Егерь - Александр Быченин

Однако пока все шло по отработанному сценарию – конвоиры повели нас куда-то в глубь зала. Прямо от платформы лифта начиналась этакая центральная улица, по которой свободно могли разойтись на встречных курсах два носильщика. С завидной регулярностью она пересекалась с переулками – проходами поуже, здесь, пожалуй, уже лишь одностороннее движение возможно. Улицы и переулки ограничивали местные «кварталы» – скопления разнокалиберных колб. Буду их так называть, для краткости. Сначала мы прошли мимо нескольких десятков внушительных «цистерн» – заваленных набок прозрачных цилиндров, заполненных бурлящей темно-зеленой бурдой, похожей на тину. В глубине малоаппетитной субстанции угадывались очертания метровых сфер, соединенных друг с другом пуповинами в виде атомарной решетки какого-то химического элемента. Во всяком случае, очень похоже. Потом нам попались «мензурки» поскромнее – в них созревали твари непонятной специализации: пока угадывались лишь кургузые тела и перепончатые крылья. Затем было еще множество инкубаторов: пустые и заполненные слизью, большие и маленькие, с зародышами или просто заспиртованными экспонатами внутри. Особенно меня поразила местная кунсткамера, в которой имелись в наличии хорошо мне знакомые представители фауны: «кошколаки», бизоны, лягушки и прочее зверье.

Шли, никуда не сворачивая, несколько минут. Все это время сопровождающие нас монстры не выказывали ни малейших признаков беспокойства, просто механически шагали, изредка подталкивая меня в спину. Я то и дело норовил застыть, торгуя лицом – так этот процесс называл старшина в егерской учебке. (Он был интеллигентным человеком, поэтому все матерные словечки заменял приличными синонимами, и слушать его ругань было весьма забавно.) Через раз приходилось бороться с омерзением, но любопытство все-таки побеждало, и я спотыкался, уставившись на очередную колбу с каким-нибудь особо мерзким образцом. В такие моменты шедший сзади монстр совершенно равнодушно награждал меня тычком в спину, и я начинал переставлять ноги. Галя тоже озиралась по сторонам, но не так интенсивно. Мне вообще показалось, что она уже составила определенное мнение об этом занятном месте, и особо не грузилась.

А вот меня начало одолевать беспокойство, усиленное ощущением постоянного взгляда в спину. Плюс ко всему не оставляло странное чувство, что до меня кто-то упорно пытается докричаться. Очень тихо, на грани слышимости. Я бы даже сказал, на самой границе между настоящим звуком и слуховой галлюцинацией. Да еще пресловутое «шестое чувство» упорно предупреждало о грядущих неприятностях. Ему я склонен был верить, но и предпринять ничего не мог. Дилемма, однако.

Путь наш завершился в небольшом ответвлении от основного зала, этаком уютном тупичке с относительно низким потолком и стенами, отделанными панелями с орнаментом. Видимо, аналог личных кабинетов в Галиной лаборатории. В этом мнении меня укрепило наличие хитиновых конструкций, приткнувшихся к одной из стен. Они весьма смахивали на обыкновенные письменные столы, понятное дело, с поправкой на местный дизайн. Вдоль противоположной стены тянулся ряд вездесущих колб, на этот раз пустых. Эти емкости по размерам как раз подходили для размещения в них человекообразных образцов, хотя и наши конвоиры-переростки там бы поместились, правда, с трудом.

Монстры отвели нас в самый конец помещения, заставили присесть на хитиновые табуреты. По крайней мере, именно таким образом я идентифицировал зализанные объекты, в общей форме которых угадывался обыкновенный куб. Этакий пуфик из местного мебельного гарнитура, особенно с учетом толстого губчатого покрытия под седалищем. Видимо, таинственные хозяева базы не чурались хотя бы минимального комфорта.

Один из сопровождающих отошел к ближайшему индивидуальному рабочему месту, трансформировал правую конечность, избавившись от двойных клинков, и начал довольно ловко тыкать толстым пальцем в матово-черную поверхность – скорее всего, элементарный тачпад. Выраставшая из столешницы наподобие трюмо плоскость диагональю где-то с метр протаяла вглубь, превратившись в банальный монитор, даже без стереоэффекта. По экрану забегали строки непонятных знаков, в которых монстр прекрасно ориентировался.

От этого зрелища я немного ошалел. Неужели эта тварь и есть разумное существо, которому принадлежит все это великолепие? Как-то не верилось, я уже свыкся с версией о «боге из машины». Но тот вряд ли стал бы использовать для подобных работ дрона, ему проще напрямую соединиться с терминалом. Или у искина перекрыт доступ к некоторым ресурсам? Вполне может быть. Впрочем, не о том думаю.

Галя, до того прижимавшаяся ко мне, благо табуреты стояли совсем рядом, вдруг вздрогнула. Я инстинктивно обернулся к ней, проследил направление ее взгляда и коротко, но отменно нецензурно высказался. В двух крайних колбах начали протаивать отверстия. Выглядело это именно как таяние или горение куска полиэтилена: сначала в центре образовались небольшие белые пятна, затем маленькие отверстия со скругленными краями. Потом они начали расширяться, довольно медленно и плавно. Секунд за двадцать образовались достаточно обширные проемы, в которые мы бы смогли без труда пролезть.

Трое бездельничающих монстров обступили нас и знаками приказали встать. После секундного колебания я приказ выполнил, не обращая внимания на хлынувший в кровь адреналин. Мозг работал в лихорадочном темпе, выискивая возможный выход, но тщетно. Я видел только возможность продать свою жизнь подороже. Правда, решиться на это не мог, останавливала мысль о Гале. Возможно, быстрая смерть в бою и будет для нас наилучшим вариантом, но, видимо, не настолько я суров, чтобы решить этот вопрос единолично. Пока что нас не убивали, так что шанс выжить имелся. А вот если я начну активные действия…

Из ступора, вызванного конфликтом внутренних программ, меня вывел Галин крик. Я бросил на нее короткий взгляд, засек крабоосьминога, тянувшегося к ней отвратительными щупальцами, и тут передо мной возник такой же монстр. Конструкция твари была далека от рациональной: из плоского туловища на суставчатых ногах вырастал студенистый горб, увенчанный десятком длинных отростков. Откуда взялся монстр, я, к стыду своему, не заметил. Возможно, прямо из пола вырос. Но это уже было не важно. Отбив в сторону щупальце, я вцепился в «уродца» и выпустил полновесный заряд картечи прямо в омерзительную башку. Она разлетелась безобразными ошметками, оторванные щупальца ударили в колбу, пара отлетела на ближайшего растамана-переростка. Передернуть цевье я не успел, вынужденный закрыться ружьем от страшной конечности. Отбив удар, я провел в грудь оказавшегося практически у меня за спиной второго монстра немного смазанный уширо-гери, чем несказанно его удивил, и поспешил боксерским нырком с одновременным отшагом разорвать дистанцию с первым противником. Появившееся мгновение я использовал для перезарядки «уродца» и потом приблизиться врагам уже не дал: всадил в ближайшего два заряда, напрочь отстрелив руку и превратив голову в мешанину зеленых ошметков и псевдодрэдов, а второго остановил выстрелом почти в упор. На этом мое везение закончилось. Что характерно, вместе с патронами. Я еще успел закрыться бесполезным ружьем от мощного удара сверху: клинки пробили насквозь ствольную коробку, по счастливой случайности миновав мои ладони. А то бы запросто без пальцев остался, несмотря на перчатки. После этого мне оставалось лишь длинным прыжком разорвать дистанцию, оставив нанизанное на ножи ружье в подарок твари, и схватиться за мачете.

К сожалению, осуществить это намерение мне не удалось: сзади на шлем обрушился сокрушительный удар. Угасающее сознание услужливо подсказало, что это был монстр-оператор. Видимо, ему надоело наблюдать за избиением коллег, и он вмешался в драку. Весьма удачно, надо сказать, вмешался – дух из меня вышибло качественно. В последнее мгновение перед беспамятством я вдруг отчетливо различил зов Петровича и еще успел с удивлением осознать, что это он пытался до меня докричаться все это время. Потом наступила тьма.

Система HD 44594, планета Находка,

9 сентября 2537 года

Возвращение сознания приятным назвать было трудно. Зверски болела голова, к тому же в ушах свербело. Какой-то отвратительный надоедливый звук мешал сосредоточиться, еще донимал странный дискомфорт в легких. Я усилием воли отогнал свербение и открыл глаза. В первое мгновение стало полегче, однако с обретением миром красок взору моему открывалась такая картина, что лучше бы и не возвращаться из небытия. Я висел в давешней колбе. Вернее, не висел, а застыл в непрочном равновесии, окруженный со всех сторон прозрачным гелем чуть плотнее морской воды. Верхняя часть обмундирования отсутствовала: меня заботливо избавили от шлема и куртки с перчатками, а термобелье было разодрано до пупа и свисало с пояса на манер юбки. Из запястий и локтевых сгибов с внутренней стороны торчали хитиновые трубки. Еще одна такая же вырастала из грудной мышцы прямо напротив сердца. Судя по ощущениям, еще парочка псевдососудов присосалась к вискам. Легкие и все дыхательные пути были наполнены гелем, но, как ни странно, я дышал. Вернее, не совсем так: дыхательных движений производить не требовалось. Видимо, кровь напрямую насыщалась кислородом через те самые хитиновые трубки. Или просто через них циркулировала, проходя через заменители легких где-то за пределами моей прозрачной тюрьмы. В общем и целом умирать прямо сейчас я не собирался.