Я учился жить... (СИ) - "Marbius"

- Да не лезу я! – вспыхнул Макар. – Ну, почти, - подумав, признал он. – А от Ильи тебе что тогда надо?

- Ну ты клещ! – выплюнул Стас и рывком встал. – Пошел ты знаешь куда?

Макар откинулся на спинку стула, в некотором недоумении следя за Ясинским, который, кипя от эмоций, рассчитывался с официанткой и уходил.

– И что это было? – риторически спросил он.

Смена начиналась через двадцать минут. Макар, подойдя к кафе, посмотрел в сторону парикмахерской, подумал и решил не дергать еще и этого кота за усы. Поколебавшись перед входной дверью еще немного, он вошел в кафе и побрел ко служебным помещениям. День был не самым хлопотным, но занятий хватало, что Макара радовало помимо воли. Так у него была возможность не сильно углубляться в себя; с другой стороны, у него было достаточно возможностей еще раз перебрать по крупинкам вчерашний разговор с Глебом, предварявшую его беседу с Ильей, и он признавал, что совсем растерялся.

- Что-то ты не в своей тарелке, Макар, - голос Натальи Владимировны, раздавшийся сбоку, заставил его подпрыгнуть от неожиданности. Макар настороженно посмотрел на нее. Наталья Владимировна изучала его ласковым и сочувствующим взглядом. – Случилось что?

- Да нет, тетя Наташа. Ничего непоправимого, просто я набедокурил немного, а про это узнали, - немного виновато улыбнулся Макар.

- Эх, голова бедовая! – Наталья Владимировна обняла его и прижала к себе. – Сильно влетело?

Макар дернул плечом, не стремясь вырваться из ее крепкого захвата. Ему было очень уютно стоять, прижимаясь к округлому плечу и чувствуя, как ее рука похлопывает его по плечу.

- Не влетело, - буркнул он, вдохнув и начав высвобождаться. – Лучше бы влетело, если честно. А так просто сказали: твое место на коврике в прихожей. Там просто такой человек, ну такой…

- С холодной кровью, что ли? – неожиданно понимающе спросила она.

- Ага, - Макар вскинул на нее глаза.

- Бывает. У меня муж такой. Кажется, ни эмоций, ничего. А переживает ого-го как. Ты это, дай ему время, - просто сказала она. – Не лезь на рожон, потому что еще сильней получишь. А потом еще раз попробуй поговорить.

- Думаете, надо? – с робкой надеждой спросил он.

- Откуда я знаю? – Наталья Владимировна легкомысленно пожала плечами. – Тебе решать.

- Спасибо! – выдохнул Макар и резко потянулся к ней, обнял и отстранился.

- Да тебе спасибо, - ухмыльнулась она.

- А мне за что?

- Да хоть за Илью, - прищурилась Наталья Владимировна. – Ладно, смена закончилась, марш домой, охальник!

- Щас! – радостно отозвался Макар.

Если Генка думал после злосчастного разговора с Глебом, что начал понимать Оскара, то первая же встреча с ним разбила его надежды в прах. Оскар был вежлив. Даже больше: Оскар был бесконечно вежлив, и от этой вежливости у Генки сводило скулы. Оскар слушал его с вежливой улыбкой, за которой могло скрываться все – от интереса до раздражения, и его глаза, его безмятежные, ничего не выражавшие, кроме все той же безликой заинтересованности, и смотревшие сквозь его, даже лоб, отражали только вежливость. Оскар вроде слушал, задавал вроде уместные вопросы, вроде адекватно реагировал, но что скрывалось за вежливой улыбкой, Генка понять не мог. Ужин был неплох. Локи вел себя почти прилично, по крайней мере, Оскар срывался с места только четыре раза и один раз, притащив его с балкона, запер в клетке, как следует вычитав.

- Бедняга! Без суда и следствия обречь на заключение, - посетовал Генка.

- Он мог испугаться птиц и упасть. Тем более он уже давно знает, что это запрещено, - отстраненно откомментировал Оскар, берясь за вилку; Генке, вслушивавшемуся в его слова с обостренным вниманием, послышались скрежетание зубов, что-то похожее на ярость и страх, и облегчение.

- Ну заслужил так заслужил, - беспечно отозвался Генка; и когда Оскар вскинул на него глаза, совсем на секунду, он был поражен опознать в них яркую и очень выразительную злость. – Ну что ты, - неловко попытался он сдать назад, потянулся и похлопал его по руке. Оскар замер; когда Генка вновь убрал руку, он принялся за еду, но его движения были странно замедленными, как будто он пытался сдержаться и не выплеснуть свои эмоции. Генка помимо воли подумал, что с этими творческими людьми поседеешь куда раньше, чем начнешь понимать жизнь.

- Бери салат, - неестественно звонким и вроде даже приветливым голосом произнес Оскар. – Он получился очень неплохим.

- Спасибо, - Генка радостно улыбнулся, подумав, что нарезка этой самой травы наверняка не оскорбляет эстетические чувства Оскара, и послушно наложил себе немного – так, чтобы не обидеть. Но в салате попадались кусочки салями, и Генка вполне смирился с очередным кулинарным шедевром сомнительной питательной ценности. – А твои как дела?

- Хорошо, - вежливо улыбнулся Оскар, не поднимая глаз. Генка наложил себе еще салата.

- Хорошо – а дальше? Хорошо, все получилось, хорошо, все получилось, но могло быть лучше, хорошо, но заказчик остался доволен?

Оскар поднял на него безмятежный взгляд. Генка невинно смотрел на него, натянуто ухмылялся и ждал. Оскар опустил глаза.

- Не поверишь, мне действительно интересно, - неожиданно решил рискнуть Генка. – Мне действительно хочется узнать, как прошел твой день, хотя я и нифига не понимаю в ваших священнодействиях. Мне действительно интересно знать, что ты думал, когда решал, что все хорошо. И мне действительно интересно знать, что ты там думаешь, ковыряясь в салате и избегая смотреть на меня.

Оскар откинулся на спинку стула и, поколебавшись, подобрал под себя ногу.

- Хорошо. Заказчик остался доволен, - ровно отозвался он. Генка, жадно вслушивавшийся в его слова, услышал неуверенность, нерешительность и совсем незаметное тепло – как будто в стылой комнате затопили печь, и от нее наконец-то начали распространяться теплые волны.

- А ты? – тут же спросил Генка.

Оскар пожал плечами.

- Я всегда недоволен, - честно признался он. – Мне всегда кажется, что я мог бы лучше.

- И я снова слышу в твоей речи «но», - легкомысленно произнес Генка, а на удивленный взгляд Оскара, которого куда вероятней привлекла интонация, чем сами слова, ответил многозначительной ухмылкой. – Мне даже интересно, как ты с собой справляешься.

Оскар усмехнулся.

- С трудом, - согласно признался он. – Мне сначала нужно было учиться ремеслу, а затем – останавливаться и не переделывать сотый раз.

- Научился?

- Частично, - подумав, признался Оскар.

- Хорошо, - торжественно сказал Генка. – Самодовольство еще никого до добра не доводило. Как насчет тоста? И кстати, я совершенно не сторонник этикета, так что можешь хоть в позе лотоса сидеть.

- Спасибо, дорогой, что бы я делал без твоего разрешения. Есть вилкой с ножом можно? – безмятежно поинтересовался Оскар, подбирая под себя и вторую ногу. Генка совершенно по-идиотски заулыбался: ему очень понравилось это слово – «дорогой», такое затасканное и такое многозначительное.

- Как хочешь, - он склонил голову к плечу и посмотрел на него удовлетворенно блестевшими глазами. Оскар вежливо улыбался в ответ и думал о том, что Локи примерно так смотрел на него, когда рассчитывал на поощрение. – Ты не будешь против, если я попрошу тебя сделать чай?

- А к чему такие экивоки? – с любопытством поинтересовался Генка. – Я не буду против. А даже если бы и был, то по куда более незамысловатым причинам: меня значительно больше привлекает мысль о том, чтобы смотреть на тебя, делающего чай, чем заниматься самому этим безблагодатным делом.

- Безблагодатным? – Оскар прищурился, в уголках его губ заиграла ехидная улыбка. – Тебе забесплатно представляется возможность заглянуть в глубины мироздания, открыть дух умиротворению, познать истинное спокойствие и создать свое маленькое чудо, и ты так беспечно от этого отмахиваешься?

- Мое маленькое чудо заключается совсем в другом, - Генка наклонился к самому уху Оскара, оглаживая его плечи и стараясь звучать как можно более интимно. – Мое маленькое чудо заключается в том, что я здесь на этой кухне буду делать чай для тебя, а ты будешь смотреть на меня и любоваться. Ведь будешь? – игриво поинтересовался он.