Ностальгия - Сергей Карамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кощей минуту постоял молча, колеблясь, отвечать Андрею или не стоит; наконец, он сел рядом с Андреем, решив ему ответить:
– Хорошо… Да, я не псих, уж рассказывал свою историю… Да, говорил, что только здесь можно говорить, что вздумается… Что в голову взбредет… Но даже здесь есть, как вы говорите, кнут и пряник! Есть лишние уши, которые доложат, кому надо о подозрительных речах!
– Согласен, – произнес Андрей.
– Есть и манная каша, компот или пшенка, есть и смирительные рубашки, дополнительные уколы для устрашения психов! Вы согласны со мной или нет?
– Мы полностью с тобой согласны, – ответил за всех друзей Андрей.
– Ну, тогда о чем нам дискутировать?
– О чем, говоришь? – задумчиво произнес Андрей. – О чем… А о том, что хватит терпеть…
– А вы предлагаете нам какой-то выход? Мне какой-то выход, когда сами не можете выбраться отсюда?
Андрей внимательно поглядел на разволновавшегося Кощея, мягко похлопал его по плечу, благожелательно сказал:
– Да! Выход всегда есть!
– Неужели?
– Да, только надеясь, можно найти выход! Выход отсюда пока мы не нашли, это точно тобой подмечено. Но нас такая сонная жизнь не устраивает…Мы здесь временно, случайно здесь появились, скоро жизнь переменится, попомнишь мое слово!
Кощей пожал плечами, скептически улыбаясь:
– А я не верю… Не верю тебе! Ничего не произойдет! Никаких новых революций не будет! Не будет перемен…
Кощей хотел уходить, но Андрей задержал его:
– Постой! Ты вроде самый нормальный из находящихся здесь! Ты не веришь в перемены?
– Разумеется, не верю.
– Но почему? Ведь я точно знаю, что режим нынешний прекратит свое существование… Коммунисты больше не станут править, ты…
– А кто станет вместо них? – без интереса, машинально спросил Кощей.
– Кто? Долго тебе рассказывать, просто знай, что…
– Ладно! Начитался ты фантастики!
– Постой…
– Отпусти меня! – решительно произнес Кощей, вырываясь из рук Андрея.
Антон недовольно глянул на Андрея, пробурчав:
– Слышь, может, хватит коммунистов ругать?
– Хватит их ругать? – повторил слова друга Андрей. – А ты забыл свое обещание?
– Ничего я не забыл, но…
– Ладно, Антон, – вмешался в разговор Вася, – тебе еще много времени для раздумий понадобится.
Антон недовольно поморщился, тут же спрашивая:
– А почему?
Однако никто ему не ответил. Кощей вышел из столовой.
Лысый санитар посмотрел на часы, потом громко объявил:
– Заканчивайте завтрак! Кто закончил есть, марш в палату!
Андрей поморщился, шепча:
– Как мне всё это надоело…
Наполеон, проходя мимо лысого санитара, хихикнул:
– Твой шашлык был очень вкусным!
– Иди, псих! – толкнул Наполеона лысый санитар, тихо ругаясь.
– Ладно, что делать нам дальше? – уныло спросил Вася, глядя на Андрея.
Антон заметил, что Вася смотрит только на Андрея, и вспылил:
– Ах, значит, мое мнение никого не интересует?
– Почему? Интересует, – быстро ответил Андрей, – интересует, когда ты сдашь свой партбилет.
Антон тихо выругался, вскакивая и рассерженно говоря:
– Хватит уж! Андрей, ну, сколько можно посмеиваться надо мной!
Андрей невозмутимо ответил:
– Никто над тобой, Антоша, не посмеивается, и никогда над тобой не смеялся…
Просто мы ждем… Ждем очень терпеливо…
– Чего ждете вы?
– Когда ты, наконец, признаешь ошибочность своих прежних взглядов! Когда ты сдашь свой партбилет! Когда…
– Да я же согласился с тобой, что напрасно я ностальгировал!
– Согласился, но не во всем, – вмешался в разговор друзей Вася, – ты еще вспоминал о мороженом, детстве, черном и белом…
– Безусловно, вспоминал! – кивнул Антон. – Не может быть только черное без белого. Или я не прав?
– Частично прав…
– А! Только частично?
– Да! Не может быть только черное без белого, – убежденно заговорил Андрей, – не может быть только плохое без хорошего!.. Об этом мы достаточно говорили раньше! Еще вчера мы о том же говорили, десятого апреля!
– Неужели десятое апреля сегодня? – усомнился Антон. – Ведь…
– Вчера было десятое апреля… Дежа вю!
– Бред! Как все мне надоело! – рассердился Антон. – И вы оба со своей политикой!
Минуту помолчали.
– Да, были у всех нас приятные моменты в жизни… – медленно произнес Андрей.
– Значит, ты тоже ностальгируешь? – обрадовался Антон, улыбаясь на миг.
– Гм, должен тебя огорчить, – дружелюбно проговорил Андрей, – нет… Не ностальгирую!
Еще подумай… Люди, вспоминая свое детство, молодость, по каким-то неведомым причинам забывают многое страшное, трагичное в их прошлой жизни…
– Если то трагичное в их жизни было, не так ли? – моментально спросил Антон. – Мы же говорили о приятных моментах нашей жизни, так?
– Разумеется… Как ты нам рассказывал, у тебя тоже были неприятные моменты, вспомни свой рассказ про маму, дядю, отца…
– Да, но…
– Подожди, дай закончить! – горячо перебил Антона Андрей. – Итак, получается, что человек вспоминает о молодости, а потом случайно или по неразумению идеализирует прошлую жизнь, даже не желая иной раз ее идеализировать! То есть приятные воспоминания о свой молодости перекрывают прежний негатив!
– Мы говорили о приятных моментах нашей жизни, как без них? – повторил свой вопрос Антон, хмурясь.
– Но мы ведь говорим о другом!
– О чем? – словно не понимая, спросил Антон.
– Антон, мы с тобой достаточно долго откровенно поговорили в саду, забыл? – напомнил Андрей. – Тогда я подробно все тебе объяснил, ты решил все обдумать…
Ты решил, что перестанешь ностальгировать по совкому прошлому, так?
– Так, но…
– Что «но», Антон? Какие еще могут аргументы у тебя? Неужели тебе приятно находиться сейчас в прошлом времени?!
– Вообще-то не очень… – пробурчал Антон, вздыхая. – Противно…
– Сразу бы так, Антон, – обрадовался Вася, а Андрей продолжал, обращаясь к Антону:
– Еще хотел тебе сказать…
– Что сказать?
– Я ранее увлекался живописью, пытался рисовать… Смотрел много картин Марка Шагала, сейчас почему-то вспомнил одну его картину «Над городом».
Антон не понял друга, говоря:
– А при чем тут…
– Послушай! На той картине нарисованы двое человек, они летят над городом, летят вперед, но лица их смотрят почему-то назад.
Вася удивился:
– А почему назад?
– Я тоже не понял смысла, когда увидел ту картину, – продолжал говорить Андрей, – но потом, заинтересовавшись творчеством Шагала, прочитав массу книг о его творчестве, понял, что человек, движущийся вперед, с лицом, смотрящим назад, – ключевой образ в творчестве Марка Шагала! Иногда, знаете ли, иные картины пробуждают неожиданные мысли… Не кажется ли тебе, Антон, что мы все в стране, пытаемся идти вперед (лишь пытается идти вперед!), но постоянно смотрим лишь назад?
Вместо Антона отозвался Вася, печально говоря:
– Как точно подмечено, Андрей! Как похоже на нашу историю! Мы постоянно смотрим лишь назад, постоянно вспоминаем старых политических деятелей без всякой на то нужды, мы ностальгируем, мы пытаемся вставать на одни и те же грабли!
Антон задумался, предпочитая не смотреть на друзей.
К друзьям вразвалку подошли двое санитаров, которые приказали идти в палату.
Друзья медленно поднялись, вышли из столовой.
– Знаешь, Антон, – решил сказать Андрей, – вот ты веришь мне и сам понимаешь, что мы очутились в прошлом… Но сегодня у нас по-прежнему почему-то десятое апреля, а не одиннадцатое.
– Не верю! – воскликнул Антон.
Вася улыбнулся, заметив:
– Слушай, Антон, а ты, как Станиславский, постоянно восклицавший на репетициях:
«Не верю!»
– Да! Не верю! – упрямился Антон.
– Хорошо, тогда внимательно, очень внимательно меня выслушай! – продолжал Андрей. – Скоро ты, Антоша, ударишь психа Наполеона, потом мы на прогулке встретим одну даму.
– И чего дальше будет? – скептически глядя на друга, спросил Антон.
– Что будет? У нее умер муж, она нам все подробно расскажет.
– Неужели?
– Хорошо, скоро все это произойдет… Запомни мои слова!
– Уже их заполнил, – кивнул Антон.
Войдя в палату, друзья остановились в нерешительности у двери. Спать им не хотелось, смотреть на больных тоже не доставляло никакого удовольствия, как и беседовать с ними. Выйти из палаты дозволялось только для прогулки один раз в день, приемов пищи, туалета.
Антон засиял, громко говоря:
– Придумал! Скажу, что хочу в туалет!
– Ладно. Сходить, а дальше опять здесь находиться? – вяло спросил Вася, медленно идя к своей кровати.
– А потом еще что-нибудь придумаю! – уверенно ответил Антон. – Зуб даю!
Наполеон услышал слова Антона, выкрикнув:
– А ты, псих, своими зубами не швыряйся! А то не хватит тебе зубов!
– Неужто не хватит? – удивился Антон, раздраженно смотря на Наполеона. – Ты бы помолчал, с тобой никто не разговаривать не хочет, псих!
