Доза красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси

— Верно, — бормочу я.

Он ухмыляется и подталкивает меня локтем. — Просто перетерпи. Как я уже сказал, она это переживет. Но я ценю, что ты был мужчиной и пришел поговорить со мной об этом. Ты хороший друг.

Поправка: Теперь я чувствую себя мудаком.

Я ничего не могу сделать. Я ломал голову, пытаясь придумать, как сохранить лучшего друга и не потерять Лейкин. Я даже пытался найти в Интернете хакера, который мог бы стереть видео со всей электроники Монти. Но все возвращается к одному и тому же ответу.

Я не могу иметь их обоих.

Мой телефон завибрировал — еще одно сообщение от Лейкин. Я не отвечал уже несколько часов, и мне стало не по себе, потому что, похоже, она действительно начала беспокоиться обо мне. Мне просто нужно было немного времени для себя, чтобы все обдумать и понять, что мне делать. Но когда раздается звонок с ее телефона, я понимаю, что больше не могу этого избегать.

— Алло? — отвечаю я.

— О, слава Богу, — вздохнула Лейкин. — Я думала, ты умер где-нибудь в канаве.

Сейчас это звучит не так уж и плохо. — Извини. Я вчера поздно лег и проснулся с убийственным похмельем, так что проспал почти весь день.

— Раз уж с тобой все в порядке, — тепло говорит она. — Я скучаю по тебе.

Услышав эти слова, я чувствую боль в груди, понимая, что, возможно, слышу их в последний раз.

— Я тоже по тебе скучаю, — отвечаю я, вкладывая смысл в каждое слово. — Я собирался зайти на каток раньше, но проснулся только после того, как ты уже закончила.

— Ну, и что ты сейчас делаешь? Не хочешь немного потусоваться?

Девин входит в дверь и видит, что я разговариваю по телефону, но прежде чем она что-то скажет, я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

— Да, вообще-то. Можешь встретиться со мной у озера, где стоит статуя?

Я практически слышу ее улыбку сквозь телефонную трубку. — Конечно. Дай мне минут пятнадцать, и я буду в пути.

— Звучит неплохо, детка. — Последнее слово обжигает, срываясь с языка.

Мы вешаем трубки, и я сразу же чувствую, что меня сейчас стошнит. Я собираюсь разбить ей сердце, а она даже не подозревает об этом. Девин, однако, очевидно, не знает, как правильно прочесть этот чертов телефонный разговор.

— Итак, ты встречаешься с Лейкин вечером? — спросила она, взволнованно хлопая в ладоши. — Я так понимаю, твой разговор с Кэмом прошел хорошо?

Мне не нужно говорить ни слова. Достаточно поднять голову с колен, чтобы она увидела выражение моего лица и одну-единственную слезинку, вырвавшуюся наружу. Я наблюдаю в замедленной съемке, как все кусочки встают на свои места для нее.

Ее улыбка исчезает, и она снова смотрит на меня. — Нет.

27

Я еду по улице, окна открыты, ветер треплет мои волосы. Сегодняшний день был удивительным. Я видела, как моя любимая ученица выполнила трюк, на который у меня ушли годы. Я знаю, что у нас не должно быть любимчиков, но она невероятна. Невозможно находиться рядом с ней и не любить ее.

Я надеялась, что Хейс зайдет на каток, как он обычно делает. Он ведет себя как зануда, но на самом деле, я думаю, он гордится ею так же, как и я. Хотя он постоянно говорит, что она напоминает ему меня. Лично я считаю, что она лучше.

Когда она однажды выиграет Олимпиаду, я буду улыбаться и говорить людям, что я знала об этом раньше других.

Глупо, правда, что я переживала, когда он не отвечал на мои сообщения. Обычно я хотя бы знала, что он их видит, но тут они даже не были просмотрены. Если бы мой звонок попал на голосовую почту, я бы попыталась дозвониться до Девин следующей.

Я подъезжаю к озеру и вижу, что Хейс уже ждет меня. Он стоит возле своего грузовика, прислонившись к нему. То, что он делает со мной, должно быть незаконно. Даже сейчас, когда я вижу его в солнцезащитных очках, которые помогают ему справиться с похмельем, он несправедливо горяч, и все, чего я хочу, — это почувствовать его руки на себе.

Провести с ним время, пусть даже совсем немного, — это прекрасное завершение моего дня. Я позволила своим мыслям блуждать, представляя, как бы это было, если бы мы были вместе и нам не нужно было бы прятаться. Если бы он мог приходить после работы и ложиться со мной в постель, смотреть фильм и рассказывать о том, как прошли наши дни.

Может быть, это неправильно — надеяться, но я ничего не могу с собой поделать.

Когда я глушу машину и выхожу из нее, я улыбаюсь ему. Он отталкивается от своего грузовика и идет прямо ко мне. Как только он оказывается достаточно близко, он хватает меня за лицо обеими руками и прижимается своими губами к моим. Это так нежно, так отчаянно, что у меня перехватывает дыхание.

И в этот момент он поджигает фитиль.

Прервав поцелуй, он прижимается лбом к моему, а его руки оказываются повсюду. На моем лице. В моих волосах. Скользят по моей спине, чтобы притянуть меня еще чуть-чуть ближе. Он отстраняется, целует меня в лоб, и по всему моему телу разливается тепло.

— Черт, пожалуйста, не ненавидь меня за это.

Мое сердце скачет в груди, а улыбка исчезает с лица. — За что я не должна тебя ненавидеть?

Но он не отвечает. И с каждой секундой молчания я чувствую, как пламя все ближе к бомбе, готовой разнести мое сердце на столько осколков, что оно уже никогда не будет прежним.

Я вырываюсь из его объятий, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — За что я не должна тебя ненавидеть, Хейс?

— Лей, — говорит он, пытаясь взять меня за руку, но я отдергиваю ее, словно обжигаясь.

— Не надо!

За свою жизнь я ломала кости, теряла близких, меня предавали, но ничто из этого не идет ни в какое сравнение с этой болью в груди. Тягучая, неумолимая, она разрывает меня на куски. На секунду я даже подумала о том, чтобы вскрыть грудную клетку и вырвать виновника.

Я уверена, это было бы не так больно.

Мой срыв лежит прямо на поверхности, угрожая уничтожить меня без малейшей доли милосердия. И чем дольше я стою здесь с ним, тем хуже мне становится. Он смотрит на меня так, будто это причиняет ему такую же боль, как и мне, но если бы это было так, он бы этого не делал.

— Мне так жаль, — говорит он мне. — Мы просто… Нам не суждено быть вместе.

Нож проворачивается в моей груди, и я думаю, что нет ничего, что он мог бы сказать, что причинило бы мне еще большую боль. Каждая частичка меня, которая держалась за идею о нем и обо мне, распадается прямо у меня на глазах.

— Пожалуйста, не уходи, — говорит он, глядя, как я отступаю назад. — Я не хочу, чтобы мы так расстались.

Я качаю головой, продолжая дистанцироваться от него. — Я должна. Я не могу—

Икота прерывает мои слова, и я закрываю рот рукой, так как внутри меня взрывается бомба, уничтожающая все на своем пути. Хейс делает шаг ко мне, но впервые в жизни это последнее, чего я сейчас хочу.

Может быть, я и не очень-то сопротивляюсь, когда дело касается его, и порой сдаюсь раньше, чем следовало бы, но сейчас, когда я стою здесь и чувствую боль от разрыва сердца, я отказываюсь позволить ему увидеть мои слезы. Я не буду жалкой девочкой, которая рыдает в его объятиях, умоляя его передумать, даже если это единственное, что может помочь мне почувствовать себя лучше в данный момент.

Бросив на него последний мучительный взгляд, я разворачиваюсь и иду к своей машине. Я чувствую на себе его взгляд, когда выезжаю с парковки, и в ушах звучит последний оклик моего имени, но я не останавливаюсь.

Я не могу.

Как только я отъезжаю достаточно далеко, плотину прорывает, и слезы не остановить. Я пытаюсь продолжить движение, чтобы добраться до дома, где я смогу заползти в свою постель и никогда не выходить из нее, но когда глаза начинают затуманиваться, я вынуждена остановиться.

Я думала, что у нас что-то получится. Да, я знала, что это такое, когда мы начали. Он сказал мне об этом еще до того, как все произошло. Но это было тогда, когда мы просто занимались сексом — шалили с единственной целью получить сексуальное удовлетворение.