Рассказы - Алексей Толкачев

Эта игра заслуживает отдельного рассказа. На третьем курсе зимой по субботам у них были лекции во второй половине дня, с часу до шести вечера. Лекции проходили в большой аудитории, человек на сто, сделанной в форме амфитеатра. Окон в этом помещении не было. И вот однажды староста их группы (кстати, Крицкий), будучи дежурным, уходил из аудитории последним. И обнаружил одну замечательную вещь: если выключить свет и закрыть дверь, то в аудитории наступает абсолютная темнота. То есть, такая, к которой глаза не привыкают даже за несколько минут. Это замечательное открытие необходимо было поставить на службу человечеству. Не придумать какой-нибудь игры для большого темного помещения со сложным ландшафтом — это было бы непростительно. И игра не замедлила родиться. Участники делились поровну на две команды. Одна команда — вампиры. Другая — люди. Закрывалась дверь аудитории, выключался свет. Бесшумно блуждая во мраке, игроки старались найти друг друга. Задача вампира — укусить встречного, задача человека — ударить его по спине. Кто успел первым — победил. Побежденный переходил в команду победителя. Игра заканчивалась, когда в какой-либо из команд не оставалось ни одного участника.

Играли регулярно, каждую субботу. Но однажды случилась беда: после занятий преподаватель запер аудиторию и сдал ключ коменданту корпуса. Какой это был облом! Оказалось, что у группы успела сформироваться почти наркотическая зависимость от игры.

И тогда кто-то сказал:

— Боря! Ты комсорг. Тебе и выручать коллектив. Зайди к коменданту. Попроси ключ. Скажи, что нам надо провести комсомольское собрание.

Комсоргу, Борису Белкину, возразить было нечего. Он все сделал так, как было сказано. И прокатило! Комендант поверил и ключ выдал.

Состояние «комсомольцев» напоминало состояние наркоманов, дорвавшихся до дозы… Зашли в аудиторию, заперлись, вырубили свет. Началась игра! Но продолжалась недолго… Дело в том, что аудитория эта использовалась, в том числе, для проведения вступительных экзаменов. И в ней в разных точках были установлены видеокамеры, позволявшие контролировать, не списывает ли кто-нибудь. А трансляция с камер подавалась, как раз, в комендантскую. И вот, комендант, видимо, решил полюбопытствовать, как проходит комсомольское собрание. Включил камеры… Полная темнота. И тишина, периодически нарушаемая возгласами типа «А-а! Полегче кусайся, больно же!»

Как комендант истолковал происходящее, это интересный вопрос. Но, так или иначе, вскоре в дверь аудитории раздался стук. А потом сердитый голос:

— Открывайте немедленно!

Включили свет, собрались на первых рядах, комсорг Боря встал у доски. После этого отперли дверь. Вошел комендант.

— Подходите по одному, показывайте пропуска. Буду записывать ваши фамилии. Пусть деканат с вами разбирается. А с комсоргом — комитет комсомола.

Не очень приятная, конечно, вышла ситуация, но, в общем, ерунда. Ведь никакого преступления студенты не совершили. Но тут произошло нечто неожиданное. Комсорг Боря шагнул к коменданту и зашипел:

— С-с-с-с… Ес-с-сли ты… С-с-сука…

Изо рта у комсорга торчали два острых клыка!

— Ес-с-сли ты кому-нибудь с-с-скажеш-ш-шь… Ты не ж-жилец-ц-ц!

После чего Боря протянул коменданту ключ от аудитории. Несколько секунд тот стоял, открыв рот, потом схватил ключ и выскочил вон.

— Смываемся! — сказал Крицкий. Группа покинула помещение и поспешила к выходу из корпуса.

— Ты чё, охренел? — на ходу спросил у комсорга Петька Третьяков, — Зачем ты так?

— Не хотел, чтобы он в комитет комсомола настучал, — ответил Боря, — Не нужны мне неприятности по комсомольской линии.

— А как ты клыки сделал?

Сейчас уже никаких клыков у комсорга не было.

— Накладные! Специально принес, хотел прикол какой-нибудь с ними устроить. Пока комендант ко мне спиной стоял, а вы все на него пялились, я их и вставил.

— А покажь клыки!

Боря остановился и сунул руку в карман. Потом в другой.

— Ё-моё… Где же они? Блин, потерял! В спешке сунул их… Видать, мимо кармана.

Испугался ли тогда комендант или просто решил простить этих ненормальных, но, во всяком случае, никаких неприятностей не последовало. Однако, в вампирчиков с тех пор больше уже не играли.

— А кстати, кто-нибудь что-нибудь знает про Борю Белкина? — спросил Петя Третьяков, со стаканом вина в руке усаживаясь в соломенное кресло. Смотреть на это было страшно: казалось, что сейчас ножки кресла разъедутся и стодесятикилограммовое тело Пети плюхнется на пол веранды. А ведь в институтские годы Третьяков вовсе не был толстяком и не проявлял к полноте ни малейшей склонности. Вот, что делает с людьми время… «И нервы! — говорил Петя. — Когда есть, о ком заботиться, переживаешь много. А от этого аппетит просыпается. И вот результат»… Кресло, впрочем, оказалось достаточно крепким и вес Петиного тела выдержало.

— Кто когда, вообще, видел Борю в последний раз?

На этот вопрос никто не смог дать вразумительного ответа. На юбилейных встречах выпускников, вроде этой, бывший комсорг почему-то не появлялся уже много лет.

— А что это у нас Крицкий так хитро улыбается?

— Ты что-то знаешь про Борю?

— Подождите минут двадцать, — ответил хозяин дачи.

— Белкин что, едет сюда?!

— Идет. Идет лесом. Только что звонил, сказал, что вышел из электрички. А тут вы, как раз, о нем заговорили.

Однако, гость появился не через двадцать минут, а через одну.

— Опаньки…

— Смотрите, Боря вместо себя прислал к нам своего сына!

— Да нет, это просто действие законов релятивистской физики. При движении с такой скоростью, с которой он дошел сюда от платформы, время для субъекта движется назад и он молодеет!

— Да пошутил я, чуваки! Я уже отсюда позвонил, от ворот участка. Ну, здорОво, черти! Сто лет не виделись!

Сергей Петрович смотрел и не верил своим глазам. Боря Белкин… Совершенно не изменился! Он выглядел так, словно ему было не пятьдесят три, как всем присутствующим, а… двадцать три!

— Старик, это просто фантастика! Как тебе удалось так сохраниться?

— Ну, вы ж помните, я ведь комсоргом был, — подмигнул Боря. — Видимо, это на организм повлияло. Не даром же в песне поется: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым»!

Много еще всяких историй, веселых и не очень, вспомнили в тот вечер. Дошло дело и до гитары. Стали петь «Машину времени», «Воскресенье»… Чертовски не хотелось Сергею Петровичу уезжать, но, увы, выбора не было. Распрощался с компанией, поблагодарил хозяина дачи и пошел к своей машине, припаркованной неподалеку от въезда на участок. Нашлись и пассажиры в машину: Боря Белкин, Петя Третьяков и еще Паша Алексеев.

— У вас-то, старперы, что за неотложные дела? — спросил Боря по дороге к стоянке.

— Мне сына на футбол везти, — ответил Сергей Петрович.

— У меня работа, — сказал Третьяков.

Паша Алексеев махнул рукой: — У меня там… всякое. Даже рассказывать не интересно.

— А у вас, юноша Белкин, какие завтра заботы? — поинтересовался Сергей Петрович.

— Завтра-то? Заботы серьезные. Поспать часиков, этак, до шести вечера.

— Вот единственный нормальный человек! Дел в воскресенье не имеет, может отдыхать. Только что ж ты тогда сейчас уезжаешь?

— Да я сегодня с девушкой в клуб иду. Так что, к полуночи как штык должен встречать ее у входа. А в час ночи там клевый ди-джей из Германии будет играть.

— Ишь ты! Комсорг-то наш! Седина в бороду, бес в ребро! А что у тебя за девушка?

— Да так. Девушка как девушка. Одногруппница.

— В смысле?

— Ну, мы с ней в одной группе в институте учимся.

— В институте?! Что, второе высшее на старости лет решил получить?!

— Да нет. Не второе.

— Что, третье?!

— Седьмое.

Сергей Петрович, наконец, понял, что Борька просто валяет дурака. А вот Паша Алексеев, простодушный мужик, пока еще принимал всё за чистую монету.

— Ты все эти годы в разных ВУЗах учился, что ли? — спросил он.

— Точно!

— А когда ж ты работаешь?

— А я не работаю. Чего в этом хорошего — работать? Вот в институтах тусоваться — это клево. Жизнь веселая, молодежь вокруг, девушки, опять же.

— Чем же ты кормишься? — поддержал развитие дурашливого диалога Сергей Петрович.

— Кровью, — ответил Боря. — Я вампир. Только вы не думайте, никакого криминала! У нас налажена система, как добывать пищу без того, чтобы нападать на людей по ночам. Нет, если серьезно, братцы… то это серьезно. Я такой вечно молодой потому, что вампир. Мы не стареем. Помните, как я коменданта напугал клыками, когда он нашу игру застукал? Клыки у меня тогда уже были настоящие. Они у нас появляются-исчезают очень быстро… Я к тому моменту уже был вампиром. Как-то раз во время игры поцарапался в темноте обо что-то острое. Решил тогда, что из какого-то стола гвоздь торчит. Поцарапался до крови… Царапина долго не заживала. Потом, вроде, все прошло. А потом в организме начались изменения… Я на свету, в переменах между лекциями, искал этот гвоздь — нигде не нашел. Знаете, я думаю, эта аудитория сама — вампир. Она укусила меня, и вот результат…