толковее «цивилизованных людей».

— Вторая возможность, — неторопливо ответил старик, — это что ты говоришь часть правды. Действительно существует где-то за морем твоя Терра, и ты послан оттуда.

Но вот зачем? Безумное учение о Боге, создавшем мир из ничего и ставшим человеком — не прикрытие ли это истинной цели? А истинная цель — разведать порядки и обычаи Высокого Дома, узнать его силу и слабость… Догадываешься, к чему я клоню? Если корабли вашей Терры столь быстроходны, что сумели доставить тебя через великое море — значит, они вполне способны прийти сюда боевой эскадрой и захватить наши земли силой. Во всяком случае, прибрежные области.

Если так, то понятно, зачем ты рассказываешь о стране, где нет рабов. Такими росказнями можно пробудить в наших рабах опасную мечту, которая на деле выльется в кровавую смуту. И если смута случится примерно в то же время, когда начнётся нашествие с моря… Высокий Дом может и не устоять.

— То есть ты принимаешь меня за шпиона? — подытожил Алан. Увы, светлый держатель нарисовал довольно логичную картину — чреватую самыми печальными перспективами, причём немедленными. Стоит ему хлопнуть в ладоши или потрясти бронзовым колокольчиком…

— Я лишь рассматриваю предположение, — невозмутимо возразил Гойдан-ри. — Любое предположение ума следует рассмотреть со всем тщанием, взвесить на весах рассудка, и только потом принимать решение. Так вот, против этой версии говорит уже то, что ты явился ко мне и рассказал всё это. Никакой шпион не поступил бы столь глупо. Никакой шпион не стал бы выдавать себя за жителя заморской страны, не продумав все мельчайшие детали. А у тебя, почтенный Алан, концы с концами не сходятся. Твой рассказ порождает вопросы, коих столько же, сколь ниточек в канате. Как далеко находится твоя земля? На каком именно краю земного круга она расположена? Сколько лун требуется тамошнему кораблю, чтобы добраться до берегов Высокого Дома? Где причалил твой корабль, в каком порту? И почему портовая стража не учинила чужеземцам детальное выяснение? Как ты оказался здесь, в предгорьях Анорлайи, где до любого побережья — луны и луны пешего пути? Я уж не говорю о том, что настоящий шпион сумеет выбрать хорошие сандалии и не сотрёт ногу в кровь…

Да уж, старик в точку бьёт. Существительное «шпион» в его речи можно заменить на «миссионер» — и ничего не изменится, потому что самым весомым тут всё равно будет прилагательное. Алан то и дело ощущал себя дилетантом… как говорил ещё дедушка Дима, «детский сад, штаны на лямках». Как штаны могут быть на каких-то «лямках», малолетний Алан не представить себе не мог и настойчиво допытывался, но дедушка в ответ лишь отшучивался непонятными словами.

— Да, ты прав, светлый держатель, вопросы твои совершенно естественны, — нехотя согласился Алан. — Но я ведь предупреждал тебя, что стоит мне ответить правду всю, как она есть — и ты немедленно склонишься к своему первому предположению. О моём безумии.

— И всё же давай попробуем, — улыбнулся Гойдан-ри. — В конце концов, никто из нас ничего не потеряет от этого.

— Что ж, изволь, — вздохнул Алан. — Итак, о расположении моей земли. Она вообще не расположена на земном круге. Потому что земной круг — это заблуждение. Ты сильно будешь смущён, если я скажу, что земля представляет собой шар, висящий в подзвёздной пустоте?

— Представь себе, несильно, — удивил его Гойдан-ри. — Об этом ещё пять дюжин лет тому назад писал мудрец Игуармиди в поэме «О природе сущего». Просто никто не принимал её всерьёз, считая красивой поэтической аллегорией. Но допустим, что так оно и есть. Где же находится твоя земля, Алан?

— На другом шаре, коих много в пустоте. Каждый такой шар — это огромный мир, с океанами, лесами, горами…

— Получается, твоя Терра — вообще вне пределов нашей земли? — хмыкнул старик. — Что ж… сколь ни безумно звучит, а не подкопаешься… Спорить с таким объяснением — всё равно что рубить воду мечом.

— Отвечу и про корабль, — продолжал Алан. — Он пронзил ваше небо, высадил меня и улетел обратно. В силу многих причин, о которых говорить пришлось бы очень долго, он вряд ли прилетит когда-либо ещё. Вторжения с Терры можешь не опасаться…