Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров - Борис Камов

Мало того, выпускник «Выстрела» Голиков оказался в группе лучших курсантов, которые получили диплом досрочно и сразу поступили «в распоряжение Центрального Комитета РКП(б)».

По знакомству, как может подумать сегодняшний читатель, или за крупную взятку такие назначения тогда не делались. Взяток в ту пору командиры не брали — среди прочего опасались неподкупного, быстрого в решениях Феликса Эдмундовича. Стремительное продвижение Голикова по образовательно-административной лестнице объяснялось просто: даже для мало знакомых людей Аркадий Голиков был человеком высокой общей культуры и больших полководческих способностей.

Его послали в Воронеж. Должность — командир полка.

Голиков (в 17 лет!) не был лишен честолюбия. Но такой стремительный взлет встревожил даже его. «Пишу тебе из Воронежа, — сообщал он отцу, — …сейчас сижу и размышляю над работой, которая предстоит с завтрашнего дня мне, вступающему в командование 23-м запасным полком, насчитывающим около 4000 штыков… при первой же возможности постараюсь взять немного ниже — помкомполка или же полк полевой стрелковой дивизии не такого количества…»

Голикова прислали на эту должность после того, как был арестован весь начальствующий состав во главе с командиром полка. Бывшее руководство планировало переметнуться со всеми бойцами на сторону Александра Антонова.

Начал Голиков с хозяйственных вопросов и налаживания дисциплины. Поскольку боевой полк умышленно разлагали, то бойцам разрешалось… без спроса уходить домой. Кто когда вернется — прежние командиры не спрашивали. Одни возвращались. Другие исчезали навсегда. Голиков издал первый приказ. Все, кто самовольно на тот момент отлучились, были объявлены дезертирами.

Голиков обошел посты. Охрана полка его не устроила. Он отправил на гауптвахту часового, который оставил винтовку, а сам ушел по своим делам. Специальным приказом Голиков объявил выговор начальнику караула.

Обойдя все хозяйственные службы, новый командир полка провел полтора часа в госпитале, где лечились красноармейцы, пораженные сыпняком. После этого Голиков обратился к полковому врачу с необычной фамилией Де-Ноткин с просьбой: проводить его в отдаленный барак. Врач бурно возражал. Тогда командир полка приказал ему это сделать.

В отдаленном строении держали холерных больных. Командир полка считал нужным проведать их тоже. Готовы ли вы, уважаемый читатель, часик-другой погостить в инфекционном отделении сегодняшней больницы, где уровень борьбы с опасными заболеваниями за почти 90 минувших лет заметно возрос? По опыту знаю (все-таки целитель!): приятного в таком визите мало. А то был 1921 год. Об арсенале тогдашней медицины, об успехах в лечении холеры вы можете получить представление, полистав «Записки врача» Викентия Викентьевича Вересаева. Конечно, я мог бы пересказать отдельные эпизоды этой книги, но не хочу вводить вас, уважаемый читатель, в состояние полустолбняка.

А семнадцатилетний Аркадий Голиков считал: он отвечает за каждого доверенного ему человека. Холерный барак он посетил и с больными побеседовал. Голиков желал знать, хорошо ли обходятся с больными; ему нужно было понять, как произошло заражение холерой у каждого: грязные руки, другие проявления антисанитарии или диверсия, преднамеренное заражение, о возможности которого предупреждала разведка.

Не исключаю, что А. П. Голиков в свои 17 лет слегка подражал другому известному командиру — Наполеону Бонапарту. Наполеон, тоже вопреки протестам медиков, посетил больных чумой, о чем даже написана картина маслом.

О визите в инфекционный блок можно прочитать и в книге «Мальчишка-командир»[110]. Но глава эта — не для слабонервных.

После обследования и опросов больных Аркадий Голиков принял три важных решения:

1) о сверхобязательном и немедленном мытье в бане всех бойцов и командиров полка;

2) о способах проварки и прожаривания обмундирования красноармейцев для истребления в одежде вшей;

3) о строительстве новых, чистых, относительно комфортных полковых уборных в расчете на 4000 бойцов, дабы «уменьшить риск распространения холеры в результате прямого контакта бойцов с зараженными каловыми массами в старых, занавоженных сортирах…».

Извините за подробности. Я — не вольный беллетрист со свободным полетом историко-поэтической мысли, каким был господин Солоухин. Я — документалист. О вполне осязаемых и ощутимо обоняемых деталях, связанных с холерными бараками и солдатскими сортирами, обстоятельно повествуют архивные документы. Я их только цитирую.

Завершал череду инспекций обобщенный приказ:

«Ввиду появившихся случаев холеры предлагаю под личную ответственность командиров, комиссаров, старшего врача… принять решительные меры… Там, где будут обнаружены дефекты, виновные будут преданы суду военно-полевого трибунала.

23-й полк в Воронеже был резервный. Никакого участия в боевых действиях он не принимал и вскоре был расформирован. Вот почему в начале апреля 1921 года А. П. Голикова направили к новому месту службы — в Тамбов.

Здесь, на Тамбовщине, шла самая жестокая за всю историю Гражданской войны борьба. Ее спровоцировала советская власть своим отношением к кормильцу-мужику. Земледелец, согласно марксистско-ленинским социально-экономическим «открытиям», считался мелким буржуем. И советская власть его всячески терзала. Плоды этих «гениальных научных обобщений» и неутомимой деятельности по изничтожению крестьян в крестьянской стране мы наблюдаем по сей день, видя нищету наших деревень. На Тамбовщине издевательство над мужиком в начале 1920-х годов обрело особенно злодейские формы.

Вспыхнул крестьянский мятеж под руководством Александра Антонова. Невиданное упорство повстанцев объяснялось просто: в борьбе участвовали местные крестьяне. В войну оказались вовлечены их семьи.

Антонов долго и умело готовил свой бунт. Реально под ружьем и в мобильном резерве у него оказалось около 50 000 человек. Одни были вооружены лучше, другие — хуже. Но 50 000 «лесных братьев», которым некуда было отступать, потому что за спиной — родная изба, стали устрашающей по упорству силой.

4 июля 1921 года Голиков прибыл в Моршанск Тамбовской губернии. Аркадий Петрович принял 58-й Нижегородский отдельный полк, который тоже насчитывал 4000 бойцов. К середине лета ряды Антонова были уже не столь густы, но мятежники по-прежнему представляли грозную рать.

С первого часа Александр Антонов задал Аркадию Голикову невиданный темп. Об этом можно судить по сводке боевых действий 58-го отдельного полка всего за одну неделю.

Уже 5 июля в полдень состоялся первый бой в Перкинском лесничестве. Второе столкновение произошло вечером, в 21 час.

6 июля. «Рассеяна небольшая группа антоновцев, которые вышли из леса в поисках продовольствия».

7 и 8 июля. «Команда ночных разведчиков 58 полка» настигла небольшой отряд повстанцев в районе Зеленой Дубравы.

9 июля. «Разведкой 1 роты 58 полка в районе Байловка» разбит отряд в количестве десяти человек. Два повстанца сдались в плен.

10 июля. «5 рота 58 полка направила две заставы по 30 человек каждая в села Спасское и Пичинкино для поимки являющихся за продовольствием из леса грабителей».

Вечером «4 рота… выслала из Перкино разведку в 15 штыков и 10 сабель для уничтожения грабителей на лесопильном заводе в Горельском лесничестве».

Тот же день, 21 час. «Разведкой установлено, что шайка грабителей 6–8 человек скрывается на границе леса 2-го боеучастка в районе Троицкая Дубрава».

11 июля. Утро. «Остатки банды… под командой Шохина… численностью 35 всадников… расположились на озере Иняево… с целью захватить нужное количество голов из крестьянских стад…»

22 часа 10 минут. Из штаба 5-го боевого участка на имя Голикова поступает приказание: «Оперативно. Секретно. По сведениям агентурной разведки, разрозненные банды, оперировавшие на территории боеучастка, слились в одну банду… Комвойсками (губернии М. Н. Тухачевский. — Б. К.) приказал: "С получением сего немедленно выслать команду ночных разведчиков вверенного Вам полка по маршруту Моршанск — Крюков — Ивенье — Перкино… дав задание нащупать вышеуказанную банду…"»[111].

Понятно, что ни один выход бойцов на задание не происходил без согласия командира полка. Время суток при этом во внимание не принималось. Голиков находился у себя в штабе днем и ночью. Спал урывками.

Масштаб операций ширился.

Приказ начальника 5-го боевого участка Пильщикова командиру полка Голикову: «По сведениям войсковой разведки, в районе села Хмелино оперирует банда Коробова-Попова численностью до 300 всадников… К 5 часам 21/VII выслать команду контрразведчиков вверенного Вам полка… В случае обнаружения банды, не дожидаясь особых приказаний, немедленно атаковать ее и уничтожить».