Терминатор из глубинки - Виктор Степанычев

С мокрым махровым полотенцем, свисающим с макушки на плечи, Вадим решительно открыл дверь и замер соляным столпом. Женщина за дверью была, но звали ее вовсе не Галина Андреевна.

– Привет, бедуин, – насладившись произведенным эффектом, сказала Надежда. – Рот, кстати, уже можно закрыть.

Вадим поспешно сдернул с себя полотенце и потерянно кивнул:

– Привет...

– Ты меня так и будешь на пороге держать? Или, может, мне уйти? Я не вовремя заявилась? – лукаво подняла бровь Надежда.

– Да что ты, проходи! Я вот тут... – Вадим не нашелся, что бы придумать в свое оправдание.

– Вижу, что ты тут, – кивнула Надежда и с подозрением втянула в себя воздух, – и не один, а в компании с коньяком, кофе и сигаретами. Сибарит, однако!

– Ты говорила, что позвонишь, – жалобно посетовал Вадим, принимая от нее довольно вместительную и тяжелую сумочку. «По весу на „узи“ потянет, – прикинул он на руке. – Или для самозащиты с перепугу таскает, или меня глушить будет. Кстати, для последнего повод подходящий – моя тупость!»

– Я звонила.

– Когда? – изумился Вадим. – Я же все время дома был.

– Часа полтора назад.

– Так это был твой звонок? А почему молчала?

– А что говорить? Просто узнала, что ты дома – мне этого было достаточно.

Она прошла в комнату и внимательно осмотрелась.

– Да-а, – скептически протянула Надежда. – Стандартная берлога шатуна-холостяка.

– А че, вроде и ничего, – возразил Вадим, упихивая ногой за диван брошенное на спинку по приезде бельишко. – Почти что порядок. И в комнате не курю – выхожу на балкон.

– Похвально, что не тушишь окурки о диван, да еще сапоги дегтем не смазываешь. Почти по капитану Мышлаевскому из «Дней Турбиных»: «Чисто, светло, красиво – как в казарме!»

– Ты что, явилась в роли юного санитара, проверить чистоту рук и нет ли пыли под шкафом? Уверен, есть. И под шкафом, и на шкафу. А может, хочешь помочь несчастному бедуину прибраться в квартирке? Валяй: половая тряпка в ванной, ведро на балконе, – обидчиво выпалил Вадим. – Можешь приступать!

Надежда повернулась, внимательно вгляделась в его донельзя расстроенное лицо и улыбнулась.

– Господи, какой же ты еще глупенький, – сказала она и протянула к нему руки. – Я пришла потому, что соскучилась. И еще потому, что люблю тебя и боюсь потерять.

Ладони мягко коснулись плеч ошеломленного Вадима. И эти слова, и это прикосновение, испугав никогда ранее не испытанным ощущением, пробудили в нем что-то удивительное, бессознательное и более чем осознанное, бросившее его к Надежде. Какая, к черту, обида? К чему ненужные слова? Она пришла, и пусть весь мир летит в тартарары, в бездну – куда ему угодно! Ища губами и найдя такие же ищущие полураскрытые губы, он впился в сладкую плоть, утоляя ненасытную вселенскую жажду, умирая и возрождаясь, взмывая ввысь и падая. Вадим жадно пил и никак не мог напиться из благостного источника, припадая к нему снова и снова...

Голова Надежды доверчиво и безмятежно покоилась на груди Вадима. Она лежала, тесно прижавшись и бессильно уронив на него руку и ногу. Сладкая и томительная опустошенность, навалившаяся на Вадима, расслабляла и успокаивала. Никогда до этого он не испытывал ощущений, через которые только что прошел. Весь его предыдущий опыт близости с женщинами шел насмарку. Он не мог пожаловаться, что кем-то был недоволен в интимных отношениях, и к себе не имел претензий, однако прошлое блекло перед настоящим и виделось серым и обыденным. Сегодня он окунулся в праздник. Тела? – да! Души? – трижды – да! да! да!

Эта женщина, так странно и неожиданно ворвавшаяся в его жизнь, без всяких усилий смела защитный барьер, который он бессознательно создавал с другими, боясь переложить на них свои проблемы, а главное – ему не было стыдно признаться в этом – взять на себя ответственность за их судьбу. Эту женщину он был обязан и счастлив принять как часть своего существования и сам хотел стать ее частью.

– Вадим, ты самый бессовестный человек на свете, – не открывая глаз, устало сообщила ему Надежда.

– Это почему? – изумился Вадим.

– Ты совершенно замучил меня, – сказала она, сердито постучав пальцами по его груди.

– Ну уж и замучил – скажешь тоже, – с гордой ноткой возразил он. – Все нормально.

– Если это нормально, то что же тогда хорошо?

– Это мы еще узнаем в будущем.

– Как заманчиво... – протянула Надежда. – Очень хочется приблизить это самое будущее.

– Какие проблемы? – сказал он и повел рукой по ее бедру.

– Лежать! – властно скомандовала Надя, удерживая его. Она приподнялась на локтях и приблизила к нему лицо. Задумчиво проведя пальцем по его лбу, бровям, носу, словно изучая, сказала: – Не могу поверить в это.

– Во что? – спросил Вадим.

– В то, что мы вместе. Я так боялась потерять тебя. Ничего не говори, – она опустила ладошку на его губы. – Боялась, потому что люблю...

– Я тоже боялся. И тоже люблю! – прошептал Вадим, нежно прижимая ее к груди.

– М-м-м... так мы не договаривались, – попыталась оказать сопротивление Надя, но оно было сломлено без труда...

За окном было темно и тихо. Свежий ночной воздух боролся с занавеской на балконной двери, проникая в комнату и обволакивая разгоряченные усталые тела прохладой.

– Ты знаешь, чего я сейчас хочу? – мечтательно спросила Надежда.

– Для вас, мадемуазель, что угодно! – потянулся к ней Вадим.

– Это мы уже проходили, – шлепнула его по рукам Надя. – И вообще, сударь, вы мужчина или где?

– А что, появились сомнения в реальности данного утверждения? – ухмыльнулся Вадим.

– В том, о чем вы хихикаете, сомнений нет. А вот где ваша галантность и внимание? У вас в гостях дама, а цветы не благоухают и шампанское не пенится. И вообще я очень проголодалась.

– Предупреждать надо было, – буркнул Вадим. – У меня кроме коньяка и копченой курицы, что с обеда осталась, ничего больше нет. Цветы могу украсть с клумбы, что у соседнего дома.

– Ладно, гусар, не дуйся. Так и быть, кражу со взломом клумбы отменяем, но должок за тобой остается. И вообще дама вам неприхотливая досталась – это заметка на будущее. Согласна – фи! какой мезальянс! – и на коньяк с курицей, тем более у тебя еще и кофе есть. Царский ужин! Прикури мне сигарету и накрывай на стол. Ой, какая прелестная вещица!

Надежда взяла в руки портсигар, что подарил Вадиму дядя Иван.

– Какой тяжелый! Он что, золотой? Серьезно? И камешки переливаются – похоже, что настоящие. Правда? А ты его случайно не из Алмазного фонда позаимствовал? Этому портсигару место в музее, а ты в него сигарет натолкал.

Она нажала на кнопку. Щелкнула защелка, крышка откинулась, и портсигар запел «Боже, царя храни».

– Какая прелесть! – повторила Надежда. – Здесь еще что-то написано, – вглядевшись в мелкую вязь слов, она прочитала: – «Штабс-капитану... Андрею Беклемишеву... Александр Третий...»

Надежда изумленно покачала головой:

– Вот так сюрприз! Выходит, сударь, вы голубых кровей, из князьев? А мы, прямо из грязи, понимаешь, виды определенные имели... Слава богу, хоть не из крепостных и не от кухарок род ведем – из кубанских казаков корни. Но, увы, мезальянс все же налицо, как у той курицы с коньяком.

– А кто курица, а кто коньяк? – насторожился Вадим.

– Вопрос резонный, надо подумать. Хоть ты и из графьев, да в части решительности налицо существенные пробелы. Выдержка, правда, имеется, и вид достойный. Еще бы кудри завить и бакенбарды отпустить для солидности, будешь вылитый Барклай де Толли, – прыснула в кулачок Надежда. – Ладно, так и быть, бери себе роль коньяка. А я по извечной женской забитости курицей буду.

– Хватит тебе насмешничать. Я сам только в субботу увидел этот портсигар. И никакой я не граф и не князь. Беклемишевы максимум из столбовых дворян, государевых служивых. И вообще...

– Что вообще? – лукаво улыбнулась Надежда.

– При чем здесь эти титулы, если я люблю тебя!

Поцелуй надолго запечатал губы Вадима. А потом они сидели на диване, расстелив под блюдо газету, раздирая и поглощая курицу, запивая ее коньяком и кофе. И заснули, сжимая друг друга в объятиях, уже когда за окном иссиня-черное небо в ожидании дня стало набухать предрассветной серостью.

Глава 21

К вопросу о жизни и смерти

Занудливый зуммер вырвал Вадима из сна.

С третьей попытки Вадим все же сумел сфокусировать взгляд на ореховом циферблате настенных часов. Часы более чем нахально утверждали, что сейчас без четверти девять. Увы, косые солнечные лучи, нашедшие тонкую щель между плотно сдвинутыми шторами, эту горькую истину совсем не отрицали, а наоборот – скромно подтверждали, что бездушный механизм не врет и утро в самом что ни на есть разгаре.

Чертыхнувшись про себя: «Какому идиоту я понадобился? Прости, Олег Петрович, если это я тебя обозвал, но ведь больше вроде некому меня домогаться», Вадим бережно, стараясь не разбудить Надежду, снял и уложил поверх простыни покоящуюся на его груди почти невесомую женскую руку и дотянулся до пейджера. Нажав на кнопку, он навел на резкость заспанные глаза и прочитал четырехстрочное сообщение, в которое с лету врубиться не смог. Понадобилось еще некоторое время, прежде чем Вадим разобрался, что весточка от Андрюхи-Доктора – дай бог ему здоровья, лишь бы по утрам пейджером не забавлялся.