Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очередным сокрушительным ударом стали вести о падении Феррары, достигшие лагуны в последние дни августа предыдущего года. До этого верили, что у дожа еще остается шанс выйти победителем. Конечно, уже тогда Венеция несла материальные потери: обладание Феррарой и контроль над рекой По не слишком помогли бы ей в условиях многосторонней блокады. Но по крайней мере кое-что оставалось при ней и позволяло не потерять лицо. Ныне и эта возможность исчезла. Продолжалась война, продолжался и интердикт, но надежды на победу не оставалось. Все жертвы оказались напрасны. Враги Пьетро Градениго начали заявлять о себе громче. В зале Большого совета и за его пределами они твердили снова и снова: дож Градениго предал республику; Якопо Кверини и его последователи никогда не упускали шанса выступить против политики, которая повлекла за собой бесчестье и катастрофу; если бы дожем стал Джакомо Тьеполо, как того хотел народ, Венеция не находилась бы в таком бедственном положении: не пришлось бы воевать с папой, и вся торговая империя венецианцев не рушилась бы у всех на глазах, в одночасье погубленная тем непревзойденным политическим идиотизмом, до которого докатился их мудрый совет и многие из лучших ее граждан. Старые семейства, всегда пользовавшиеся поддержкой народа, еще раз доказали свою дальновидность, трезвомыслие и неопровержимую правоту. Репутация же Пьетро Градениго как государственного деятеля упала заодно с его популярностью до самого дна лагуны.
Но Градениго еще оставался дожем и не потерял хватки. Демонстрации и уличные стычки, хоть и стали чаще, жестоко пресекались его охраной, главами контрад (Capi di Contrada)[145], грозными стражами порядка (signori di notte) и самим Пьетро, который не обращал внимания на чувства народа и не утратил прежней надменности. Недовольство росло, и в сложившихся обстоятельствах поводом для взрыва могло послужить что угодно. В итоге таким поводом стало довольно незначительное событие: на должность одного из шестерых советников дожа выдвинули кандидатуру Доймо, графа острова Велья[146]. Якопо Кверини яростно выступил против, напомнив всем, что далматинским графам не разрешалось занимать никаких государственных постов, не считая членства в Большом совете и pregadi. Кверини опирался на писаные законы республики и был совершенно прав, но кандидатуру Доймо все равно утвердили.
Чаша терпения Тьеполо, Кверини и их последователей переполнилась. Снова вспыхнули уличные бои на Пьяцце и в других местах города, и в ходе этих стычек один из Дандоло тяжело ранил одного из Тьеполо. Казалось, гражданской войны уже не избежать. Правительство срочно объявило запрет на ношение оружия. Это была разумная мера, но, к сожалению, она дала обратный результат. Через день или два один из «владык ночи» (signori di notte, двойная магистратура ночных стражей города) остановил на улице Пьеро Кверини делла Ка̕Гранде и приказал его обыскать. В ответ Кверини мощным ударом сбил стража порядка с ног. К тому устремились на помощь; не прошло и нескольких минут, как весь квартал звенел оружием. Пьеро арестовали, признали виновным и подвергли наказанию. Но этим дело не кончилось. Его брат Марко еще раньше затаил обиду на дожа, который публично обвинил его в трусости за бегство из Феррары. Марко втайне собрал своих друзей, и те, как он и предвидел, охотно согласились, что Пьетро Градениго больше не должен занимать свой пост. Но совет, который они дали, был на первый взгляд неожиданным. Они предложили Марко вернуть с материка и поставить во главе заговора его зятя Баджамонте Тьеполо, некоторое время назад отправившегося в добровольное изгнание.
Хотя в наши дни на нем лежит клеймо (возможно, не вполне заслуженное) одного из самых отъявленных злодеев в истории Венеции, Баджамонте Тьеполо остается во многом странной и загадочной фигурой. Он приходился правнуком Боэмунду Бриеннскому, князю микроскопического государства Рашкия, основанного крестоносцами в Боснии (откуда, вероятно, и происходит его необычное имя). Дедом Баджамонте был дож Лоренцо, а отцом – тот самый Джакомо, который несколькими годами ранее отказался бороться за дожескую власть с Пьетро Градениго. О прошлом самого Баджамонте известно не так уж много, не считая любопытного сообщения Марко Барбаро (жившего, напомним, два столетия спустя), согласно которому в 1300 г. он был обвинен в лихоимстве в двух пелопоннесских колониях – Модоне и Короне. В 1302 г., хотя он все еще не выплатил государству всю причитающуюся сумму до конца, Баджамонте был назначен подеста в Нону и принят в Кварантию (Совет сорока), которая тогда была верховным судебным органом республики. Но, чувствуя на себе груз старого обвинения, Баджамонте отказался от этих должностей и, покинув Италию, уединился на своей вилле в Марокко. Сама по себе история не слишком впечатляющая; но, надо полагать, в личности Баджамонте Тьеполо было нечто большее. Возможно, какая-нибудь примечательная черта характера или забытый ныне подвиг сделали его известной, популярной и даже, пожалуй, романтической фигурой в глазах венецианцев. Его называли il gran cavaliere – великий рыцарь; и когда Марко Кверини и его друзья-заговорщики составляли план по свержению дожа, они явно были уверены, что без помощи Баджамонте им не обойтись.
На том первом собрании лишь один голос был подан против самого заговора – голос старого Якопо Кверини, который большую часть своей политической карьеры посвятил борьбе против Пьетро Градениго и всего, что тот олицетворял, но категорически отказался поддержать противозаконный акт насилия. Однако Якопо вскоре предстояло отправиться по государственным делам в Константинополь, так что его смело можно было сбросить со счетов: заговорщики понимали, что уже через несколько недель он будет далеко от Венеции и ничем им не помешает. Между тем прибыл Баджамонте и всей душой поддержал заговор. Будучи настоящим политическим авантюристом, он увидел возможность не только сместить Пьетро Градениго, но и преобразовать сам венецианский строй, захватить власть и создать наследственную монархию по образцу материковых.
Датой восстания назначили понедельник 15 июня, день святого Вита. Заговорщики разделились на три группы. Две из них, под предводительством Баджамонте Тьеполо и Марко Кверини, должны были собраться накануне вечером у дома Кверини, в Сан-Поло; наутро, с первыми лучами солнца, они намеревались выступить оттуда, пересечь мост Риальто и разными путями направиться к Дворцу дожей. Третья группа, под предводительством Бадоэро Бадоэра[147], должна была ждать своего часа в селении Перага, а затем, в последний момент, переправиться
