Второго Рима день последний - Мика Валтари

с той стороны доносится сильный гул – это расплавленный металл выливается в огромные литейные формы.

В городе ощущается нехватка масла. Бедные страдают от этого больше всех. А из Пера в турецкий лагерь ежедневно доставляют полные возы масла. После каждого выстрела раскалённые жерла пушек глотают бочками ценный жир. В истории ещё не было столь дорогостоящей осады. Но Мехмед беззастенчиво пользуется деньгами своих визирей и военачальников. В его обозе банкиры из многих стран, в том числе евреи и греки. Кредит султана всё ещё безграничен. Говорят, генуэзцы из Пера усердно скупают его векселя, чтобы надёжно вложить свою наличность.

7 мая 1453.

Жарко стало сразу после полуночи. По меньшей мере, десять тысяч человек приняли участие в атаке на выломы. Самая мощная атака была направлена против группировки Джустиниани у ворот святого Романа, там, где огромная пушка причинила наибольшие повреждения обеим стенам.

Штурмовые отряды в полной боеготовности подошли бесшумно, незамеченные в темноте, и успели заполнить ров во многих местах вязанками хвороста, прежде чем на стенах подняли тревогу. В то же мгновение взметнулись вверх десятки штурмовых лестниц. Рабочие бежали со стены сломя голову. И лишь самообладание Джустиниани спасло ситуацию. Ревя как бык, бросился он в самое пекло и двуручным мечом скосил идущих впереди турок. Нападающие уже достигли вершины земляного вала. В это время запылали факелы и бочки со смолой. Стало светло как днём.

Джустиниани ревел так, что заглушал вопли турок и грохот их барабанов. Когда он понял, что начался большой штурм, то тут же послал гонцов за резервом. Но через два часа боя нам пришлось дополнительно снимать войска с других участков стены и перебрасывать их к воротам святого Романа.

После первой атаки турки накатывались регулярными волнами из тысяч атакующих. В ров были спущены шланги для осушения. Пока штурмовые отряды атаковали стену, лучники и арбалетчики стремились вынудить обороняющихся искать укрытие. Но защищённые доспехами солдаты Джустиниани вновь образовали живой железный вал на вершине внутренней стены.

Обороняющиеся переворачивали лестницы, обливали растопленной смолой и свинцом турок, пробиравшихся к подножию стены со щитами над головой, и те разбегались в разные стороны, становясь мишенью для арбалетчиков.

По сравнению с этим штурмом, все предыдущие были просто забавой. В эту ночь султан не шутил: в атаках приняла участие значительная часть его войска. Но в Блахернах всё было относительно безопасно. Здесь лестницы турок не доставали до вершины стены. Поэтому байлон выделил часть солдат, и поручил мне отвести отряд к Джустиниани, чтобы и венециане заслужили свою долю славы.

Как раз в тот момент, когда мы пришли на место, какому-то здоровенному янычару удалось с огромным трудом взобраться на стену. Радостным криком он призвал за собой своих товарищей и бросился на поиски Джустиниани. Латники расступались перед ним. Джустиниани сражался в выломе несколько ниже того места и мог оказаться в трудной ситуации, если бы один из работников, обыкновенный грек, даже без панциря, бесстрашно бросившись на янычара с зубца стены, не отсёк ему стопы широким топором. Потом уже Джустиниани легко справился с нападавшим. Своему спасителю Джустиниани подарил в награду изрядную сумму денег, но сказал, что предпочёл бы обойтись собственными силами.

Этот эпизод я наблюдал в свете факелов и вспышек от выстрелов, среди криков и лязга щитов. Потом я уже не мог думать ни о чём. Напор атакующих был столь силён, что нам пришлось сомкнуть шеренги, чтобы ему противостоять.

Сегодня меч мой тупой. Когда на рассвете турки стали постепенно отходить и, наконец, убрались восвояси, я устал так смертельно, что едва мог поднять руку. Все мои члены болели, а на теле было полно синяков и болезненных шишек. Но ни одной раны я не получил. Счастье мне не изменило. Даже Джустиниани достался удар копьём в пах и лишь благодаря доспехам он оказался неопасен.

Когда Джустиниани увидел моё состояние, он дал мне дружеский совет:

– В пылу и азарте боя человек нередко чрезмерно перенапрягает свои силы. Но даже самая жестокая атака не столь опасна, как расслабление во время неожиданного перерыва в бою. Тогда можно упасть и не иметь сил подняться. Поэтому, опытный воин не растрачивает все свои силы даже в самом тяжёлом бою и бережёт их до конца. Это может спасти ему жизнь, если атака повторится.

Он выразительно посмотрел на меня своими выпуклыми глазами и добавил:

– Тогда человек может хотя бы убежать и не окажется в роли беззащитной жертвы резни.

У него было хорошее настроение, и лишь раздражала необходимость разбавлять вино водой. Вино заканчивалось.

– Так, так, Джоан Анжел,– сказал он. – Постепенно мы начинаем ощущать вкус настоящей войны. Султан разошёлся. Похоже, скоро нам придётся отражать настоящий штурм.

Я посмотрел на него недоверчиво.

– Что же тогда настоящий штурм? – спросил я. – Страшнее чем этот, я не видел никогда и даже не могу себе представить. Янычары дрались как дикие звери, и мне казалось, что я сам превращаюсь в зверя.

– Многое тебе ещё предстоит увидеть и узнать, Джоан Анжел, – дружелюбно сказал Джустиниани. – Поздравь свою красивую жену. Женщины любят, когда от мужчины пахнет кровью. Я сам испытал это, и никогда ещё лоно женщины не казалось мне прекраснее, чем в тот день, когда я отправил на небо с помощью моего меча множество душ врагов, а сам себя чувствовал униженным и осквернённым. Завидую тебе, Джоан Анжел, потому что у тебя всё впереди.

Обессиленный и преисполненный отвращения к самому себе, я не обращал внимания на его слова. Холодный утренний воздух пропитался парами крови от груд неостывших трупов. Разве мог я, всё ещё одеревеневший от смертельного страха, с кровью на одежде и руках, и с бесконечным мельканием картин боя в голове, прикоснуться к моей жене? Кроме того, я боялся, что проснусь с криком, если усну, хотя больше всего на свете мне хотелось спать.

Но Джустиниани был прав. Это ужасно, но он был прав. Я воспользовался его разрешением, чтобы уйти домой и отдохнуть после битвы. И никогда ещё моё избитое, наполненное болью тело не пылало таким огнём, как в это утро.

Сон мой был глубок. Он был глубоким как смерть, когда я, наконец, уснул, положив голову на белую руку Анны Нотарас.

8 мая 1453.

Вчера поздно вечером тайно собрался совет двенадцати. Последний штурм турок ясно показал, что наших сил для защиты города явно недостаточно. Огромный мост, который султан приказал перебросить через Золотой